Фавн Сив, прижимающий к груди бочонок, полный светящейся зелено-розовой субстанции, тронул его за локоть и, когда Тео обернулся, показал рукой на юго-восток.
– Знаю, знаю! – рассерженно ответил Смолик, отталкивая его. – Фермент надо доставить туда, а иначе Аквалону... – И он выругался так смачно, что идущая позади рядом с Эрлангой Арлея даже открыла рот, чтобы одернуть капитана, но передумала.
Вместо Грязевого моря вокруг простиралась спекшаяся материя: обгоревшая смесь стекла, земли, железа, облачного пуха, древесины и камней. Небесный выстрел будто нарушил внутреннюю структуру всех этих веществ, превратил их в горячую жижу, которую взболтал, а после разлил по округе и позволил застыть, вновь затвердеть.
Они шли в странной тишине по твердому морю, то ровному, то покрытому волнами, иногда маленькими, а иногда большими, через которые приходилось перебираться, как через длинные покатые холмы. Под ногами тянулись полосы и круги – грязно-серые, черные, коричневые, белые и синие, – а иногда все это смешивалось в невообразимый, небывалый цвет, от которого у Арлеи начинали болеть глаза. Один раз девушка увидела в нескольких локтях под поверхностью почти неповрежденное тело джайрини: волосатый человек-обезьяна висел, подогнув ноги и вытянув руки, впаянный в толщу мутно-прозрачной субстанции. В другой раз за очередным холмом обнаружился до половины ушедший в твердь корпус эфироплана: носовая часть оставалась вверху, будто он все еще тонул, медленно погружаясь в облака. А потом слева показалась воронка с крутыми склонами, нижняя часть которой, находящаяся в сотнях сотен локтей внизу, была затоплена бурлящими облаками. И, судя по всему, они до сих пор прибывали.
– Этот смерч, который с неба упал, задел самый край острова. И все равно от него ничего не осталось. А вон, – Тео ткнул пальцем в кратер, – место, куда выстрел угодил. Хорошо, что в стороне, а то не было бы сейчас ни нас, ни овума...
Долго-долго шли они мимо кратера на западном краю Гроша, соединившего полуостров с Орбитиумом, но наконец он остался позади. Молчун, как ему и было положено, молчал, Эрланга тоже. Тео Смолик, после того как девушка несколько раз обратилась к нему с вопросом, стал рассказывать, как был капитаном мародерского шержня в Преторианских Таитах, как основал и возглавил пиратскую корпорацию и как потом ему пришлось бежать на своем клиргоне и заняться торговлей укушенными, потому что корпорация прогорела, а он задолжал денег и своим подопечным, и Чиоране.
– Сопка, так меня пираты называли. Это порода дерева, которое на Тхае растет, пальма тамошняя.
– Значит, не вышел из тебя торговец, – насмешливо сказала Арлея.
– Не торговец. Коммерсант. Это тот, кто зарабатывать деньги любит больше, чем тратить их, – объявил Смолик презрительно. – Так я не коммерсант, тут ты права. Тратить я люблю более всего прочего. Коммерция для унылых губошлепов, скучных зануд. Спору нет, я не таков.
Через некоторое время область поврежденной материи закончилась. Дальше тянулось черно-коричневое пространство – край Грязевого моря, за которым была узкая полоса земли, а потом – облачный пролив, отделяющий северное побережье Гроша от Орбитиума.
Грязевое море в этом месте было уже неглубоким, из него рос бамбук-грязевик.
– Нужен плот, – решил Тео.
Связав стволы бамбука обрывками одежды и ремнями, они сделали неказистое плавучее сооружение и на нем добрались до пустоши. Это была окраина мира, где ютилось бедное рыбацкое поселение из нескольких семей: полудикие люди, промышляющие ловлей летучих рыб у самого Орбитиума. Путешественников, не говоря худого слова, тут же попытались ограбить, но Эрланга чуть не оторвал голову одному из нападавших, а Тео своим Стерхом распугал остальных, после чего рыбаки накормили путников и предложили остаться на ночлег.
В кошеле Смолика пряталось несколько золотых монет. Путешественники отказались ночевать в селении, но купили у рыбаков дряхлый вельбот – лучшее плавательное средство, нашедшееся здесь. Тео еще долго ворчал, что за ту монету, которую он отдал, можно было бы приобрести у этих прощелыг весь поселок вместе с их уродливыми женами и оборванцами-детьми. Получив еще и сеть, а также корзину с рыбой и несколько плохо пропеченных лепешек, они отправились в путь и спустя много дней проплыли между двух островов. После этого за левым бортом вельбота в облачной дымке замаячила северная оконечность Змеедана, а впереди открылась гладь Стоячих облаков.
* * *
Влад Пиранья не особо удивился, когда вошедший в шатер матрос доложил:
– Два шержня с Суладара, командор. Они сигналят, что на одном принц... то есть король Рон. Хочет встретиться с вами.
Паренек смирился, решил Влад. Согласен уступить Плотам и теперь лишь желает выторговать условия получше.
– Пусть один шержень остается на месте, второй подпустите ближе, – распорядился он. – Короля проводите ко мне.
Шатер стоял между двух кораблей, дайкотой самого Пираньи и скайвой, принадлежащей Плотам. Эфиропланы купеческого флота образовывали периметр вокруг понтонов, бочек и настилов, на одном из которых и стоял шатер командора. Недавно с Плотов сюда прибыло пять кораблей, два из которых везли детали винтолетов, а остальные древесину – между Да Морана и Беспричинным Пятном постепенно образовывалось нечто вроде филиала Плотов. Позади шатра появилась обширная дощатая площадка, где плотники и механики под руководством приглашенных из Гельштата мастеров собирали кабины винтолетов, раскладывали полотнища емкостей, которые предстояло наполнить газом. Король Рон должен был выразить протест против столь бурной деятельности в водах Суладара, но не делал этого. Вероятно, его величество был сильно занят в последнее время.
Впрочем, сейчас все узнаем, решил Влад. Командор испытывал нечто вроде гордости, ведь он присутствовал при эпохальном событии: Купеческие Владетели перестраивали свой флот, воспользовавшись новейшими технологиями востока.
Короля, к удивлению Пираньи, сопровождал лишь имаджин, капитан охраны. Здоровяк был хмур, и командор сразу понял: между ним и его хозяином что-то произошло. Вторым поводом для удивления стала внешность Рона – наметанный взгляд сразу определил, что совсем недавно тот надышался ядом лозы. Не настолько, чтобы смертельно заболеть, но достаточно, чтобы теперь мучиться сильной тошнотой и бессонницей, которые пройдут не раньше чем через месяц. Лицо короля осунулось, под запавшими глазами темнели круги, правое запястье было забинтовано, рука висела на перевязи.
– Присаживайтесь, ваше величество, – предложил Влад. – К сожалению, обстановка походная...
Тут он кривил душой. Равнодушный к комфорту во время плаваний, Влад предпочитал роскошь на суше. На северном побережье Прадеша у него был собственный тайный дворец, небольшой и очень богатый. Дощатый пол в шатре устилали привезенные из этого дворца дорогие ковры, созданные искусными рабынями-ткачихами Имаджины, везде лежали подушки, ножки стола трещали под тяжестью золотых блюд... Пиранья не старался произвести впечатление на Рона, просто он как раз собирался ужинать.