Он схватил старика за плечо, чуть ли не на себе пронес его сквозь заинтригованную толпу, втащил за собой в здание и захлопнул дверь.
– С меня хватит! – крикнул он. – Хватит этих таинственных бормотаний и намеков, ясно? Никаких больше тайн. Что здесь творится? Что здесь творилось? Отвечай немедленно, а не то…
Глаза старичка исполнились страха. Я не такой, подумал Мокриц. Так не пойдет. С людьми нужно ладить.
– Отвечай немедленно, старший почтальон Грош! – прикрикнул он.
Старик выпучил глаза.
– Старший почтальон?
– Я ведь почтмейстер в этих краях, – сказал Мокриц. – Значит, могу повышать кого хочу. Так что да, старший. С испытательным сроком, разумеется. Теперь ты мне ответишь или…
– Не обижайте господина Гроша, сэр! – раздался у него за спиной звонкий голос.
Грош заглянул через плечо Мокрица куда-то в полумрак.
– Все в порядке, Стэнли, ничего не происходит, нам же не нужен еще один эпизод, – и прошептал Мокрицу: – Вы меня лучше тихонько поставьте обратно, сэр…
Мокриц так и сделал, подчеркнуто бережно, и обернулся.
Юноша стоял прямо за ним с остекленевшим взглядом и занесенным над головой чайником. Увесистым чайником.
– Нельзя обижать господина Гроша, сэр, – хрипло повторил он.
Мокриц вытащил из-за лацкана булавку.
– Ну конечно нельзя, Стэнли. Кстати, это, случайно, не подлинный «Глинопёр» средней колкости?
Стэнли выронил чайник, мгновенно потеряв из поля зрения все, кроме дюйма серебристого металла в пальцах Мокрица. Одной рукой он уже лез за увеличительным стеклом.
– Покажите, покажите, – сказал он взвешенным, задумчивым голосом. – Ах да. Ха-ха. Извините, нет. Очень распространенная ошибка. Обратите внимание на отметки на подголовнике, вот здесь. Видите? И сама головка не обвита. Это машинное производство. Скорее всего, братьев Хоппилли. Думаю, ограниченный тираж. Но их эмблемы нет. Возможно, изготовлено талантливым подмастерьем. Особой ценности, увы, не представляет, разве что для коллекционера, специализирующегося строго на изделиях Хоппилли.
– А я пока пойду заварю нам чайку, – сказал Грош и подобрал чайник, катавшийся взад-вперед по полу. – Вы опять-таки молодчина, господин фон Липвиг. Э… старший почтальон Грош, верно?
– Стэнли, ты тоже ступай со старшим – да, на испытательном сроке – почтальоном Грошем, – сказал Мокриц добродушно, насколько хватило сил. Он посмотрел наверх и строго добавил: – Мне нужно кое-что обсудить с господином Помпой.
Стэнли обернулся и прямо позади себя увидел голема. Удивительно, до чего бесшумно могут передвигаться эти создания. Он тенью пересек комнату и теперь неподвижно стоял с занесенным, как божья кара, кулаком.
– О, господин Помпа, а я и не заметил, что ты тут стоишь, – беззаботно сказал Стэнли. – А почему у тебя рука задрана?
Юношу озарило красным светом из дырок на лице голема.
– Я… Хотел Задать Почтмейстеру Вопрос? – предположил он неуверенно.
– О, конечно, – ответил Стэнли как ни в чем не бывало, словно это не он минуту назад собирался размозжить Мокрицу череп. – Вам вернуть булавку, господин фон Липвиг? – спросил он, но Мокриц отрицательно отмахнулся. – Тогда я ее выставлю на благотворительном булавочном аукционе в следующем месяце.
Когда дверь за ним закрылась, Мокриц поднял глаза на бесстрастное лицо голема.
– Ты его обманул. Тебе разрешено лгать, господин Помпа? – спросил он. – Руку уже можно опустить.
– Да, Я Прошел Инструктаж По Применению Невинной Лжи.
