И Марина только покорно вздохнула.

* * *

– Три года, – сказал Егоров презрительно, – три года я на тебя угробил, Кузнечик! Но, вижу, что не в коня корм. Ты когда-нибудь в музыку попадать научишься?

Захар набычился и сказал упрямо:

– Я попадаю. Не попадал бы, мы с Полиной турниры не выигрывали!

– Так это ей спасибо, а не тебе! Она тебя за собой тащит, чтобы ты совсем из ритма не вываливался.

– Не вываливаюсь я…

– Почти вываливаешься! Пока ты в «Цэ» – классе… местного разлива, это проканывает, а вспомни, как ты в Таллине облажался! В четвертьфинале предпоследний! Потому что там совсем другой уровень!

Захар решил не продолжать этот бессмысленный спор, уставился в стену. В настенных зеркалах отражалась Полина, которая работала в дальнем углу, у станка. Больше в зале никого не было.

– На отборочных слушай ее! – отрезал тренер. – Если будет тянуть, значит, опять отстаешь.

Захар позволил себе слегка поднять бровь. Он был уверен, что Егоров придирается. Как обычно.

– Слушай ее, – повторил тренер, – иначе о летних сборах можешь и не мечтать!

* * *

Перед отборочными Захар почти не волновался. Дураку понятно, что у них с Полиной соперников нет. А если они выиграют, никуда Егоров не денется, возьмет их как миленький. Захар на расслабоне прошел разминку, убедился, что программу они помнят, разложил композиции «стандарта» по сторонам и успокоился окончательно. Неудивительно, что полуфинал они оттанцевали безо всяких вопросов.

Полина свалила в раздевалку, а Захар решил выпить горячего шоколада в автомате. И чуть не облился, услышав за спиной:

– Захар! Привет!

Стефа за эти три года вытянулась и стала еще стройнее. Это ей шло: глаза казались большими, как у анимешных красоток.

– А я папу уговорила меня к тебе свозить! – Стефания от избытка чувств прыгала на месте. – Будем за тебя болеть! Круто, правда!

Захар присмотрелся и увидал в конце коридора папу. Тот брезгливо морщился, рассматривая мальчишек в танцевальных костюмах.

– Спасибо, – буркнул Захар и ушел допивать шоколад в раздевалку.

* * *

Он и не подозревал, что приход отца на него так подействует. Три года они не виделись. После грандиозного скандала. Отец хотел, чтобы Захар переехал к нему, чтобы он бросил танцы, чтобы он «делал то, что он ему говорят», чтобы он «стал, наконец, настоящим мужиком», чтобы «завел себе настоящих друзей», и еще по десять «чтобы» каждый день. На осенних каникулах отец должен был забрать его с собой на горнолыжный курорт, чтобы (опять «чтобы»!) «поставить парня на лыжи». Захар представил себе эту неделю непрерывного «чтобы» – и не открыл дверь.

Разозлился он тогда жутко. И всю злость направил на то, чтобы поставить маму на ноги.

О существовании папы напоминали только эсэмэски на мамин телефон: «На ваш счет поступило…».

* * *

На паркет Захар вышел на взводе. А когда среди зрителей увидел недовольную физиономию отца, вообще с катушек слетел. Его бесило все: музыка, соперники, наглая рожа Льва, слишком яркий свет, а в первую очередь – Полина. Она не просто тащила его за собой, она вцепилась в плечо так, словно хотела его вывихнуть.

Захар озверел.

«Я тут главный! – думал бы он, если бы был в состоянии соображать. – Я вам всем покажу!»

…К моменту объявления результатов он перегорел до полного отупения. Третье место не зацепило никак. Даже заявление Егорова: «На сборы едут все, кроме Кузнечика и Солнцевой» вызвало только смутный протест.

Хотелось одного – чтобы оставили в покое. Захар решил отправиться домой пешком. Он наскоро покидал вещи, вышел на улицу… и наткнулся на возмущенную Стефу.

– Они засудили! – почти плакала она. – Ты был самый лучший!

Захар молча ускорил шаги, но Стефания бежала следом.

– Вы супер танцевали, вам все хлопали! Ты на следующих соревнованиях всех порвешь!

– Не будет никаких соревнований! – огрызнулся Захар. – Тренер считает меня лузером!

– Твой тренер – упертый баран!

Захар вздрогнул и обернулся. Отец смотрел на него в упор. В его глазах были раздражение, злость, упрямство… Только презрения не было.

– Я уже навел справки, – продолжил папа. – У Виктора есть знакомый. Очень крутой тренер-бальник. В Праге. Он тебя с руками оторвет…

Захар молчал. Ждал, когда отец произнесет «чтобы» – «чтобы сделать из тебя чемпиона». Или «чтобы утереть нос этому пижону». Но папа сказал:

– …если захочешь.

– Спасибо… Но не нужно. Мне мой тренер нравится.

У отца округлились глаза:

– Да он же псих! Он с людьми говорить не умеет!..

«И похож на тебя», – мысленно добавил Захар. Вместо этого неожиданно для себя сказал:

– Извини…

– Ну, смотри…

Они помолчали. Только тут Захар понял, что во время диалога мужчин Стефа вела себя тихо-тихо. Почему-то вспомнилась тетя Карина.

– Подвезти тебя? – наконец спросил папа.

– Ага. Я только на секундочку вернусь! Забыл кое-что.

Егоров стоял перед списками с судейскими баллами и изучал их так тщательно, как будто собирался вызубрить.

– Вы возьмете нас с Полиной! – заявил Захар. – Мы поедем на сборы!

Егоров иронично хмыкнул.

Открытый финал

Лагерь оказался как лагерь, обычный. Корпуса для тех, кто купил путевки, столовка, проходная. Бальники расположились в отдельных домиках: два для танцоров, один для тренеров. Света собиралась спокойно почитать в комнате, но за стеной мелкие устроили такой ор, что даже Марина со стажерами Дианой и Шуриком не могли их угомонить. Пар было необычно мало: кроме старших егоровских бальников приехало еще три пары возраста «Юниоры-1» и три пары из группы «Дети-2». Марине первый раз разрешили взять в выездной лагерь десятилетних. Пока Света с трудом представляла, как они выживут с таким соседством. Пришлось спасаться бегством.

Света побродила немного, погрустила, что Захара не будет, и вернулась на проходную, которую как раз пересекал Лев. За ним, пыхтя и обливаясь потом, появилась мама. Она тащила две большие сумки и невообразимое количество пакетов.

– Помог бы матери! – сказал дежурный, но мама Льва возмутилась:

– Мальчику нельзя таскать такие тяжести! Левушка! Погоди! Не так быстро.

Лев вжал голову в плечи, но шаг замедлил. Мама припустила, бормоча на ходу: