Так и не разобравшись с роем своих сумбурных мыслей, Вера, очень раздражённая, улеглась спать, но в итоге проворочалась без сна почти до утра. «Неужели я влюбилась?» – спросила она себя и увидела перед глазами лицо Сергея – так ясно, словно наяву. Как же он был хорош… И как неприступен. Совершенно непонятно было, что у него на уме.
«Ну, погоди же! – пригрозила она мысленно. – Я не я буду, если не завоюю твоё сердце. Посмотрим, кто кого…»
Вызов, который она будто бы бросила своему воображаемому противнику, взбодрил и развеселил её. Вера почувствовала какой-то охотничий азарт. Ей не терпелось начать применять на практике свою индивидуальную теорию обольщения.
Заснула она уже перед рассветом, с улыбкой, ни на секунду не сомневаясь, что добьётся задуманного.
Премьера мюзикла, как все и ожидали, прошла с оглушительным успехом. Она состоялась за два дня до Нового года. В зале, рассчитанном на тысячу двести мест, буквально невозможно было протолкнуться – люди висели чуть ли не на люстрах; во всяком случае, народу явно было больше, чем зрительских мест.
В день премьеры Вера не чувствовала особого волнения – по крайней мере, в себе она была полностью уверена. Годы на Бродвее приучили её не бояться сцены и публики. Явившись в театр за два часа до спектакля, как и другие артисты, она сделала себе причёску, загримировалась и оделась. В этом спектакле ей приходилось менять костюмы несколько раз, но это не составляло особого труда. Одежда цыганки представляла собой, в основном, летящие пёстрые юбки, в которые не так сложно было облачиться даже в отведённый отрезок времени: у каждого артиста, в среднем, было максимум пять минут на то, чтобы добежать от сцены до своей гримёрки, быстро переодеться и на всех парах вернуться назад.
Пока артисты гримировались, технические работники сцены устанавливали декорации, проверяли работу всех необходимых механизмов и направляли софиты, а звукорежиссёр настраивал своё оборудование и подключал микрофоны.
За считанные минуты до поднятия кулис Вера стояла вместе со своими коллегами-артистками, изображающими цыганских подружек, и прислушивалась к глухому шуму, доносящемуся по ту сторону занавеса – из зрительного зала. Уже был дан первый звонок. Люди торопились усесться поудобнее, оживлённо переговариваясь друг с другом, листая программку и в нетерпении поглядывая на сцену. Вот тут, впервые, Вера почувствовала холодок в груди – признак лёгкого волнения. Впрочем, оно было даже приятным. Вера знала, что в зале должен сидеть Илья – он не мог пропустить премьеру мюзикла, в котором главную роль играла его старая подруга. Правда, она не была в курсе, явился ли Иисусик один или со своим ненаглядным Леоном. А может быть, с младшей сестрой Надей?.. Но, впрочем, это не имело особого значения…
Вера на минутку смежила веки, чтобы сосредоточиться перед выходом, и вдруг почувствовала, как кто-то тронул её за руку. Она открыла глаза и увидела, что это был Сергей Вольховский – тоже уже одетый для спектакля и загримированный.
– А ты что тут делаешь? – удивилась она. – У тебя выход только во второй сцене…
– Просто хотел пожелать тебе удачи, – произнёс он, обласкивая её взглядом своих бархатных глаз и голосом, полным нежности.
Она не успела ещё ничего ему ответить, как Сергей поцеловал кончики своих пальцев, а затем осторожно прикоснулся ими к Вериным губам, словно скрепляя их уста воздушным поцелуем. Она растерянно заморгала, не зная, как реагировать, а он, ещё раз улыбнувшись ей напоследок, ушёл.
Сердце у Веры учащённо забилось, к щекам прилила кровь. Что означал этот жест, полный самого недвусмысленного обольщения? Выходит, она ему всё-таки небезразлична?!