– Ты был готов проломить ему череп! – воскликнул Мокриц.
– Я Постарался Бы, Чтобы До Этого Не Дошло, – пророкотал голем. – Однако Нельзя Допустить, Чтобы Тебе Был Нанесен Нецелесообразный Вред. Это Был Тяжелый Чайник.
– Так же нельзя, бестолочь! – сказал Мокриц, но про себя отметил слово «нецелесообразность».
– Мне Нужно Было Подождать, Пока Он Не Убьет Тебя? – спросил голем. – Это Была Бы Не Его Вина. У Него С Головой Не Все В Порядке.
– И стало бы совсем не в порядке, если бы ты ее раскроил. Видишь же, я во всем разобрался.
– Да, – сказал Помпа. – У Тебя Талант. Жаль, Что Ты Не Используешь Его Во Благо.
– Ты вообще понимаешь, что я тебе пытаюсь втолковать? – закричал Мокриц. – Нельзя вот так запросто взять и убить человека!
– Почему? Ты Же Можешь, – голем опустил руку.
– Что? – окрысился Мокриц. – Что за бред! Кто тебе такое сказал?
– Я Сам Разобрался. Ты Убил Две Целых Триста Тридцать Восемь Тысячных Человека, – спокойно ответил Помпа.
– Я в жизни и пальцем никого не тронул, Помпа. Согласен, я… все то, что ты и так обо мне знаешь, но я не убийца! Я даже оружием никому не угрожал!
– Это Так. Но Ты Мошенничал, Присваивал, Выманивал И Крал У Всех Без Разбора, Господин Вон Липвиг. Ты Разрушал Чужие Жизни И Разваливал Предприятия. Когда Банки Прогорают, Денег Недосчитываются Не Банкиры. Твои Действия Отнимали Деньги У Тех, Кто И Так Был Беден. Своими Действиями Ты Приблизил Множество Смертей. Ты О Них Не Знаешь. Они Не Истекали Кровью У Тебя На Руках. Но Ты Вырвал Хлеб У Них Изо Рта И Сорвал Одежду С Их Плеч. Из Азарта, Господин Вон Липвиг. Из Азарта. Получая Удовольствие От Процесса.
У Мокрица отвисла челюсть. Он закрыл рот. Снова открыл. Снова закрыл. Достойный ответ не идет на ум, когда больше всего нужно.
– Ты просто говорящий цветочный горшок, Помпа Девятнадцать, – рассердился Мокриц. – Откуда ты этого набрался?
– Я Читал Документы По Твоим Несметным Преступлениям, Господин Вон Липвиг. На Водокачке Учишься Ценить Рациональное Мышление. Ты Отнимал Чужое, Потому Что Ты Был Умнее, А Они Глупее.
– В большинстве случаев, на секундочку, они были уверены, что сами дурят меня!
– Ты Заманивал Их В Ловушку, Господин Вон Липвиг, – сказал Помпа.
Мокриц собрался было многозначительно ткнуть голема пальцем, но в самый последний момент одумался – так и палец недолго сломать.
– А как насчет того, что сейчас я за все это расплачиваюсь? – сказал он. – Меня чуть не повесили, черт побери!
– Да. Но Даже Сейчас Ты Подумываешь О Побеге Или О Том, Как Бы Извлечь Выгоду Из Сложившейся Ситуации. Как Говорится, Горбатого Не Отмоешь Добела.
– Но тебе все равно положено исполнять мои приказы, так? – вспылил Мокриц.
– Да.
– Так отвинти себе башку к черту!
Но мгновение огонек в глазах Помпы дрогнул. Потом голем открыл рот и заговорил голосом лорда Витинари.
– Ох, фон Липвиг. Сколько раз ни повторяй, ты все пропускаешь мимо ушей. Господину Помпе нельзя приказать самоуничтожиться. Я надеялся, хотя бы это до тебя дошло. Еще один подобный приказ, и против тебя будут приняты меры.