Однако он взял себя в руки, утроился поудобнее и уставился в окно, на проплывающие в темноте поля, постепенно сменяющиеся сосновым лесом. Над всем этим безлюдьем висели серебряные звёзды и серп убывающей луны. Кучер затянул вполголоса какую-то песню, и, пытаясь разобрать её слова, Готфрид не заметил, как уснул сам.
— А ну, слезай! — от этой фразы Готфрид проснулся.
Плохо соображая, что происходит, он отодвинул от себя Хэлену, которая тоже открыла глаза.
— Что же вы, добрые люди, везу людей… — послышался голос кучера.
— А ну слезай, кому говорят! — повторили злобно. — Тащите его, ребята.
Снаружи началась возня, послышались ругательства и сухие щелчки ударов — кучер оказался не робкого десятка, и, видимо, стал сопротивляться обидчикам. Готфрид надел шляпу и вылез из кареты. За ним испуганно выглянула Хэлена.
Снаружи стояло несколько человек, вооружённых кто чем — от допотопных мечей, до шпаг и пистолетов. Двое из них стаскивали упирающегося кучера с козел, а остальные, посмеиваясь, наблюдали за их вознёй.
— Кто вы такие? — спросил Готфрид надменно. — По какому праву…
— Вали его ребята, — приказал один из разбойников, судя по всему главарь. Он стоял поодаль, закинув руку с пистолетом на плечо, а другой указывал на Готфрида. На лице у него, как и у всех остальных, была чёрная повязка, оставлявшая открытыми только глаза.
Негодующий Готфрид схватился за шпагу, однако получил тяжёлый толчок в спину, и грохнулся под ноги бандитам. Те заржали, словно кони, наступили на руку, вырвали шпагу и срезали кошелёк.
— Да отойдите вы от кучера! — крикнул главарь. Грохнул выстрел, полыхнуло так, что на мгновение осветило всё вокруг.
Ещё живой кучер мешком свалился с той стороны телеги. Готфрид, пытаясь увернуться от пинков, краем глаза увидел его скрюченную от боли фигуру, пальцы, царапающие землю, и рот, хватающий воздух.
Послышался визг Хэлены. Её ноги, обутые в походные сапожки, ступили на землю рядом с телом кучера, а затем бросились в ночь.
— Ловите девку! — заорал главарь, и бандиты бросились за ней. — Куда, дураки! Этого добейте!
Теперь на долю Готфрида осталось всего двое. Было страшно, и он уже почти ощущал, как пуля прошивает его тело. И этот страх придал ему сил. Он схватил одного разбойника за ноги, повалил на землю и вскочил.
Второй отшатнулся от него, как от дьявола. И Готфрид понял почему: главарь уже перезарядил пистолет и направил на него. Пришлось броситься прочь, пригибаясь и ныряя из стороны в сторону. Прогремел выстрел, но Готфрида не задело.
— Ловите его! — неслось сзади, когда Готфрид бежал сквозь лес.
Пустые ножны бились о бедро, и он на ходу ругал себя за то, что потерял шпагу. Хотелось остановиться и попытаться вернуть оружие, но Хэлена в своих платьях долго не пробегает по лесу, так что нужно было выручать её, пока не поздно.
Как оказалось, направление он угадал. Впереди замаячило светлое пятно платья колдуньи и спины троих разбойников, что с топотом и пыхтеньем неслись за ней.
— Эй, вы! — закричал он. — Оставьте фройляйн в покое!
Разбойники развернулись как по команде и встали полукольцом, медленно надвигаясь на наглеца. Отчасти, чтобы не дать ему убежать, но в основном для того, чтобы отдышаться. Однако шпаги ни у кого из них не было. Её взял кто-то другой или её бросили по дороге, чтобы потом подобрать?
— Нападение на воина святой инквизиции! — Готфрид пытался выиграть время для Хэлены. — Убийство! Разбой!
Хэлена почти скрылась за деревьями, и разбойники только раздосадовано оглядывались в её сторону.
— Да вас не просто повесят, а сначала пытать будут, — продолжал Готфрид, но увидев, как троица достаёт оружие, бросился в строну на полуслове.
— А иди, повесь нас! — крикнул кто-то из них, выбегая на перехват.
Цепкие руки ухватили Готфрида за рубаху, он дёрнулся, послышался треск ткани, но всё же вырвался и припустил с такой скоростью, что почти ничего не видел перед собой. Со стороны дороги послышался одинокий выстрел и крики главаря, который больше ничего не мог сделать.
Вскоре разбойники отстали и вернулись в карете — делить скудное добро Готфрида и платья Хэлены.
Он остановился и перевёл дух. Погони, кажется, не было. Можно было немного постоять, уперев руки в колени, жадно вдыхая холодный ночной воздух. Где-то там, в темноте, была Хэлена. И её нужно найти, иначе отыскать Флока будет невозможно. И как бы Готфриду ни хотелось сейчас наплевать на всё и пойти обратно, к деревеньке, чтобы оттуда уже добраться до Бамберга, он всё же пошёл за Хэленой. Сложив руки рупором, чтобы разбойники на дороге не услышали, он звал её, но ответом была только тишина.
Так он и шёл, прислушиваясь и всматриваясь во тьму, над которой горел месяц. Хэлену он так и не встретил, но ближе к утру вышел к одинокому домику на отшибе какой-то глухой деревеньки. Слева уже разгорался рассвет, но окна дома горели. Не долго думая, уставший и измотанный Готфрид постучал.
Дверь ему открыл пожилой, но ещё крепкий крестьянин с длинными поседевшими усами и строгим взором. Он был одет в рабочую одежду и, к удивлению Готфрида, давно проснулся.
— Чего вам? — строго спросил он, подозрительно оглядывая двор, будто бы высматривая кого-то.
— Я воин святой инквизиции, ехал по поручению его преосвященства викария Фридриха Фёрнера. На нас напали разбойники…
— А-а, — протянул крестьянин поскучневшим голосом. — Жена, тут ещё один!
Внутри, за накрытым столом уже сидела Хэлена и что-то скромно клевала из щедрого крестьянского угощения. Рядом примостилась женщина, очевидно жена хозяина, с таким скорбным лицом, словно это её ограбили и чуть не убили. Хотя, некоторые за чужую долю больше переживают, чем за свою.
— Спасибо, добрый хозяин, — ответил Готфрид. — Инквизиция покроет убытки.
— Да какие тут убытки, — махнул рукой тот и поклонился. — Храбрым воинам орла нашего герра Фёрнера, мы всегда рады помочь.
Он промолчал о плохих урожаях нескольких последних лет. Умолчал о поборах, которые из-за войны со Швецией взлетели до небес. Умолчал и о том, что даже скудный урожай на полях то стойко гибнет от орд саранчи, то его выбивает градом. И только кланяется Готфриду, словно благородному, потому что знает — никто, кроме церкви, не спасёт их от заразы ведовства. Эх, основательно взялся дьявол за наши земли…
Готфрида проводили к столу учтивым жестом. Поздний и скудный ужин был сытен, хотя Дитрих скорее всего назвал бы его ранним завтраком. Тем не менее, он проходил в полной тишине — Хэлена молчала из скромности, а Готфрид был слишком голоден.
— Так где на вас напали? — спросил хозяин, так и не представившийся.
— Южнее, на тракте, — тщательно прожевав, ответил он. — Человек десять было. Убили кучера, да только нас Господь пощадил. Еле выбрались.