– Как у Буратино?
– Совершенно верно. Зона сама должна подсказать, где искать Золотой Ключик. И тогда мы разорвем старый холст и увидим потайную дверцу…
– …шкафчика, где лежат пиратские диски, – улыбнулась Татьяна. Именно так, с легким наклоном головы и чуть снисходительно, улыбаются люди, знакомые с компоновкой кадра и выгодным ракурсом съемки.
Поезд мчался в ночь, пересекая пространство между двумя государствами и границу времен года. Мне почему-то было легко и спокойно, словно я шел на экзамен, выучив предварительно все билеты и прихватив на всякий случай «шпоры». Гарантированное «хор.», или даже «отл.» в зачетку, и долгие летние каникулы впереди. Лишь одно сомнение грызло с тех пор, как мы познакомились друг с другом. Оно касалось все той же Олеси. Наша недавняя поездка лишь прибавила размышлений.
– Скажи мне, сталкер Sever, что ты думаешь о сталкере Nuclear-Reactor?
– Думаю, что она недурна собой, но выбрала дурацкий ник. Это все от недостатка публичности. Если хочешь быть запоминаемым, ни в коем случае не обзывай себя длинным набором иностранным букв, тем более в таком пафосном сочетании. Хватило же ума ребятам из «GSC» переименовать «Obvillion Lost» в «S.T.A.L.K.E.R.». И ты, как более опытный товарищ, посоветовал бы девушке что-нибудь короткое и яркое, а? Чтоб, как мини-юбка, сражало наповал и сразу, без сдачи в плен. Как сказал один мой знакомый, владелец сайта о проблемных банках, «хорошее название по телефону не переспрашивают».
– Интересно, как он обозвал свой сайт.
– «Банк говно. ру». Уверяет, что доходит и запоминается с первого раза. Я запомнила с первого.
– Какой молодец, уважаю. Я сам грешу длинными незапоминаемыми названиями своих текстов. Но сейчас не об этом речь. Я о переходах из реальности в реальность. Попробую объяснить. Вот скажи: в этой, обычной жизни возбуждает ли тебя близкое присутствие чьей-то смерти? Я имею в виду сексуальное возбуждение.
– Ах, ты об этом. Разумеется, нет. Ты что, считаешь меня садисткой-извращенкой? Из-за того случая на проспекте Андропова?
– Как раз наоборот. Меня тоже трудно заподозрить в хладнокровной жестокости. Однако не проходит и одного Разборного дня, чтобы я кого-нибудь не казнил, причем так хладнокровненько и со вкусом, что Брюс Уиллис со Шварценеггером уже несколько раз отдохнули и тайком покурили, как школьники на перемене. В обычной жизни, когда сталкиваюсь с хамством и агрессией, находит какой-то ступор. Впадаю в прострацию и просто не знаю, чем ответить. Типичная реакция человека, привыкшего жить по правилам, что скрывать. Чем наглее нарушаются правила, тем беспомощней мы выглядим – это знает любой гопник. Но со сталкером Popados такой номер не проходит. Я тебе не рассказывал о многих эпизодах – например как заставил одного чудика вырыть могилу и забросать самого себя землей. Это было на мусульманском кладбище, когда я прикорнул в сторожке, а он попытался снять с меня ботинки, словно с покойника. И все бы ничего, собственные похороны показывают в каждом гангстерском фильме, но я же еще заставил бедолагу сочинить эпитафию в стихах для надгробной доски. Полночи возились. Получилось складно и вполне надрывно, он даже слезу пустил. А вот ты, к примеру, чуть не кончила, когда приставила пистолет к моему виску.
– Безо всякого «чуть», – прыснула Таня, нисколько не смутившись.
– Вот видишь. Окажись ты тогда, на том кладбище, парень бы ушел из жизни хотя бы изнасилованным прекрасной амазонкой. Понимаешь, куда я клоню?
