– А дальше? – интересуюсь я, нарушив затянувшееся молчание.
– Дальше?
– Как ты спасся?
– Босс вернулся с Мальты, где провел отпуск с новой кандидаткой в жены, и велел очистить подвал. Но там вместо двух полусгнивших трупов оказался обглоданный труп и вполне живой я. Присланному на уборку мужику не повезло – он попытался застрелить меня. Его я есть не стал. Откусил только немного от вырванного сердца как символ победы над достойным противником. С боссом решил не прощаться и расчетные не требовать. А ну как новый телохранитель шустрее окажется… Думаю, то, что произошло в подвале, он восстановил по деталям, а я начал скитаться из города в город.
Но этот вкус… сладкий вкус всемогущества. О! Такое не забудешь никогда. Ничто иное не способно утолить душевный голод. Недаром же наши предки придавали столько значения поеданию плоти поверженных противников.
Замолчав, Мордоворот сплетает пальцы на животе и погружается в воспоминания.
Не хотела бы я увидеть их.
Они не люди. Вольдемар наплел сказок – нет никаких инопланетян. Просто стая нелюдей. Мордоворот – упырь, остальные какие-нибудь кровососы. Вот и пропадают пленники. Они держат запас всегда свежей крови и плоти. Звучит как бред, но…
Я ведь сама видела, с каким аппетитом жрал человечину надзиратель. Человек так не может… А извращенные оргии? Вольдемар – какой-то оборотень дефектный, застрял между двух состояний, ни в человека полностью, ни в волка. Карлик ведь тоже странный. Тролль или гоблин.
Так вот зачем они брали кровь на анализы и обследовали у врачей! И остальные анализы, наверное, для этого. Они боятся заразиться СПИДом или подхватить еще какую заразу.
Пройдясь по камере, останавливаюсь у решетки.
Что-то Мордоворота не видно. Решил сегодня без литературного вечера при свечах обойтись?
Подходит карлик, бросает:
– Меня ждешь, худосочная?
– Нет, Господин Кнут, – шепчу я, отступая в глубь камеры.
Криво усмехнувшись, он открывает замок.
– А придется…
Нервно сглатываю.
– Выходи, – приказывает карлик, распахнув дверь.
Придерживая полы халата, выхожу.
– Пошли.
Плеть недвусмысленно указывает на караулку.
Следую в означенном направлении.
Может, меня ждет Мордоворот? Но…
В караулке, кроме Петра Евгеньевича, устроившегося в кресле, стоит один из Призраков Великой Екатерины.
На крысином лице четко проступает недовольная мина.
– Иди за мной, – бросает он, направляясь прочь.
Растерянно перевожу взгляд на карлика.
– Чего встала? Иди! – прикрикивает он.
Значит, это все-таки по мою душу.
Мелькает мысль, что сейчас меня уведут туда, откуда узники не возвращаются, но уже в следующий миг мозг, жаждущий надежды, подсказывает, что тех выводят с завязанными глазами.
Может, прибраться у Призраков в комнате нужно?
Пройдя по коридору мимо комнат Мордоворота, Господина Кнута и прочих не очень приближенных к Великой Екатерине особ, останавливаемся перед массивной железной дверью. За ней находится закрытая зона, в которую хода посторонним нет. Насколько мне известно, туда даже карлик с напарником без приглашения не ходят.
Призрак нажимает скрытый звонок.
Глухо клацает замок, и дверь распахивается.
Нас встречает второй Призрак. Плешивый.
– Заходи.
Пройдя внутрь, замираю.
Мы находимся в довольно широком коридоре, по левую руку которого тянется ряд внушительных железных дверей, закрытых на толстые засовы и внушительные навесные замки. За одной из них наверняка находится специальный путь наверх, за пределы подземной тюрьмы. Между дверей пристроились изящные кожаные диванчики. По правую руку дверь всего одна, и она неплотно прикрыта. К ней Призраки и направляются, велев не отставать.
Замерев у двери, плешивый Призрак произносит:
– Великая Екатерина, позвольте войти?
– Входите, – раздается старушечий скрипучий голос.
Открыв дверь, они входят. Я следую за ними.
Ноги по щиколотку утопают в ковре.
– Стой здесь, – указывает провожатый.
Замираю, опустив взгляд.
Я уже поняла, что нахожусь в комнате Великой Екатерины.
Огромная кровать в центре, шелковое покрывало на нем, ковры на стенах много дороже тех, что висят в других помещениях. В углу, за рядом цветущих розовых кустов, белеет унитаз. Рядом столик, уставленный косметикой, словно нос рыжеволосой красотки, усеянный веснушками. Густо, без видимого порядка, но смотрится гармонично. Несколько кресел, массажный стол с валиками для головы.
Сама Старуха сидит в широком кресле, из-за спинки которого выглядывают ручки знакомых носилок. На ней шелковый халат, тапочки с пушистыми помпонами, в волосах гребень с ярко-красными камнями.
– Можешь поприветствовать меня, – подает голос Старуха.
– Здравствуйте, Великая Екатерина, – с максимальным смирением произношу я, уткнув нос в пол.
– Ты, верно, задаешься мыслью, зачем ты здесь?
– Да, Великая Екатерина.
Ее губы кривятся в улыбке.
– Тебе интересно, за какие заслуги тебя удостоили подобной чести…
– Да, Великая Екатерина.
Замершие по бокам Старухи Призраки кивают головой, словно китайские болванчики.
– Это большая честь.
– Да, Великая Екатерина.
– Не буду томить, – машет рукой местная владычица. – Дело в том, что я слежу за всеми своими подданными. И ты не исключение…
– Какая честь, Великая Екатерина, – вставляю я, заполняя возникшую паузу.
– Сперва попытка побега…
Я едва не поперхнулась. Сердце замерло в груди.
А Старуха продолжила как ни в чем не бывало:
– С этого большинство начинают. Из тех, кто посмелее. Потом ты сблизилась с сыночком Вольдемарчиком. Необычно. Но, признаю, находчиво. Мальчику давно взрослеть пора. Так что это ему на пользу пошло. Потом Петр. И к этому подход нашла. И как? Изобретательно. Вот тут я и поняла, что ты больше, чем все остальные в камерах. В тебе есть та сила, которая есть и у меня.
Старуха выжидающе сморит на меня.
Нужно что-то ответить, но умных мыслей нет. Поэтому говорю:
– Благодарю, Великая Екатерина.
– Ты заслуживаешь награды, – лягушачий рот растягивается в улыбке. – И получишь много больше того, о чем могла бы мечтать.