– Думаю, я был бы не против. – Он внимательно посмотрел на нее.
– Не понимаю.
– Это пока. Подожди, пока мы поженимся, habibti. Тогда ты все поймешь.
Самира почувствовала, как в ней вновь поднимается гнев и одновременно – та самая волна жара, о которой она хотела забыть.
– Ты как-то укусил меня, – проговорила она. – Но я ничего не почувствовала.
Внутри у нее все напряглось: ее ложь воскресила в памяти ощущение его зубов на коже. Это было… очень интимно. И в этот момент для нее, кажется, что-то начало проясняться.
Подхватив коня под уздцы, шейх двинулся куда-то в сторону.
– Ты куда? – окликнула его Самира.
– Ты, кажется, хотела увидеть наше убежище на эту ночь?
– Конечно. Пойдем.
Они двинулись в глубь оазиса, вдоль скальных навесов и стены деревьев, становившихся все выше по мере приближения к воде.
Вода была недвижна, как стекло. В ее гладкой поверхности отражались солнце, деревья, небо.
– Необыкновенно! – в восторге выдохнула Самира. – А… здесь нет животных?
– Они мне редко показываются, ведь я всегда жгу костер по ночам, – отозвался Ферран. – Кроме того, недавно был дождь, так что воды вокруг много. Но под ноги смотреть стоит – здесь могут быть змеи.
– Не люблю змей. – Самира кинула испуганный взгляд на землю. – Они иногда заползали в комнаты, где мы жили. Однажды я даже видела гадюку.
– Сегодня можешь их не бояться. Я разожгу костер. Пойдем, моя палатка там.
Она двинулась за ним в глубину оазиса, к дальней стороне озера, и вдруг резко остановилась:
– Я бы не называла это палаткой.
У «палатки» были стены и окна, а сверху было натянуто широкое полотнище, удерживаемое кольями, намертво вбитыми в землю. От входа тянулся небольшой настил, обрывавшийся прямо над водой.
– Это – мое убежище, – проговорил Ферран. – Здесь проще и тише, чем во дворце. Я приезжаю сюда, когда навещаю бедуинов… а иногда и просто так.
– А женщин ты сюда привозишь?
Ей и вправду это было интересно. Ферран был мужчиной. Мужчиной, который отлично знал, каким возбуждающим может быть укус. Уж его-то, несомненно, целовали бессчетное число раз. И у него точно были любовницы. Ей хотелось знать о них – о тех женщинах, которые знали, каково это – прижиматься к его спине, касаться его живота… и даже больше.
Да, она должна узнать его как мужчину. Потому что врага надо знать. Тем более врага, перед которым хочешь притвориться союзником.
– Нет. Сюда я женщин не привожу.
– И куда же ты их привозишь?
– Почему тебе это интересно?
– Потому что… я ведь буду твоей женой. – Она впервые произнесла эту фразу. И впервые почувствовала, что это действительно может случиться. – Думаю, мне надо знать о тебе такие вещи.
– Я их никуда не привожу, – сухо ответил он.
– Что?
– Я не завожу интрижки.
– Никогда? – изумилась она.
– Никогда.
Ферран быстро прошел мимо нее ко входу в дом. Самира вошла за ним.
– Это так же похоже на палатку, как твоя машина – на верблюда, – проговорила она.
Потолок был искусно задрапирован пышными складками ткани. Под ним был натянут тент, похоже, непроницаемый, – однако даже это не делало жилище Феррана похожим на шатер кочевника.
В доме было немного мебели – простой, но выглядевшей очень дорого. Его украшали лишь плюшевые и шерстяные драпировки – никакого богатства украшений, которыми изобиловал дворец Феррана. На всем в этом убежище лежал отпечаток личности Феррана – только его, а не череды правителей, управлявших страной до него. Оно было жилищем человека, а не частью его наследства.
Это была часть его личности.
Самире хотелось увидеть и другие ее части.
– Признаюсь, называя свой дом палаткой, я несколько сбил тебя с толку, – проговорил Ферран.
– Значит, ты говоришь, у тебя нет отношений с женщинами? – Самира вернулась к прерванному разговору. – Но я думала, у такого мужчины, как ты, обязательно есть любовницы. Я же помню, каким ты был. Но ведь если ты обнажаешься перед кем-то, ты становишься уязвимым. Любовница может убить тебя во сне. Поэтому я надеюсь, ты аккуратно подходишь к выбору.
Ей нужно было услышать ответ. Если она собирается выйти за него замуж, для нее это важно. Она должна знать, что он думает о сексе. Почему не заводит любовниц – если, конечно, не обманывает ее. Ведь, заключив брак, они будут делить постель, и у них будет интимная связь…
Связь, о которой она ровным счетом ничего не знала.
Она много раз слышала разговоры о сексе – грубые, грязные. Слышала отвратительные угрозы от мужчин. Слышала откровенные намеки проституток, содержание которых она едва ли могла понять.
Она надеялась, что в супружестве есть что-то, помимо секса. Она помнила, что именно страсть разрушила обе их семьи.
Она боялась секса. Боялась стать рабыней чувства, доселе неизведанного. Боялась, что, если физическая страсть станет частью ее жизни, она полностью изменит ее личность.
– Обнажаясь перед кем-то, ты не становишься уязвимым, – ответил Ферран. – И потом, я никогда не спал ни с одной из своих любовниц.
– Не спал? Но мне казалось, что… – Она умолкла, не желая выдать свою неискушенность.
Ее нельзя было назвать невинной. В детстве ей удалось выжить во время страшной резни. Она скиталась без крыши над головой, мучилась от жары и холода, от голода и страха. Ей довелось пережить слишком много страданий.
Но она не понимала, что движет людьми, ищущими романтической любви. Не знала сексуального желания. Ее душа слишком многое знала об уродствах окружающей жизни. Лишь ее тело оставалось невинным, и за его чистоту она дралась насмерть. Потому что лишь его не коснулось насилие, переполнявшее этот мир.
Впрочем, она не хотела посвящать Феррана в свои чувства. Не хотела так сильно обнажать перед ним душу.
– Не обязательно спать с человеком лишь потому, что вы занимались сексом. Впрочем, в твоем случае… поскольку у тебя не было крыши над головой, возможно, для тебя это был самый простой выход.
Самира не знала, что ответить. Она не понимала, стоит ли за его словами желание побольше узнать о ее прошлом, и не была уверена, что хочет о нем говорить.
– Мы говорим не обо мне, – наконец отозвалась она.
– Я лишь хотел ответить на твой вопрос.
– Но ты на него так и не ответил.
– Тогда выскажись яснее. Я не хочу играть с тобой в загадки, Самира.
– Когда ты говоришь, что не заводишь интрижек… Ты же не… Я хочу сказать, ты был…