Но Фавн Сив не шевелился, будто впал в транс. Смолик осмотрелся, заметил лица нескольких десятков серапионов, неподвижно повисших за стенками пещеры и глядящих внутрь, на него. Покосился на Арлею, на молчащего Эрлангу. Поднял бочонок и зашагал к овуму, навстречу тяжелой дрожи.
Раненый бронг летел над застывшими облаками, которые казались сплошной мраморной поверхностью.
– Я все еще сомневаюсь: стоит ли приближаться к нему? – произнес Траки Нес, с озабоченным выражением лица выглядывая за борт. Они сумели вытащить рапиру – Гана решил не выбрасывать ее, оставил себе, – а после бултагарец заставил Джонатана подогнуть щупальце и концом его заткнуть узкую дыру. Но перед тем Гана по просьбе Неса крепко обмотал куском ткани то место, которое покромсала дикарка.
Несмотря ни на что, нутряной газ постепенно выходил из брюха, Джонатан летел все тяжелее и медленнее.
– Надо было сразу двигаться к Змеедану, – сказал Нес. – Даже сейчас я вижу его побережье. – Он махнул рукой влево, где маячила серая полоса.
– Но что нам делать на Змеедане? – спросила Гельта. – Там только топи, змеи и болотные колдуны.
– А как я приближусь к Эрзацу на бронге? – возразил Нес. – Эрзы, когда увидят его, сразу поднимут пальбу и собьют нас.
Принцесса чувствовала себя все хуже. Ее тошнило, голова кружилась. Яд облачной лозы рыжей змеей заполз куда-то в глубину тела и теперь выедал внутренности, постепенно отравляя их. Гельта лежала возле ограждения, глядя на двух стоящих над нею мужчин.
– Отец примет нас, – сказала она Тулаге и устало закрыла глаза.
Он перевел взгляд с осунувшегося лица девушки на бултагарца.
– Ей нужны лекарства. В Змеедане нет лекарств. А в Эрзаце о ней будут заботиться лучшие лекари.
– Хорошо, хорошо! Но как мы приблизимся туда? Местные никогда не видели бронгов, они примут его за демона из облаков и сразу нападут, понимаете меня?
Помолчав, Гана ответил:
– Не будем подлетать. Вокруг Эрзаца плоты и всякое другое. Высадите нас там. Ночью я добуду лодку. Потом летите к Змеедану, чтобы Джонатан отдохнул и смог вылечиться. Потом... не знаю. Но у меня есть это. – Он показал висящий на шее манок. – Джонатан слышит его. Если что – я буду дуть.
– Но... – начал бултагарец и замолчал, уставившись куда-то за борт. Проследив за направлением его взгляда, Тулага повернулся. В светлой дымке далеко впереди, на середине Вейжи, озера Стоячих облаков, медленно проступала громада Большого Эрзаца.
Они заставили бронга опуститься брюхом в облака, чтобы его не заметили в подзорные трубы. Ночью полетели дальше, но вскоре остановились вновь, зависнув невысоко над эфиром. Внизу был мосток на законопаченных полых бочках, навес и колья, на которых сушились сети. Все это озарял тусклый свет лампы.
– Стоянка рыбака, – сказал Нес.
Сжав нож зубами, Гана слез вдоль бока Джонатана, соскользнул по опущенному щупальцу. Траки с Гельтой прислушались: некоторое время стояла тишина, затем с мостка донесся возглас, сменившийся стоном, который быстро стих. Гельта закрыла уши, но тут раздались два голоса. Вскоре по щупальцу вскарабкался Тулага и прошептал:
– Опускайтесь.
Брюхо Джонатана коснулось облаков неподалеку от лодки, застывшей в эфире рядом с мостком. Из-под низкого навеса торчали ноги того, кто неподвижно сидел, наблюдая за происходящим.
– Я не стал его убивать, – тихо сказал Тулага принцессе. – Заплатил столько, сколько стоит десять таких лодок. Сказал: если ты расскажешь о том, что видел, однажды ночью демон поднимется из облаков и высосет твои мозги.
Гельта попыталась сама покинуть палубу бронга, но едва не потеряла сознание. Гана взял ее на руки, перенес в лодку и положил на дно. Вернувшись, произнес, глядя в глаза перегнувшегося через ограждение бултагарца:
– Может, мы еще увидимся, может, нет. Благодарю вас.
Нес кивнул, смущенно махнул рукой и ушел к пульту управления. Тяжело качнувшись, Джонатан взлетел и пропал во тьме, царившей над озером Вейжи.
Тулага греб всю ночь и на рассвете достиг окружающих плавучий город причалов. Эрзац высился над ними, медленно проступая в утренних сумерках: массивное, ни на что не похожее сооружение в сотни шагов высотой. Оно состояло из громоздящихся друг на друге старых корпусов, поднятых на распорках емкостей, бревен, лестниц, канатов и сеток, повисших на головокружительной высоте домиков, башенок, дощатых площадок, накрытых старыми парусами. Все это образовывало горб, огромную бородавку в центре озера Вейжи и покоилось на семи законопаченных корпусах старинных галеонов с Прадеша, самых больших эфиропланов в истории Аквалона, семи китах из краснодрева.
С мостков, из окошек понтонных жилищ и плетеных круглых гнезд, венчающих длинные шесты, в сторону путников глядело множество любопытных лиц. Стоя на носу, Гана греб веслом с широкой лопастью, лавируя между лодочками, лодками, джигами, вельботами, плотами и бочками, проплывая мимо уходящих прямо в облака дощатых лестниц, под низкими арками наскоро сколоченных мостов, отодвигая в сторону вывешенное для просушки белье, слыша гомон голосов, детские крики, плач, смех и музыку.
– Я добыл деньги, – сказал он принцессе, когда Эрзац навис над ними, закрыв полнеба. – Теперь я богат. Могу обеспечить тебя до конца жизни. Хочешь жить здесь? Или уплывем на восток?
Гельта молча лежала перед ним, бледная и неподвижная. Когда тень от арки, распростершейся между двумя галеонами, упала на лодку, она открыла глаза и сказала:
– Дальше таможня. Только скажи им, кто я, и нас сразу...
– Кажется, таможни больше нет, – перебил Тулага, пристально глядя вперед.
Они вплыли под могучие своды, на которых покоился город. Ввысь тянулся бесконечный внутренний лабиринт Эрзаца, в эфир между корпусами галеонов уходили могучие сваи, вокруг плескались облака. Над ними торчали узкие и широкие трубы, от которых доносилось гудение: внутри крутились пропеллеры, проталкивающие свежий воздух вниз. Дневной свет лился сзади, сквозь проем под аркой – однако в огромном гулком пространстве все равно было полутемно, хотя везде горели блеклые огни.
– Что там? – спросила Гельта. – Что-то случилось?
– Таможенный пункт разгромлен, – ответил Гана. – Никто не следит за теми, кто приплывает к Эрзацу.
Принцесса молчала, и Тулага, взглянув на нее, произнес:
– Что?
Не открывая глаз, она сказала:
– Я думаю, отец умер. Но брат... он, наверное, жив?
* * *
Много позже они выбрались на поверхность.
И надолго остановились, пораженные.
– Перемешалось, – сказал наконец Смолик. – Как похлебка из отбросов, которую варят портовые бродяги. Ладно, идем, чего стоять. Попробуем добраться до северного побережья, а там...