Раз, два, три, четыре, пять,
Вышел зайчик погулять!
Стас передернул плечами и сел.
Люди вокруг истошно заголосили и рухнули на колени.
Стас гордо оглядывался вокруг, так, словно действительно восстал из мертвых.
— О Осирис, ты — бог могучий! — заорал Гопа, возбужденно прыгая вокруг нас. — Нет бога, подобного тебе! Как сам ты воскрес после битвы с Сетом, так и слуги твои легко возвращаются к жизни! — Он явно решил использовать сотворенное нами чудо в целях укрепления своей религиозной власти.
Кто-то схватил меня за руку. Я обернулся. Нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, передо мной стоял Неменхотеп.
— Прости мне мое неверие, верный слуга Осириса, — забормотал он заискивающе, — я был не прав. Осознал. Раскаиваюсь. Забудем прошлое и станем друзьями. Давай лечи меня.
И тут я по-настоящему разозлился.
— Э нет, фашист! — закричал я. — Все не так просто! Ты оскорбил верного слугу Осириса, и теперь мое заклинание не подействует, пока ты сам не искупаешься в кипящем масле!
— Да брось ты, — проникновенно сказал фараон, — давай так, без масла, а? Попробуем?
— Ну давай попробуем, — мстительно усмехнулся я и, сунув руки в карманы, выключил дистанционные блоки. — Стас, дай ему браслеты, — обернулся я к брату.
Тот снял с рук еще горячие браслеты и протянул их фараону. Неменхотеп подул на них и проворно натянул на запястья.
— А как застегиваются? — кротко заглянул он мне в глаза.
Я застегнул браслеты.
— Ну давай, говори заклинание, — поторопил фараон.
Что ж, пожалуйста. Как и в прошлый раз, я взмахнул руками и возвестил:
Раз, два, три, четыре, пять,
Вышел зайчик погулять!
Фараон замер, прислушиваясь к собственным ощущениям. Потом неуверенно кашлянул и тут же зашелся в болезненном приступе.
— То-то, — сказал я. — Лезь в котел.
Стас злорадно засмеялся.
— Классно, Костя, — сказал он по-русски. — Так ему!
Неменхотеп затравленно огляделся. И его взгляд остановился на отоспавшемся благодаря пастилке Толяро военачальнике.
— Доршан, — позвал он. — Подь сюда.
Тот подскочил к нам и сразу вполголоса спросил меня:
— У тебя этих штук больше нету, а? Так спалось славно! Хочешь, на дротик поменяемся? Наконечник, между прочим, не бронзовый, а золотой…
— Кончай базар, — прикрикнул Неменхотеп, и Доршан вытянулся в струнку. — Слушай сюда. Я сейчас в котел прыгну, а этот, — фараон ткнул меня пальцем в грудь, — должен меня оживить. Понял?
— Так точно!
— Вот если я не оживу, обоих четвертуешь. Ясно?
— А чего тут неясного? — расслабился Доршан.
— Разговорчики!
— Так точно! — вновь встал по стойке смирно воевода. — Ясно! Четвертуем, как два пальца обмочить!
— А ты понял? — обратился фараон ко мне с угрозой в голосе.
— Лезь, — отрезал я непреклонно. — И быстрее, а то передумаю.
Вновь отбросив неуместную спесь, он жалобно попросил:
— Еще минутку можно? Одну?
— Ну давай, — смилостивился я. — Что там у тебя?
Взмахом руки фараон подозвал к себе раба-нубийца.
— Сейчас я прыгну туда, — указал он на котел.
— Туда? — не поверил своим ушам нубиец.
— Туда, туда, раб бестолковый, — нетерпеливо похлопал себя по ляжке фараон. — А вы меня через минуту вытащите. Уяснил?
— Через минуту? — переспросил нубиец.
— Маловато будет, — глумливо улыбаясь, встрял Стас. — Не успеешь свариться, не подействует. Две минуты.
Неменхотеп скрежетнул зубами, но тут же послушно переинструктировал нубийца:
— Через две минуты. Усвоил?
— Через две минуты? — снова переспросил тот.
— Да! Да! — заорал Неменхотеп в ярости. — Крокодилам скормлю!
— Через две минуты. Усвоил, уяснил, — подобострастно кланяясь, попятился перепуганный нубиец.
Фараон в сердцах плюнул и, бормоча проклятия и жалобы, полез по ступеням помоста.
А Гопа тут же подскочил к Доршану и что-то зашептал ему на ухо, опасливо косясь по сторонам.
Доршан наморщил лоб, соображая. Потом лицо его просветлело.
— Маршалом? — уточнил он.
— Тс-с, тише ты, болван! — зашипел Гопа.
Неменхотеп тем временем добрался до верха, обернулся к толпе, желая что-то сказать, открыл было рот, но потом просто махнул рукой и прыгнул.
Народ ахнул.
Но я не успел включить оживители, потому что за руки меня схватили два старых знакомых гвардейца из отряда Доршана, а сам он приставил острие своего копья к моему горлу.
Гопа, брызжа слюной, прошипел мне в лицо:
— Только слово из своего заклинания пикнешь, сдохнешь как шакал!
Доршан подтверждающе кивнул и широко улыбнулся.
— Типичный дворцовый переворот, — констатировал Стас, довольно-таки безучастно разглядывая уткнутый в мое горло дротик. — Путч. ГКЧП. Но ты, Костя, не бойся, они тебе ничего не сделают. Хорошие врачи всем нужны.
Спасибо, братик, успокоил.
Тем временем нубиец выкопал откуда-то песочные часы и, выпучив глаза, напряженно уставился на струйку. Вот песок полностью перетек из верхнего сосуда в нижний, и Стас мрачно сказал:
— Вкрутую.
А я вспомнил сказку «Конек-горбунок».
Нубиец и двое его товарищей бросились к котлу, и вскоре тело фараона легло на то же место, где только что лежал Стас. Выглядело оно просто ужасно.
Удостоверившись в том, что фараон не оживает, и крикнув моим стражникам: «Руки покрепче держите!» Гопа забрался на помост, вновь приставил к губам свой бронзовый мегафон и с воодушевлением объявил:
— Возрадуйся, народ Египта! Свершилась воля девятки богов! Кровавый тиран Неменхотеп повержен, и отныне фараон — я! А его невеста, между прочим, автоматически переходит ко мне. Сейчас и свадебку сыграем!