Хома помялся. Наконец спросил:

– Скажи, это всё из-за этой принцессы, да? Ты её пожалел?

– При чём тут?..

– Ты говорил про неё. Не раз.

– Аква – никакая не принцесса. Просто она совсем ребёнок. И…

Хома грустно усмехнулся:

– Она дочь капитана Льва. Наследница. Когда-то это называлось «принцессой». Он показал тебе её, да?

– Да, – просто согласился Брут. – Она напугана. И ей не к кому идти. Брат Фёкл опасается… Прости, просто он всё ещё у меня в голове, – опасался, что ей могут причинить вред. Даже убить. Но показал он мне не только это.

Хома всё больше темнел лицом. То сокровенное, что тайно жило в Бруте, конечно, выручило их. Как случалось уже не раз. Но сейчас Хома отдал бы всё на свете, чтобы младший братишка родился нормальным. Чтобы не встречался им на пути добрейший и прозорливый монах брат Фёкл. А главное, чтобы никогда не было этой проклятой книги.

– Какие твои предложения? – вяло поинтересовался Хома. – Если мы от неё не избавляемся и нас поймают, то…

– Нас не поймают. Нам теперь в другую сторону. Люди там не ходят.

– Что ты хочешь сказать? – неожиданно голос Хомы сделался сиплым, словно подсел.

– Я почти расшифровал Книгу, но… Нам туда, – Брут неопределённо махнул рукой. Однако и у него щёки побледнели, когда, отворачиваясь, чтобы не смотреть брату в глаза, он быстро добавил: – В Рождественно.

– В Ро-жж. же… – Челюсти Хомы клацнули.

Он хотел было что-то сказать, но слова застряли в горле. Да и к чему тут разговоры. Брут не хуже Хомы знал, кто там теперь поселился. В третий раз за сегодняшнее утро Хома решил, что проклятая книга всё-таки сделала своё дело. И его единственный братец Брут неизлечимо болен.

5

– С того момента, как я села в эту самую лодку, ни на минуту не останавливалась, – повторила девочка.

– И за воротами не ждала?

– Некогда мне было прохлаждаться.

– Но ведь я видел… Впервые обнаружил твою лодку ещё засветло и не дольше, чем в часе-полутора ходу отсюда.

– Говорю же, Лабиринт. Ты не знаешь, что видел.

– Тебя! И плыла ты в мою сторону…

Фёдор недоверчиво смотрел на неё. Только что она рассказала ему какую-то ненормальную жуткую сказку, наподобие тех страшилок, что ходили по каналу, пока он ещё жил в Дубне. Проблема в том, что в основе всех тех баек и легенд всегда присутствовали отблески правды. Искажённой, прикрытой домыслами спасительного, хоть и жутковатого волшебства. Чего же ему ждать? Что ещё мог рассказать ребёнок? То знание о непонятном и страшном мире, которое воспринял в форме сказки. В своё время он и сам приложил к этому руку – орден гидов умел хранить некоторые неудобные тайны.

– Ты действительно видел, как я плыла по Лабиринту, – согласилась девочка, – но расстояние оценил неверно. Намного больше было. Да и не твоя вина… Скорее всего, ты заметил самое начало моего пути, а потом уснул. Сам же сказал, светло было.

– А приплыла ты из Пирогова, – уточнил Фёдор.

– Всё верно.

Он обдумал услышанное:

– Хм, сейчас ночь. Но когда рассветёт, на той стороне будут густые древние леса, укрытые туманом.

– Знаю. – Она как-то безрадостно улыбнулась, и Фёдор снова подумал, что ей пришлось повзрослеть до срока. – Даже знаю, что живёт в тех лесах.

– Озёра поворачивают, канал несколько раз меняет своё направление. Но даже если его распрямить, найти бесстрашных дровосеков и вырубить лес, – Фёдор пытался говорить шутливо, только давалось это всё сложнее, – и даже если уйдёт туман, понадобится зрение орла, чтобы увидеть отсюда Пирогово.

– Конечно, если смотреть по-привычному… – пробурчала она. – Тебе просто сложно поверить. Но как поверишь, сразу поймёшь.

– Что?

– Лабиринт. Иногда можно увидеть очень далёкое, как сквозь прозрачные стены. И часто скрыто то, что у тебя прямо под носом. Пока не наткнёшься на него. И тогда может быть поздно. И этим пользуются наши.

– Поздно?

Она кивнула.

– Говорю же, без лоцманов чужакам не пройти Лабиринта, – девочка говорила тихо. Начался рассвет, и стало видно, насколько она на самом деле измотана. – Здесь всегда так было. Это как в книжках… Ну, знаешь, когда делают лабиринты из живых кустов? Или которые строили в Древнем мире. Только этот наоборот – он на самом деле. И, – развела руками, – он здесь везде, вокруг.

Фёдор молча смотрел на неё. Он всё ещё не мог побороть скепсиса.

– И только лоцманы знают дорогу, – сказал Фёдор. – Они что-то особенное?

– Нет. Самые обычные, – пожала плечами. – Местные. Просто все наши, местные, в отличие от чужаков, знают и видят единственный путь по Лабиринту. За это и требуют платить ясак. А так заблудишься. Те, кто решают на свой страх и риск, никогда больше не возвращаются. Заблудился – пропал. Лодки теряются. Лабиринт забрал их всех и ещё никого не отпустил.

«Не совсем так», – подумал Фёдор.

– И поэтому ты приплыла за мной? – улыбнулся он. – Решила, что я тоже умею делать лабиринты?

– Не «тоже». Ты невнимательно слушал. Это под силу только особенным.

– Как эти ваши девять капитанов? Или Девять Озёрных Святых, я немного запутался…

– Капитаны были героями, но даже они не смогли создать Лабиринт в одиночку. Я ведь говорила! Просто… Просто иногда помогают мёртвые, – голос дрогнул, – те, кого любишь… Любил, – взгляд сделался вымученным. – Каждый из них заплатил очень высокую цену.

Он смотрел на неё с сомнением: «Ты мне только что прочитала курс мифологии Пироговского братства, хотя из рассказанных историй можно выудить полезную информацию, но… Дело ведь не в этом? У тебя что-то случилось, да? Тяжёлое? Какая-то потеря? Прежде всего поэтому ты приплыла за мной».

Девочка истолковала его взгляд по-своему:

– Предупреждала же, что сразу не поймёшь. Не сразу. Да и не ждала я… Ну, хорошо, – она терпеливо вздохнула. – А попробуй вспомнить, не видел ли ты ещё чего-нибудь необычного?

– Более необычного, чем девочка Никак, которая не боится ночного канала?

Она захлопала глазами, но щёки зарделись, и ей не сразу удалось скрыть польщённую улыбку:

– Я серьёзно.

«А интересно, чем это может быть? – вдруг подумал Фёдор. – Если допустить, что она в определённых вещах права, что это он, этот Лабиринт? Какая-то запутанная тёмная метафора, внушённая верованиями безумных монахов? Природная аномалия? Последствия техногенной катастрофы? Или нечто… – Фёдор усмехнулся собственному предположению, но еле уловимый холодок в затылке тут же дал о себе знать. – Или какое-то древнее неведомое существо?»