Впрочем, через двадцать минут на тропке, ведущей к источнику, я узнал Варю. Девушка, балансируя руками, пробежала по перекинутому через ручей бревну и вскоре стояла около каменной чаши, в которой отмокал я.
– Варя? – Ничего умного я придумать не мог, просто сидел и смотрел на девушку.
А та, решившись, скинула с себя пушистую кофту, стянула через голову больничную рубаху и, обнаженная, шагнула в чашу. Встала на колени, потянулась ко мне, намереваясь поцеловать. И я понял, что ничего не могу с собой поделать, обнимая и целуя красавицу и комсомолку. Не очень опытную, кстати, если не совершенно неопытную.
Через какое-то время я устраивал Варвару на весьма удобном для этого теплом мшистом валуне около чаши. Основательно залюбленная девушка сначала просто послушно укладывалась, но потом вскинула голову.
– Вася, ты чего задумал? А, так нормально. Нет, так хорошо! О-о! Здорово! Давай, давай! – Варя прогнулась подо мной, запрокинув голову и накрыв своей ладонью мою руку, ласкающую ее грудь…
Потом мы лежали в теплой воде и, обнявшись, молчали.
– Вась, я понимаю, что сама пришла и, можно сказать, тебя соблазнила. Но что ты дальше думаешь делать? Будешь выбирать между мной и Сарой? С ней же ты тоже любовью занимался? – Варя повернулась и посмотрела мне в глаза. – Учти, я девушка упрямая и буду за тебя бороться!
– Варь, знаешь, у меня и в душе и в сердце бардак, – абсолютно честно ответил я, поглядел в сине-серые глаза и с трудом вынырнул из них. – Ты мне очень нравишься, Сара тоже. Как выбирать – не знаю. Хоть разорвись пополам.
– Ну, от половинки тебя не будет толку ни мне, ни этой евреечке. Кстати, ты не думай, что я евреев не люблю, у меня любимая учительница и тренер еврейками были. И я их очень уважаю и благодарна им. Но они учили меня не сдаваться. Так что, Василий, ты будешь моим, не сомневайся! – И, встав во весь рост, Варя торжествующе улыбнулась. Оценила мою реакцию на свою обнаженную фигуру. И отрицательно покачала головой. – Нет, на сегодня хватит. Ты мог убедиться, что ты у меня первый. И будешь единственным. И, Вась, я обязательно рожу тебе сына! – Девушка наклонилась, поцеловала меня и, выйдя из бассейна, стала вытираться и одеваться. А вскоре ушла, наказав мне приходить не раньше чем через час. Мол, не надо пересудов.
Ну да, пересудов. Хотя свидетелей нет. А домыслы кумушки могут оставить себе. Но я, однако, попал между молотом и наковальней.
Хмыкнув, снова опустился было в воду, но внезапно почуял неподалеку неупокоев. И, подскочив, прыгая на одной ноге, одной рукой с трудом надел на мокрое тело брюки и босиком пошел в ту сторону, сжимая в одной руке нож, а в другой револьвер.
15 августа 2241 года, воскресенье
Остров Соловецкий
Василий Ромашкин
В небольшой, очень уютной балочке горел настоящий костерок, около которого сидело трое призраков, двое солдат и офицер в старой-престарой, еще со знаками различия в петлицах форме.
– А, привет, потомок. Ты как нас учуял? И не боишься к призракам подходить? Садись, парень, в ногах правды нет. – Старший из солдат, седой усатый старший сержант, кивнул на замшелое бревно, заброшенное сюда осенними штормами. – Устал, наверное, подружку валять.
И, нагнувшись, совершенно спокойно взял своей полупрозрачной рукой сухую веточку, запалил ее в костерке и прикурил от нее папиросину. Причем огонь был настоящий, живой, а папиросина призрачная.
Я вообще о таком не слыхал. Нет, тогда, в банке, я столкнулся с очень мощным неупокоем, но вот так, работать с огнем и иллюзиями – я про такого не читал ни в одном учебнике, про такое ни разу не упоминалось в каких-либо отчетах.
Причем я не ощущал угрозы от этих призраков именно для себя. А потому…
– Василий Ромашкин, бортстрелок с дирижабля, сержант гренадеров запаса, – представился, после чего сел на это самое бревнышко.
– Младший политрук Еленев, старший сержант Васильченко, красноармеец Дмитриев, энский полк энской дивизии, – представился сам и представил других офицер. Или, точнее, командир. – Погибли при отражении морского десанта немцев в октябре сорок первого года.
– С тех самых пор и торчим здесь, как на привязи. От скуки даже костры разводить научились, – пожаловался сержант, пыхнув призрачным дымком. – Слушай, герой-любовник, расскажи, а? Что было, как было. Мы же тут без газет и радио, ничего не знаем.
– Ну, последние две сотни лет, по крайней мере, – поправил его политрук. – Вспомни, тут после нашей победы довольно людно было, рыбаки постоянно сети чинили, разговаривали, пьянствовали. В первых годах двадцать первого века до нас немного поисковики не добрались, что павших собирали и с почестями хоронили. Так что, по крайней мере, мы все новости знали. А потом, после той ледяной волны, народ как корова языком слизнула.
– Да уж, на что мы неживые, и то такая жуть была. – Сержант передернул плечами, а солдат согласно кивнул. – До сих пор вспоминать страшно. Стихия, чтобы ее. Из-за чего она возникла, кстати? Побудь Левитаном, братишка, расскажи новости и старости.
– Ну, судя по всему, это было ледовое цунами. – Я еще раз оглядел призраков. Те насторожили уши, причем в прямом смысле слова. Интересно, для чего им это, ведь все равно не ушами слышат. – Астероид в Землю попал, серьезный. Чуть всему человечеству кранты не наступили. Впрочем, большинству кранты и наступили. Около полувека просто выживали, восстанавливать цивилизацию начали полтора столетия назад. Что смогли – восстановили, сейчас просто живем.
Я долго рассказывал призракам о событиях прошедших лет, говорил о современной жизни. В конце концов призраки добрались и до того представления, что мы устроили с Варей.
– Так поступать с комсомолкой – стыдно! – уже сердясь, заявил политрук.
– Да перестань, старшой, – неожиданно ответил молчавший до сих пор красноармеец. – Именно так и надо поступать с красивыми девками. Эх, с каким бы удовольствием я покувыркался с такой девчонкой, пусть я ей и в подмышку дышу.
– Кувыркаться мало, надо сыновей рожать. Точнее, пусть девки рожают, а парни их делают, – усмехнулся сержант. – Ты как, потомок, жениться на ней не собрался? Видная деваха и явно на тебя запала.
– Да вот, голова пухнет и сердце пополам рвется, – потер я лоб. – Как подумаю о том, что придется выбирать между Сарой и Варей… У меня еще одна девчонка дома осталась, и я хотел на ней жениться, причем всерьез.
– Тоже красивая? – поинтересовался красноармеец с видимым интересом.
На что я вытащил из кармана портмоне и открыл фотку Сары. Блин, планшет с собой не взял, но у современных аккумуляторы дохлые, разве музыку через наушники какое-то время можно послушать, а при активированном экране садятся враз.
– Да уж, тоже красотка. А чего выбирать, женись на обеих. Жизнь будет намного веселее! – заявил сержант, поглядев на фотографию. – И сыновей вдвое больше настрогаете.