Мюзикл открывался сценой бурной ссоры на рынке. По сюжету, местный торговец ловил одну из цыганок на воровстве, но на помощь тут же спешили её товарки. Они возмущённо галдели, спорили, жестикулировали, создавая вокруг торговца вихрь из своих цветастых юбок и длинных волос, запутывая и одурачивая бедолагу всё больше. Вере нравилось, что спектакль с первых же секунд буквально ввинчивал зрителя в эмоциональный, крикливый и шумный мир цыган-кале. Она чувствовала себя в этой бурлящей толпе как рыба в воде. Затем цыганки начинали танцевать, а Вера пела весёлую песню об их бродячей и беззаботной, на первый взгляд, жизни.
Все арии мюзикла были «настоящими», то есть испанскими, только либретто перевели на русский язык. Но одну композицию переводить не стали, оставив так, как есть, чтобы не испортить её оригинальную красоту. Это был коронный выход Веры в роли Беатрис, с песней «Hijo de la Luna» – «Сын Луны». В ней рассказывалась прекрасная и одновременно страшная испанская легенда, объясняющая смену фаз луны. Вера любила эту песню ещё и потому, что её частенько напевал Хуан Карлос…
Однажды юная цыганка умоляла луну помочь ей выйти замуж за любимого цыгана. Луна пообещала всё исполнить, но сказала, чтобы взамен девушка отдала ей своего первенца – ведь едва ли ребёнок будет нужен ей так же сильно, как возлюбленный. «Зачем тебе человеческое дитя, серебряная луна, ведь ты не умеешь любить, что ты будешь с ним делать?» – заплакала цыганка. Вскоре у них со смуглым мужем родился белокожий сероглазый мальчик – сын Луны… Цыган возмутился, что это не его ребёнок, и в приступе ревности убил «изменницу». Чужого мальчика же он отнёс высоко на гору и оставил там, не желая ничего больше знать о нём… Теперь, если мы видим на небосклоне полную и яркую луну – это значит, что ребёнок весел и счастлив. Если же луна идёт на убыль – это означает, что малыш плачет, и тогда луна превращается в месяц, чтобы стать колыбелькой и укачать своего сына…
Удивительная, пронзительно-грустная мелодия пробирала насквозь. А уж в сочетании с волшебным Вериным голосом… Зрители покрывались мурашками и благоговейно замирали, внимая чудесному пению. После этой арии зал взрывался аплодисментами, и Веру не хотели отпускать со сцены.
Когда она исполнила «Сына Луны» в первый раз, публика, даже не знавшая дословного перевода, долго не могла опомниться от потрясения. А после премьеры уже вся Москва ломилась в театр Мюзикла целенаправленно «на Веру» – послушать её потрясающее исполнение «Hijo de la Luna».
После премьеры она стала дико популярной – то есть, разумеется, она и так была знаменита, но больше всего в Америке. Теперь же о ней громко и всерьёз заговорили в России. У Веры появились фанаты, её преследовали папарацци, за ней охотились журналисты, чтобы взять интервью…
Но это было позже. А пока… Пока что Вера со своими коллегами отыграла премьеру мюзикла «Гитана» и вышла на сцену для финального поклона. Зрители всё несли и несли артистам нескончаемые букеты цветов…
Оглушительный успех решено было отметить – после спектакля для создателей и участников спектакля устроили банкет. Вера впервые не стала отказываться от совместных посиделок с коллективом. Она всё ещё находилась в приподнятом настроении от блестяще сыгранной роли и, мысленно купаясь в зрительских аплодисментах, была готова разделить свою радость хоть со всем миром. Коллеги подходили, поздравляли с прекрасным дебютом, целовали в щёчку… Она не замечала сейчас ни косых взглядов, если таковые были, ни завистливого перешёптывания у себя за спиной. Она просто была счастлива. Тем более что Вольховский буквально прожигал её насквозь своим взглядом. Сергей почему-то оказался далеко от неё, на противоположном конце стола, но глаза его – эти прекрасные бархатные глаза – были устремлены на неё безотрывно. Вера мимолётно ловила его взгляд и кокетливо отворачивалась, делая вид, что не замечает всех этих пламенных взоров. От выпитого шампанского и эйфории слегка кружилась голова. Хотелось обнимать всех подряд, кружиться, танцевать…