По прошествии лет океан поглотил одну часть заброшенного острова, отступив от другой, и теперь все эти проржавевшие стальные громады стояли, жарились на солнце, напоминая выползших на берег крабов.
– Никогда не думала, что увижу это место своими глазами, – сказала Аника, когда Луд Ваом привел ее на странный остров.
Утро только начиналось, и остовы кораблей были похожи на скелеты гигантских левиафанов.
– Некоторые приводят сюда своих сыновей, – сказал Луд Ваом. – Не подумай, что это какой-то ритуал, но сложно найти лучшее для рыбалки место. Конечно, продукты моря сейчас клонируют, но… Не знаю, как обстоит дело с чувствами человека и всем тем, о чем ты мне говорила, но что в груди каждого мужчины живет охотник – это истина. – Он выключил мотор, чтобы не запутать винт в водорослях, и взялся за весла.
Передвигаться по заболоченной части острова-кладбища было непросто, но, судя по всему, Луд Ваом уже бывал здесь прежде. Лишь несколько раз Аника услышала, как кораллы облизали днище лодки, которую пару часов назад они украли на причале Второго сектора. Луд Ваом говорил, что Аника должна вернуться в свой мир, и, когда они отплыли на украденной лодке от берега, она ошибочно решила, что он собрался переправиться через океан на этой посудине.
Ночь была темной. Океан – спокойным, черным, монолитным. Аника не могла представить, как хрупкая лодка сможет переправить ее через эту черную природную даль, отделившую ее от Седьмой колонии.
– Может быть, если вернусь на работу и мы притворимся, что ничего не случилось, то и другим тоже придется притвориться? – спросила Аника, и тут же прикусила губу, услышав хриплый гортанный смех спутника. – Я просто не верю, что мы сможем переправиться через океан на простой лодке, – сказала она, и Луд Ваом рассмеялся громче.
– Я не настолько безумен, чтобы пытаться пересечь океан на весельной лодке, – сказал чернокожий гигант, когда Аника заявила ему, что будет лучше вернуться.
– А кто-нибудь из клонов вообще пересекал океан? – спросила Аника.
– Откуда мне знать? Если кто-то и пересекал, то его либо пустили на органы, либо промыли мозги. Если кто и знает об этом, то это такие, как ты.
– Думаешь, нам тоже не промывают мозги? У меня была подруга, которую отправили в Город клонов, стерев воспоминания.
– Мне кажется, ты говорила, что в вашем обществе ценность жизни возведена в абсолют.
– Поэтому ей и промыли мозги.
– Лишить человека воспоминаний – это все равно, что лишить его жизни.
– Лола сама выбрала это. Она хотела ребенка, но не могла родить здорового. Комитет вычеркнул ее из списков репродуктивнопригодных. На последнем обследовании ей сказали, что ребенок, которого она носит под сердцем, имеет физические отклонения. У нее был выбор: сбежать или избавиться от ребенка. Она сбежала. А потом никто уже не мог забрать у нее дитя. Его хотели стерилизовать и отправить в Город клонов. Лола сказала, что отправится с ним. Так что она сама выбрала свою жизнь… – Аника посмотрела на Луда Ваома, ожидая, что он выскажется по этому поводу, но он молчал. – Я помогала ей рожать. Прятала в своей квартире, пока не пришел срок, – сказала Аника, и снова Ваом промолчал. – Потом я нашла ее здесь. В Третьем секторе. Она не вспомнила меня… По-моему, это действительно как-то жестоко. Тем более если учесть, что дети с дефектами у нас частое явление. Не проще ли дать им шанс? В конце концов, пригодных для жизни островов полным полно в океане… – Аника нахмурилась, пытаясь представить, каким станет мир через десять-двадцать поколений.
Да, именно об этом и говорил комитет, объясняя необходимость исключить рождение мутантов в уцелевшем обществе. Люди не должны сильно отличаться друг от друга. Иначе, каким бы незначительным ни было сейчас население планеты, появится почва для войн. Мир снова начнет делиться.
– Не понимаю, как вообще получилось, что комитет позволил ученым создать Город клонов, – призналась Аника. – Надеюсь, мой отчет сможет изменить положение вещей, вот только… Я, конечно, не политик, но…
– Просто оставьте нас в покое, – сказал Луд Ваом. – Не забирайте у нас органы и не стирайте воспоминания. В остальном мы проживем и сами. У нас налажена собственная политическая система, взгляды на жизнь и центры клонирования.
– Вы не сможете клонировать сами себя. Это приведет к генетическим отклонениям. Вам нужна наша кровь.
– Тогда сделайте так, чтобы мы могли размножаться как вы.
– Боюсь, если подобное и возможно, то только для нового поколения, еще не рожденного.
– Хорошо, пусть тогда будет новое поколение.
– Но это будет уже совсем другое общество. Ваши устои, порядки, нравы – все придется изменить.
– Мы справимся.
– Но это будете уже не вы…
Они замолчали, вглядываясь в черную даль. Аника не знала, как Луд Ваом ориентируется в такой темноте, но он вел лодку уверенно. Хотя, вероятно, так просто выглядело со стороны. Он полагался на удачу. «Может быть, – подумала Аника, – так же управляют нашим обществом и политики? Знают, как завести мотор и за какие рычаги тянуть. Но когда нужно перебраться с одного острова на другой, могут лишь надеяться, что не промахнутся во тьме?»
– Если у тебя получится добраться до дома, ты когда-нибудь вернешься сюда? – услышала Аника далекий вопрос Луда Ваома. – Если твой отчет имеет такое влияние на ваш мир, то, наверное, будет назначена какая-то комиссия… Я просто подумал, что было бы неплохо, если бы ты стала одним из ее членов.
– Не доверяешь другим людям?
– Нет, но тебя я знаю, а их… Хотя, наверное, когда перемены придут в наш сектор, то я уже не буду помнить о нашей встрече. Даже если ты найдешь меня, я не смогу узнать тебя. Ты будешь чужаком.
– Хочешь сбежать отсюда вместе со мной?
– Я? Нет! У меня здесь целая жизнь. К тому же сбежит один клон – сбегут и другие, а это уже перемены, это почти революция.
Какое-то время они молчали. Потом появился остров мертвых кораблей – жуткий памятник проходящей мирской славы.
– Боюсь, придется замочить ноги, – предупредил Луд Ваом, когда продвигаться дальше на лодке стало невозможно.
Они выбрались на берег. Старое гнилое дерево жалобно поскрипывало на ветру. Его толстые корни, извиваясь, ползли по земле, словно руки слепца, отчаянно пытавшегося нащупать что-то потерянное или же просто прикоснуться к огромной железной скале, взгромоздившейся между камней и кораллов. Аника растерянно запрокинула голову. В сумерках она не сразу поняла, что когда-то поросшая мхом скала была кораблем. Сложно было представить, как этот исполин попал в центр острова.
– Этот лайнер называли «Морской оазис», – сказал Луд Ваом.
– Я знаю, – сказала Аника. – В архиве писали, что мой далекий родственник, Марта Коен, и ребенок ее брата Жака Крейчи прибыли в Первую колонию на этом корабле. Это был последний рейс с большой земли. Корабль мог принять на борт почти восемь тысяч человек вместе с экипажем, но говорят, что в действительно не набралось и десятой части. Они ждали так долго, как только могли. Ждали выживших, вели радиотрансляцию, передавая свои координаты. Сначала люди приходили к ним каждый день, затем один-три человека в неделю, потом в месяц…