– Вполне. Та реальность освобождает наше альтер-эго, второе «я»…
– …то самое, что мы ежедневно, ежечасно в себе подавляем. То, какими мы никогда не будем в этой, настоящей реальности. Сталкеры в наших зеркалах – наши копии, перевернутые на 180 градусов. Но Олеся, как мне кажется, почти не отличается от Nuclear-Reactor. Я слушал ее историю и наблюдал за ней. Хоть убей, никакого зеркала, просто манекен в витрине. Яркий, красивый, модно одетый, но абсолютно непроницаемый. Не поймешь, что на уме, как ни пытай. Знаешь, я совсем не удивлюсь, если в ее арендованной квартире на самом деле живет ручной волк, а на шкафу валяются гранатомет и самодельные бомбы. Как-то ж сумела она подорвать эти два поезда, причем так ювелирно, что никто не погиб. Просто кто-то куда-то не доехал. Каким образом это могло случиться за несколько лет до Разбора, я понять не в состоянии.
– Я извиняюсь, а заткнуться и перестать молоть всякую чушь вы в состоянии, молодые люди?! – отозвался с верхней полки пожилой мужичок в засаленном спортивном костюме. Видимо, звуковой порог осторожного полушепота был давно пройден. – Наиграются в эти свои игры компьютерные, потом начинают бредить наяву. И вроде ж взрослые люди, не школота какая, а все о том же. Тьфу.
– Только не убивай его, ладно? – подмигнула Татьяна, перейдя обратно на шепот. – Оставайся в этой реальности. Не хватало еще трупа в рундуке, а то нам скоро таможню проходить. Пришьют контрабанду человеческими органами.
В вагоне потушили свет.
Я остался наедине с обрывками своих размышлений. Самые светлые мысли приходят в минуты вынужденного безделья или выполнения ежедневных рутинных операций. Мытья в душе, стояния в пробке, удаления спама из почтового ящика. Или многочасовых переездов в автобусе, когда уже смотреть не можешь на однообразные придорожные строения. В эти минуты я гениален, и даже Хемингуэй с Платоном записываются на курс моих лекций о мудрости и искусстве ее выражения на бумаге. Правда, получив диплом с отличием в багетной рамке, они оказались в состоянии донести эту мудрость до той самой бумаги, а у меня все как-то застревает на уровне спама, душа и пробок. Но не в этот раз.
Бумага и ручка не понадобились. Их вообще-то уже давно заменяет походный нетбук. Доставать его из рюкзака тоже не было смысла. Все, что приходило на ум, все айсберги мыслей, нагромождавшиеся на берега, предназначались одному человеку в мире.
Его Цели и Средствам.
Кто ты? Где твой разум? В каком из возможных измерений?
Вход в корневой каталог
Выбери Цель, используя Средство.
Стоп. Что это было?? Я открыл глаза.
Ночник освещал бесформенные силуэты пассажиров, завернутых в куцые казенные простыни. И Татьяна уже отвернулась лицом к полке. Шальные огни пролетающих станций и переездов в оформлении ритмичного перестука колес. Так же молча танцуют аборигены острова Бали под свои барабаны; такие же всполохи рук, такой же монотонный ритм. Интересно, слышат ли они голоса из ниоткуда? Повелевающие тобой, заставляющие двигаться. Однажды мне доводилось наблюдать их завораживающий танец «баронг» в настоящем, нетуристическом исполнении. Двадцать балийцев, вооруженных ритуальными кинжалами keris, впали в транс и начали резать себя, а потом друг друга. В этом состоянии они неуязвимы для боли и ранений. Воображаемый враг, дух зла Рангда, приводит их в ярость, и тогда ведомые внутренними голосами-командирами, защитники духа добра Баронга бросаются на нее со своими узорчатыми клинками не менее 25 сантиметров в длине. В отличие от танцоров зрители еще как уязвимы, и им иногда приходится спасаться бегством.