– Да, мы когда ваш корабль увидели, как будто снова родились. Это жутко – попасть невесть куда, без горючего, без продуктов. Да и без оружия. – Варя поглядела на пулеметы, на мой пистолет, на винтовку в держателе. – Знаешь, как-то странно, у вас все, даже кок, носят оружие.
– Так мир такой, Варь. – Я улыбнулся. – Мы или вооружены, или добыча. Знаешь, не все так страшно, большинство народа стреляет только в тире или на стрельбище. Это у нас работа такая, порой приходится. Кстати, женщины обязательно вооружены, везде и всегда. Вы и дети – самое ценное, что есть у нас, мужчин.
– Правда? – лукаво улыбнулась девушка и, встав, коротко чмокнула меня в щеку. – Спасибо тебе, Вась. За все спасибо, за спасение, за то, что объясняешь мне все. Прости меня за ту оплеуху, я не знаю, что на меня нашло. И, кстати. А кто та девушка, которая тебе передо мной пощечину влепила? Неужели было за что?
– Были бы морда лица и девушка, а за что – найдется. По крайней мере, по мнению девушки, было за что, – рассмеялся я, вспоминая ту конкретную плюху, которую словил от Сары. Хорошо, что апперкот не прилетел, Сара боксом занимается с десяти лет. Правда, я увернулся бы, челюсти и зубы надо беречь. – Вот она! – Я вытащил из кармана портмоне, в кармашке которого под пластиком была фотка евреечки. Сама мне подарила, до той ночи. – Это Сара.
– Красивая. Очень красивая. – Со странной интонацией произнесла Варя, поглядев на фотографию молодой инквизиторши.
– Это еще карточка маленькая. Хотя, знаешь, Варя, ты тоже потрясающе красива, вы с Сарой просто противоположны. И обе очень красивы, невероятно, потрясающе прекрасны. – Я поглядел на отражение звезд в глазах девушки и даже головой потряс, чтобы мозги на место поставить. Блин, сносит крышу с этими девками, нет никакого покоя.
– А это кто? – скрывая смущение, спросила Варя, показав на две другие фотки.
– Мама, братик. Отец. – Я нахмурился. – Отец пропал без вести, вместе с кораблем. Исчез целый дирижабль, с экипажем. Так и не нашли до сих пор, никаких следов.
– Извини. – Варя закрыла портмоне и вернула его мне. – Я не знала. Мне очень жаль.
– Это было давно, Варя. Я уже смирился. Привыкнуть к этому невозможно. И я все еще надеюсь, что он когда-нибудь вернется. – Принимая кожаный кошель, я случайно взял в свою руку ладонь девушки, и мы какое-то время так сидели. Потом Варя, покраснев, отобрала руку.
Какое-то время мы молчали, потом Варвара снова стала смотреть на ночную землю, благо луна светила хорошо. Иголки собирать можно.
– А это что? Город? Ты же сказал, что тут никто не живет? – повернулась ко мне удивленная девушка. – И что это за огромное озеро? Тут же Куйбышевское водохранилище было, Камское устье, Кама, Волга. А сейчас просто озеро.
– Это? – Я выглянул за борт. Внизу переливался светом небольшой городок. – Это Иннополис, тут старатели, поисковики, наемники пар спускают после розысков. Неплохой городок. Им владеет клан Кофманов.
– Как владеет? – удивилась девушка. – Нет, я понимаю, что у вас капитализм, частная собственность и всякие прочие непотребства. – Тут она улыбнулась и развела руками. – Вася, я комсомолка, ну не могу пока думать по-другому. Но как можно владеть целым городом?
– Ну, целым городом Кофманы и не владеют, они владеют электростанциями, системами жизнеобеспечения и всеми продуктовыми магазинами в Иннополисе. Плюс проценты в каждом заведении, где спускают пар старатели. – Я промолчал о том, что некоторые из этих заведений используют труд очень симпатичных девушек, и я разок оттянулся в здешнем борделе. Просто хорошо отдохнул после очень тяжелого рейса. – Кофман-основатель строил этот город, был каким-то начальником. После Катастрофы Казань, да и остальные города, были разрушены. Множество погибших, инфраструктуры нет, начались эпидемии. Военные договорились с Кофманом, что он на месте стройки организует центр спасения. Ну, он это и сделал, качественно и быстро, потом построил на месте центра спасения город. При этом сумел прибрать к рукам основные средства. Хитрый мужик был. И очень башковитый. – Я поглядел на огни этого городка и перевел взгляд на светящиеся стрелки часов. – Ну, вот и вахта заканчивается, Варь, скоро смена.
– Надо же, как быстро все пролетело. – Белова встала, поправила юбку. – Вась, мне можно самой уйти, это не нарушит никаких правил?
– Варь, не заблудишься? Хотя тут сложно заблудиться. Сейчас спрошу дежурного. – И я включил микрофон…
15 августа 2241 года, воскресенье
Остров Соловецкий
Василий Ромашкин
– Какой кайф!!! – Я медленно опустился в парящую воду геотермального источника на самом краю острова, практически у берега Соловецкого моря. – Как хорошо!
Все, скоро заканчивается карантин. Целый месяц ничегонеделания. Еще неделька-другая, врачи закончат обследования, и все, в дорогу. Первые две недели в боксе-одиночке, если бы не планшет и телевизор, – с ума сойти можно было бы со скуки. Да еще эта больничная одежда.
У девчонки-кладовщицы оказалось извращенное чувство юмора, выдала мне рубаху до колен с развеселыми желтенькими утятами. А на сменку – с лягушатами, причем розовыми. Когда меня экипаж увидел в этом – ржач был такой, что чуть стекла не повылетели. Как меня только не называли. И лягушоночком, и утенькой, и еще по-всякому измывались.
Впрочем, это было потом. А первую неделю я просто ел и спал. Даже упражнения на три дня забросил, отсыпался. Потом строгий карантин сменили на более мягкий, разрешили ходить в общую столовку, где у меня случился нехилый конфуз. Белья-то, кроме этой рубашки, не выдали. Так все и ходили, как малолетки голозадые. Ну, у меня еще кинжал некроманта на голени пристегнут, а на другой «дерринджер», без оружия я себя совсем голым чувствую.
Ну а тут я Варю встретил. А фигура-то у Варвары на зависть, рубашка ее как вторая кожа обрисовала. Короче, неудобно вышло, право слово.
Усмехнувшись, я откинулся на мшистый валун и прикрыл глаза. Здорово здесь, просто потрясно. Раньше тут холодина была, но после Катастрофы что-то сместилось, и забили горячие ключи. Именно в этом месте, вокруг ключей, даже зимой трава могла бы расти, но темно, полярная ночь. Зато сейчас белые ночи, темноты нет вообще, так, легкие сумерки.
Какое-то время я просто и откровенно балдел, наслаждаясь теплом, запахами хвои, йода, водорослей. Легкий ветерок бодрил и освежал, кричали на далекой скале птицы, и где-то далеко, на грани ощущения, прослушивался госпиталь института.
Впрочем, кто-то сюда шел. Из живых людей.
Я лениво приоткрыл глаз и поглядел на слегка выдвинутый из расстегнутой кобуры наган. Я особо не расслабляюсь, тут и белый мишка может прийти, и бурый. А следом за ними приходит полный песец, ежели варежку раззявить. А так – энергетика у моего пистоля почти как у американского «44 Магнума» ремингтоновского. И в барабане первые три пули пустоголовые. Потом серебрушка, и снова три пустоголовых свинцовых.