Но Ван Паттен уверен и еще в одном: мир нуждается в различных политических порядках и мировоззрениях. Это как чувство голода у человека. Заберите у него это чувство – и он умрет, забыв, что нужно питаться. Голод заставляет нас двигаться, так же, как и другие чувства: боль, страх, похоть… Различия политических систем в мире – это двигатель общества, прогресса, развития…
Ван Паттен и глава клана Гокудо прощаются, договорившись о сотрудничестве, но не дав друг другу никаких обязательств; первый связывается с Яковом Юстом и говорит, что им нужно встретиться.
В это время свихнувшийся якудза по имени Макото продолжает чинить беспредел в Токио. У него есть лишь одна цель – искупить позор, исправить провал. И никто, кажется, не может встать у него на пути.
– Господи, просто дайте ему то, что он хочет! – теряет терпение сингиин клана Гокудо.
За все время, что он служит клану, он ни разу не совершал обряд юбидзумэ. За последнее время он лишился уже трех пальцев. И виной всему Макото. Клан Гокудо теряет доверие народа, силовики выходят из-под контроля, другие кланы начинают претендовать на территории Гокудо, и еще эта бесконечная гонка за властью над Токио заокеанских стран и стран Севера. Архитекторам мира мало того, что у них уже есть. Они хотят больше, больше, больше… Все эти правители напоминают Итиро героя какой-то старой сказки, нейронную реконструкцию которой он видел в детстве. Суть сказки стерлась, остался лишь образ великана, поедавшего мир. Он был таким жадным, что ел до тех пор, пока не лопнул. Вот нечто подобное происходит и с современными правителями…
Итиро принимает из рук Мисору танто и отрезает себе еще одну фалангу пальца. Честь восстановлена на сегодня, но завтра, вероятно, нарисуется новый провал. И дело не только в свихнувшемся якудзе по имени Макото. Итиро встречался с сингиином из другого клана Большой тройки, и у того тоже не было нескольких пальцев. Раны свежие и еще кровоточат. Как и обстановка в городе, которая разносится по дорогам и нейронным сетям, словно яд по венам, по всей стране. Организм болен, а политики – эти доктора мира – не спешат лечить свою страну. Наоборот. Итиро не смог организовать встречу представителей Большой тройки кланов – раздор уже здесь. Вирус разрушает иммунную систему, а внешнее воздействие меняет образ мышления и восприятия, как раньше радиация меняла созданные природой биологические виды в местах заражения.
Покушение на главу клана Гокудо происходит в понедельник, а во вторник Итиро лишается еще одной фаланги, потому что пытается доказать совету, что ответственность за покушение лежит не на конкурирующих кланах, а на внешних интервентах заокеанских и северных стран. Мисору решает, что Итиро пытается просто оправдать свою невозможность вести переговоры.
– И что там с Макото? – спрашивает Мисору.
Итиро вздыхает, достает носовой платок и отрезает себе очередную фалангу пальца. Он знает, что Яков Юст и Ван Паттен встречались, но это никого не интересует. Кланы свихнулись так же, как свихнулся Макото, для которого не существует никого, кроме Семъязы и Шайори. Итиро делает все, чтобы найти эту пару и сообщить об этом молодому якудзе. Когда Макото прикончит Семъязу, он вернет Шайори отцу – вернется сам в клан, где найдет свою смерть. Возможно, эта идеальная машина смерти не будет сопротивляться. Сейчас же остановить его кажется просто нереальным. Последний связной, которого Итиро послал сообщить Макото, где в последний раз видели Шайори и Семъязу, был убит. Макото разрубил его надвое наномечом – Итиро узнает об этом из нейронных новостных выпусков. Системы слежения повсюду, а силовики отказываются удалять записи, касающиеся кланов. Пресса считает количество жертв Макото – 52, 53, 54… И цифры эти продолжают расти.
Макото пользуется универсальным модулем идентификации социального статуса, которым обычно пользуются якудзы. Это позволяет ему оставаться невидимым. Это позволяет силовикам обвинять клан Гокудо в пособничестве. В действительности Макото забирает модуль идентификации из тек-лаборатории клана Тэкия. Двери закрыты, но наномеч разрубает любые замки. Охрана не может остановить его. Лаборатория залита кровью. Тек-инженер программирует универсальный модуль, после чего Макото ломает ему шею – это уже семьдесят третья жертва, но Макото не считает. Он покидает залитую кровью лабораторию и продолжает погоню за беглецами. Свою вечную погоню. Глава клана Тэкия расценивает это нападение как провокацию со стороны клана Гокудо – и снова Макото плевать. Он не думает об этом. У него есть цель. У смерти есть цель. У времени есть цель. И время кончается. Время, отведенное беглецам.
Крупнейшее нейронное издательство Сунана Харихавы выпустило серию реконструкций о том, что Макото может оказаться запрограммированным синергиком. Потом это же издательство выпускает нейронные реконструкции, заявляющие, что убийцей может оказаться бывший заключенный, которого корректировала система так, что он превратился в машину смерти. Ряд ведущих политиков предпочитает молчать, но с комментариями выступают сначала Ван Паттен, а затем Яков Юст. Ван Паттен заявляет, что синергики по определению не могут разрушать, причинять боль и забирать жизни.
– Это противоречит их природе, – говорит он. – К тому же этот человек принадлежит к клану якудза, а в программе синергиков изначально заложено отрицание подобных обществ.
– У синергиков нет природы, – отвечает ему, но уже в другом нейронном новостном выпуске Яков Юст. – Синергиков создают корпорации по образу и подобию своих слуг и рабочих. – Далее он рассказывает о ряде социальных программ Севера, благодаря которым удалось снизить преступность.
Лишь в одном сходятся два иностранных политика – кланам не место в современном обществе. Их агенты пытаются выйти на Макото и убедить его восстать против кланов. Никто не знает, удается им встретиться с якудзой или нет, но их тела находят расчлененными. Расследование силовиков заходит в тупик. В нейронных новостях показывают свидетелей, заявляющих, что видели Макото в городе, но в действительности он давно покинул Токио. На его счету девяносто семь трупов, плюс девять синергиков, шесть из которых стали случайными жертвами, а три были посланы концерном «Синергия» – прототипы будущих солдат мира тоталитарной корпократии.
Фабрика по их производству находится на одном из островов Океании. Программы биоэлектронного сознания сложные и недоработанные, как и внешность машин. Корпократические архитекторы мира до сих пор не сошлись во мнении, как должен выглядеть солдат будущего. Должно ли быть его лицо индивидуальным или же придать ему унитарную форму? А как быть с мужественностью, строгостью черт, цветом волос, глаз? Пока есть лишь каркас, остов. Пока есть лишь идеальная машина. Но машину нужно подготовить для мира людей, а также подготовить мир людей к приходу этой машины.
Когда программа боевых синергиков только начиналась, на фабрике произошел сбой. Машины вышли из-под контроля. Они были созданы, чтобы воевать. Они жили ради войны. Первым оказался прототип с серийным номером 183. На модели не было силиконовой имитации кожного покрова. Железный хищник. Его создателя звали Скип Бентли, но создатель никогда не посещал фабрику. Тоталитарные корпократы слепили его из черни. Да, Скип Бентли был «големом» нового электронного мира просвещения. Система образования работала исправно. Народ понимал свою значимость и подсознательно стремился обновлять загнивающую голубую кровь небожителей. Корпократы построили мир и теперь хотели, чтобы его содержали и совершенствовали люди из черни.