Он великолепен. И когда я закончу говорить с Оуэном, то собираюсь пойти к Дрю и буду умолять его обнять меня и просто держать в объятиях.

Он так сильно мне нужен, прямо сейчас. Но сначала нужно позаботиться о брате, который нуждается во мне еще больше.

– А что, если она не в порядке? – спрашивает Оуэн дрожащим голосом. – А если на самом деле с ней что-то произошло, она ранена или беспомощная лежит где-нибудь? Или… еще хуже? Что тогда, Фэйбл?

Картинки, описанные им, возникают в моем мозгу – но нет. Ни единого шанса, что в этой ситуации она является жертвой. Именно она приложила к этому руку. Чувствую всем своим существом.

– Знаю, ты беспокоишься. Но я должна быть с тобою честна. Ей плевать на нас, Оуэн. На то, что ты в ней нуждаешься. Ее слишком интересует собственные проблемы, чтобы думать еще и о тебе, о том, как сильно ты хочешь, чтобы она была рядом. Ей комфортнее сбежать и напиться со своим бойфрендом.

Оуэн смотрит на меня, его щеки пылают, глаза наполнились слезами.

– Ты ничего не знаешь. Может быть, она не хочет быть рядом с нами, потому что понимает, как сильно ты ее ненавидишь.

Я вздрагиваю.

– Да разве в этом виновата только я? Ее раздражает, что мы с тобой так близки. Она ревнует, и это так глупо, потому что не замечает, как сильно ты мечтаешь о том же самом, только с ней. Она наша мать и все же относится к нам так, словно мы просто заноза в ее заднице.

– Может быть, к тебе она именно так и относится, но ко мне – никогда. Она любит меня! – Брат кричит, слезы бегут по щекам, и он сердито смахивает их. – Продолжай верить в то, что она стерва. Только, может, сейчас это ты ведешь себя как стерва, Фэйбс. Ты об этом никогда не думала?

Я ошеломлена. Не могу поверить, что он только что сказал мне это. Я с трудом держусь, чтобы окончательно не расклеиться самой, но, черт возьми, мне нужно быть сильной.

– Ты расстроен, – говорю я тихо. – Я все понимаю. Тебе нужно выспаться, поговорим завтра.

– Подумаешь. – Оуэн отворачивается и заползает на матрас, укладывая подушки, потом натягивает на себя одеяло, ложась ко мне спиной. Он настолько напряжен, словно может разлететься на тысячи осколков.

– Я люблю тебя, Оуэн, – шепчу я, прежде чем закрыть дверь.

Он даже не отвечает.

Дрю

Прохожу в свою спальню, ожидая возвращения Фэйбл. Миллион вопросов роится в моем мозгу, но я боюсь задать любой из них. У нас были удивительные ночи. А теперь это…

Если мать действительно обчистила квартиру и взяла все, что принадлежало семье, оставив детям только их собственную одежду и личные вещи. Эгоистичная и бездушная. У Оуэна разбито сердце. Фэйбл в бешенстве – мне даже страшно, что в какой-то момент она сорвется, но пока она спокойна, что очень странно. Я никогда не видел ее в таком состоянии, хотя, черт, мы вместе не так уж и долго.

Наши отношения с первого дня были подобны урагану. Не могу представить свою жизнь без нее. Поэтому изо всех сил стараюсь ее поддержать. Она не отталкивает меня.

Но и полностью довериться не спешит.

Да и что, черт возьми, я могу сделать для нее? Я даже предложил ей обратиться в полицию, но по ее реакции понял, что это была плохая идея. Я чувствую себя беспомощным. Никто не сможет вернуть детям их маму. Оуэн ненавидит меня и считает кем-то вроде плохого парня, одержимого желанием разбить сердце его сестре – снова. Единственное, что в моих силах – предложить им свой дом, но теперь мне даже кажется, будто я все испортил, сделав такое предложение.

Быть победителем – не мое. Может, это звучит эгоистично, но, проклятье, я просто хочу, чтобы Фэйбл знала – она может рассчитывать на меня в любом случае. Я буду для нее опорой, поддержкой, в чем бы она ни нуждалась. Я хотел бы все для нее сделать.

С сожалением признаю, что сейчас она вряд ли способна это понять.

Спустя несколько бесконечных минут Фэйбл входит в мою спальню, тихонько прикрыв за собой дверь. Ее плечи опущены, когда она прислоняется к двери, на лице написано полное изнеможение.

Я хочу успокоить ее, но она воздвигла невидимую стену. Ту, которая свидетельствует, что она и сама может со всем справиться, большое спасибо.

К черту. Я собираюсь разрушить эту стену, и неважно, сколько времени это займет.

– Как Оуэн? – спрашиваю я.

– Ненавидит меня. – Фэйбл закрывает глаза и улыбается странной улыбкой. – Обвиняет в том, что мама бросила нас. Говорит, что если бы я не была такой стервой, этого бы не произошло.

– Что?! – Я практически кричу, и она открывает глаза.

– Шшш! Он услышит тебя. – Отталкиваясь от двери, она идет к моей кровати и падает сверху, зарываясь головой в подушку. – Не хочу говорить об этом, Дрю. Просто хочу поспать.

Она ведет себя странно, но я не собираюсь это комментировать. Она расстроена. Ее жизнь опять полностью перевернулась с ног на голову.

– Может, хочешь устроиться более комфортно? – спрашиваю я.

Ее плечи трясутся, словно она смеется. Она по-прежнему не поворачивается ко мне лицом.

– Пытаешься использовать на мне какой-то приемчик? Позволь сказать тебе прямо: я не в настроении.

– Фэйбл. – Можно подумать, я ожидал от нее чего-то сегодня вечером. – Я не пытаюсь залезть к тебе в трусики. Я хочу позаботиться о тебе.

– Хорошо. – Она перекатывается на спину и расстегивает джинсы, выскальзывая из них. Несмотря на мое «ничего не хочу получить от нее» – и я клянусь, что нет – ничего не могу с собой поделать: смотрю на ее ноги, на эти розовые кружевные трусики, которые едва ли что-то скрывают.

Тяжело сглотнув, отвожу взгляд, пытаясь вернуть самообладание. Я не должен вести себя как извращенец, ей сейчас нужно совсем другое. Но я смотрю на нее и испытываю желание. Это естественная реакция.

Поднимаю глаза и вижу, как она снимает рубашку и бросает на пол. Ныряет руками под топ, расстегивает лифчик и вытаскивает его снизу – простой девичий фокус. Белый кружевной бюстгальтер падает к ее ногам. На ней только топ и трусики, соски проступают через ткань, кожа покрыта мурашками, и я судорожно вздыхаю. Приказываю себе остыть, черт возьми, и вести себя правильно.

– Замерзла? Я могу достать еще одно одеяло…

– Нет. – Она качает головой и устраивается в кровати, отдергивая одеяло, чтобы под него нырнуть. – Я просто очень, очень устала.

Стою, не зная, что еще делать. От нее исходят странные флюиды. Я знаю, что она расстроена, на это есть все причины. Не только мать совершила действительно дерьмовый поступок. Еще и Оуэн винит ее за это.

Она лежит ко мне спиной, ее светлые волосы разбросаны по подушке, и я так сильно хочу к ней. Но боюсь, что она отвергнет меня.

– Ты идешь спать? – спрашивает она, ее голос мягок.