«Она, по крайней мере, бодро это воспринимает, — думает Тоби. — Но чья же у нее начинка?»

Снова молчание.

— Я полагаю, нет никакого смысла строить предположения в отношении потенциальных отцов этих… разнообразных грядущих отпрысков, — мрачно и неодобрительно произносит Белоклювый Дятел.

— Абсолютно никакого, — соглашается Американская Лисица. — Во всяком случае, относительно меня. Я ставила эксперименты по генетической эволюции. Выживание наиболее приспособленных. Считайте меня чашкой Петри.

— Я нахожу такое поведение крайне безответственным, — заявляет Белоклювый Дятел.

— Я не уверена, что тебя это как-то касается, — парирует Американская Лисица.

— Эй! — останавливает их Ребекка. — Ребенок есть ребенок.

— В случае с Амандой это может быть Дитя Коростеля, — говорит Тоби. — Из-за того, что случилось в ту ночь, когда она… когда мы отбили ее у… Это наилучший возможный сценарий. И, может быть, с Рен то же самое.

— Во всяком случае, это не больболисты, — говорит Рен. — В моем случае. Я точно знаю.

— Откуда ты можешь это знать? — спрашивает Крозье.

— Не буду вдаваться в неаппетитные детали, вдруг тебе это покажется излишней откровенностью. Девичьи секреты. Мы считаем дни. Вот откуда.

— В моем случае это совершенно точно не больболисты, — говорит Американская Лисица. — И еще про нескольких человек я могу сказать, что это точно не они.

Мужчины старательно не смотрят друг на друга. Крозье прячет ухмылку.

— Что, и Дети Коростеля тоже? — Тоби очень старается говорить ничего не выражающим тоном. Кто еще в списке Американской Лисицы? Крозье — точно, но кто еще? Сколько их было? Может, Зеб все-таки тоже. Тогда среди нас скоро появится младенчик-Зеб. В этом случае — что делать самой Тоби? Притвориться, что она не в курсе? Вязать чепчики? Надуться и мрачно молчать? Первые два варианта предпочтительнее, но она не уверена, что у нее хватит душевных сил.

— Да, у меня были один-два эпизода с большими и синими, — говорит Американская Лисица. — Когда никто не видел. Пришлось все делать очень быстро — слишком много любопытных глаз. Это было весьма акробатическое мероприятие, и я не уверена, что оно войдет у меня в привычку. Прелюдия как таковая почти отсутствовала. Но розовый смайлик не врет, и скоро я принесу в подоле. Единственный вопрос: кого?

— Надо полагать, мы увидим, когда время придет, — говорит Шеклтон.

Зеб и Черный Носорог вернулись после обхода изгороди.

— Да, это явно не крепость, — говорит Зеб. — Проблема вот в чем: если мы заберем оружие с собой на охоту, то весь саманный дом останется без зашиты.

— Может, они этого и хотят, — говорит Черный Носорог. — Выманить нас на фронт и проникнуть с тыла. И украсть наших женщин.

— Мы не пассивный груз! — возражает Американская Лисица. — Мы можем защищаться! Оставьте нам пару пистолетов-распылителей.

— Удачи вам, что еще сказать, — буркает Черный Носорог.

— Когда мы уйдем охотиться на этих типов, нужно будет переселить всю группу отсюда куда-нибудь еще, — говорит Крозье. — Никого не оставлять. И париковец тоже. Если мы будем все вместе, больболистам труднее будет устраивать на нас засады.

— Но проще напасть, — говорит Ребекка. — И еще мне хотелось бы напомнить, что среди нас три беременные женщины.

— Три? — переспрашивает Зеб.

— Рен и Американская Лисица, — объясняет Ребекка.

— Когда они успели?

— Они сказали нам только что, пока вы проверяли забор.

— А залетели они в одночасье от эльфов, — встревает Джимми.

— Не смешно, Джимми, — одергивает его Голубянка.

— Короче, им не полезно бегать, — продолжает Ребекка.

— Значит, мы не сможем выполнить свою часть уговора? Пойти сражаться вместе со свиным ополчением? Свиньям придется отдуваться одним? — спрашивает Шеклтон.

— Они не смогут, — говорит Джимми. — Они смертельно опасны в бою, но не умеют подниматься по лестницам. Если они загонят больболистов в город, те просто поднимутся на этаж и будут стрелять сверху. Устроят децимацию.

— Крозье прав, нам всем надо переселиться, — говорит Тоби. — В более безопасное место, с дверями, которые запираются.

— Например? — спрашивает Ребекка.

— Мы можем вернуться в салон красоты «НоваТы». Я прожила там несколько месяцев. Там еще есть кое-какие запасы продовольствия.

Может, и семена остались, думает она. Можно их взять, для огорода. И боеприпасами разжиться, там оставались патроны для ее винтовки.

— Там настоящие кровати, — добавляет Рен. — И полотенца.

— И крепкие двери, — говорит Тоби.

— Похоже на план, — резюмирует Зеб. — Голосуем?

«Против» никого нет.

— Тогда будем готовиться, — говорит Катуро.

— Сперва надо похоронить поросенка, — говорит Тоби. — Это будет правильно в данных обстоятельствах.

И они его хоронят.

Перегруппировка

Они тратят день на сборы. Очень много всего нужно взять с собой: основные кухонные принадлежности, сменные простыни в качестве одежды, изоленту, веревку. Фонарики, головные фонари: батареи в основном еще работают. Пистолеты-распылители, конечно. Винтовку Тоби. И все острые инструменты — ведь они не хотят, чтобы такие вещи, как ножи и кирки, попали в руки врага.

— Не набирайте много, — повторяет Зеб. — Если все будет хорошо, мы через несколько дней вернемся.

— Может оказаться, что вернемся мы на пепелище, — возражает Носорог.

— Значит, все по-настоящему нужное придется брать с собой, — добавляет Катуро.

Тоби тревожится за свой улей. Как справятся без нее пчелы? Кто может на них напасть? Медведей она тут не видела, а свиноиды не должны трогать пчел по условиям договора. Во всяком случае, надо в это верить. Любят ли волкопсы мед? Нет, они хищники. Может быть, скуноты, но им не выстоять против разъяренного роя.

Она покрывает голову и обращается к пчелам с речью, как до сих пор прилежно делала каждое утро:

— Приветствую вас, о пчелы. Я несу весть вам и вашей царице. Завтра я должна буду ненадолго уйти, поэтому несколько дней не буду приходить с вами разговаривать. Наш собственный улей — под угрозой. Мы в опасности и должны напасть на тех, кто нам угрожает, как сделали бы и вы на нашем месте. Будьте прилежны, собирайте много пыльцы и защищайте свой улей, если будет в том нужда. Передайте эту весть Пилар и испросите помощи для нас у ее сильного духа.

Пчелы вылетают из летка пенопластового улья и возвращаются. Им, кажется, нравится здесь, в огороде. Несколько пчел подлетают и начинают исследовать Тоби. Сначала они проверяют простыню в цветочек. Она им не нравится, и они перемещаются на лицо. Да, это знакомый им человек. Они касаются ее губ, впивают ее слова, улетают с посланием и исчезают в темном отверстии. Проходят невидимую мембрану, отделяющую этот мир от мира невидимого, что лежит сразу под ним. В том мире есть Пилар — она, с обычной спокойной улыбкой на губах, идет по длинному коридору, озаренному скрытым светом.