– Па, я Питера вообще не видел!
– Думаешь, я еду на экскурсию?
Сын недовольно поджал губы. Сергей Петрович понял, что парень второй день в квартире не выдержит, сбежит смотреть город. Да еще, не дай бог, скорефанится с этой соседской девчонкой. Поэтому он пошел на хитрость.
– Петя! – Голос отца стал предельно серьезен. – Я рассчитываю на тебя как на взрослого, сознательного человека. Квартиру оставлять нельзя. Пока… пока мы не отыщем шкатулку. Или пока мы не сменим замок. У кого-то есть запасной ключ. Так что сиди дома и закройся. Лучше дополнительно на цепочку.
– Так какая разница, если шкатулку уже украли?
– Мы не знаем, украли или нет.
– Но вы же с мамой не нашли!
– Мы… мы не везде успели посмотреть, – соврал Сергей, и его тут же осенило: – И вот как раз у меня к тебе есть просьба: поищи ты. Постарайся не слишком тут все перевернуть только, ладно?
– Ладно…
Отец замялся в дверях, потом добавил тихонько:
– А Вику лучше так особо в квартиру не пускай.
– Думаешь, она…
– Не думаю. Но на всякий случай. Если что – скажи, папа меня запер, ключ не оставил, открыть не могу…
– Па, ты что, тут дверь изнутри просто так открывается, не ключом.
– Да, черт… Ну ладно. Будь с ней осторожнее.
Отец ушел.
– Па! – вдогонку опомнился Петя. – За Инет заплати, а?
– Да ну, завтра я тебя по-любому домой отправлю, какой еще Инет! Дома наиграешься. Лучше библиотеку до конца разбери. Ты обещал.
Петя вздохнул. Елки-моталки, и чего он сюда приперся? Контрольную перенесли. По городу не побродил. Инета – и того нет. Правда, он узнал, что он – гений. Но при этом вроде приемыш. А может, не приемыш? А вдруг – и приемыш, и не гений? Мог же дед ошибаться.
Петя решил послать эсэмэску Димону или еще кому, но сообразил, что у ребят сейчас математика, а математичка – самая противная дама во всей школе. Лучше друзей не подставлять. С горя он решил поискать шкатулку.
Петя хорошо помнил шкатулку. Он из нее ел, когда жил на необитаемом острове. Он даже помнил, какие именно драгоценности там лежали. Сейчас он не мог понять другого: почему бабушка не взяла ее с собой, когда уехала смотреть за его новорожденной двоюродной сестренкой?
В шкафу шкатулки, разумеется, не было. Если б она была, мама ее за секунду нашла бы. Петя осмотрел все полки, чемодан, спортивную сумку… Сначала он искал аккуратно, а потом глянул на портрет деда, и ему показалось, что дед смеется.
Петя разозлился, отвернул портрет лицом к стене и принялся уже искать как попало.
– И мне плевать, что ты обо мне думаешь! – сказал он вслух. – Во-первых, еще даже неизвестно, твой я внук или нет. Во-вторых, гениальность, реально, по наследству не передается. В-третьих, никто, кроме тебя, никаким гением меня не считает. Ладно, Вика по открытке проехалась: сопли, мол. Но папа ведь тоже ничего не сказал. А мог бы! Его сын в три года такой перевертыш сотворил, креатив сплошной, а он – отложил в сторону.
В шкафу шкатулки однозначно не было. На шкафу тоже. Петя стал переворачивать бумаги в письменном столе.
– А ты тоже хорош! Если у тебя внук – гений, так возьми и скажи об этом вслух, да? Развивай ребенка! В Эрмитаж его своди, что ли… Так нет же. Внука, гениального внука ты спокойнехонько отправляешь в Москву, а сам вовсю тут развиваешь соседскую девочку-дурочку, к тому же воровку!
В столе шкатулки в помине не было. Под диваном тоже. Среди празднично-гостевой посуды и смотреть смысла не было. Петя высказал смотрящему в стену портрету все, что он о нем думает, и отправился переворачивать спальню, детскую и кухню с прихожей.
Он, надо сказать, особо не церемонился, поскольку злился на весь мир. Последней каплей была эсэмэска от Димона: «Матиша заболела! Нам заменили на обж! Прикинь!!!»
Петя прикинул. Вошел в гостиную и «прикинул» йогуртом в портрет. Со всей дури. Не попал, задел только. Дед съехал лицом вниз и чудом не разбился. Разбился йогурт. Пластиковый стаканчик треснул при ударе о стенку, (свалился за рояль. На стене осталась тонкая розовая дорожка. Петя пошел за новым йогуртом и еще по дороге долбанул кулаком дверь.
В этот момент позвонила мама – очень вовремя, как всегда!
– Да, ма… Не, уже не сплю… Нормально… Библиотеку разбираю… Ну и ей от меня… Пока!
Сдохнуть от умиления – Олеськина няня ему привет передает!
Для порядка предстояло осмотреть кухню и прихожую.
На кухне шкатулки не оказалось. На антресолях тоже. Петя провозился с антресолями около получаса. Там было полно ящиков, каждый пришлось вытащить, открыть. Костюм Деда Мороза был как новенький. Видимо, его так ни разу с той поры и не доставали.
В прихожей, в стенном шкафу, коробок оказалось больше. Они громоздились до самого верха вперемешку с пакетами и свертками всех мастей. Петя установил стремянку, стал расчищать место внизу, чтобы было куда сбрасывать свертки. Возле телефона с западающей кнопкой лежал наполовину развернувшийся конверт, который ему передала Вика. Петя взял конверт и развернул его полностью.
Старого образца конверт. Портрет солидного дядечки. Подпись: «Русский советский поэт С. Я. Маршак. 1887–1964». Марка розовая, с самолетом и пароходом, на 5 копеек: «ПОЧТА 5 СССР». Места для обоих адресов, и кому, и от кого – справа, одной колонкой. Между «куда» и «кому» стояло «Отдать моему внуку Пете. Передать из рук в руки».
Конверт был запечатан личной печаткой деда. «Не хухры-мухры! Надо будет себе такую печать заказать, крутец полный!» – подумал Петя и вскрыл послание. Внутри был лист, обычный лист для принтера, формата А4. Он был исписан непонятными значками. Шифр!
Глаза у Пети немедленно загорелись. Злость схлынула, словно ее и не было вовсе. Петя бросился к свету, к столу. Так, где чистая бумага? Ручка… Так… С чего начать? Значков было много, весь лист исписан с двух сторон. Крестики и треугольники с кружочками. Каждый знак стоял отдельно, знаки не сливались. Между словами – а в том, что это слова, текст, не было никаких сомнений, – промежутки были побольше.
– Все просто, как день! – обрадовался Петя. – Остается только найти соответствие между знаками и буквами.
Он стал выписывать значки в столбик. Значков получилось около тридцати. Петя облизнулся и вдруг понял, что он жутко голодный. Пятнистую ветчину папа, видимо, доел. Из мясного остались подсохшая колбаса и вполне ничего себе буженина. О, и соленые огурчики. Пирог с сыром типа «хачапури»… Живем!
Петр влетел в комнату, хрустя огурцом, по дороге вернул на исходную позицию портрет деда, примостил тарелку с едой на «Дневник детства гения» и углубился в расшифровку. Дед с портрета откровенно над ним посмеивался.
– Зря смеешься, между прочим! – миролюбиво, словно не кидался йогуртами, сказал деду Пете внук Петя. – Я знаю, как надо действовать! И не спрашивай меня как! Как Шампиньон! Ну, который Египетский камень расшифровал.