Якобина захлопнула грамматику, прижала ее к груди и встала. Проходя мимо майора, она коротко кивнула ему и хотела сбежать по ступенькам на пляж.
– Вы все еще глядите на меня так, словно я совершил преступление, – тихо проговорил он.
Якобина повернулась к нему и пожала плечами.
– Что я могу сказать? Я наемный работник в вашей семье, и ваша частная жизнь меня не касается. – Она подняла брови. – Но при этом я была и остаюсь голландской ханжой.
Губы майора растянулись в усмешке.
– Вам так кажется.
Якобина удивленно посмотрела на него и попятилась, когда подошел к ней он близко.
– У меня сложилось впечатление, что вы вовсе не такая, как говорите, – продолжал он, наступая на нее. – Внешне вы кажетесь холодной и бесстрастной. Но, если присмотреться, можно увидеть, что у вас бурная натура. И с каждым месяцем вы становитесь все более раскованной. – Она снова попятилась от него. – Мне интересно, что на вас так влияет – то ли тропики, то ли наш добрый знакомый Ян. Он уже сорвал ваш цветок?
Якобина никогда не слышала такого выражения, но догадалась, что имел в виду майор, и густо покраснела.
– Вообще-то это вас не касается. – Она хотела пройти мимо него в дом, но он преградил ей дорогу своей массивной фигурой и потеснил к стене.
– Верно, не касается. – Он усмехнулся. – Я так и думал. Для этого он слишком порядочный. Глупец.
Якобина вскрикнула, когда майор набросился на нее – стремительно и ловко, словно почуявший добычу хищник. Она больно ударилась спиной о стену и задохнулась от страха. Он навалился на нее так, что грамматика, которую она держала в руках, надавила на ее грудную клетку. Он прижался к Якобине нижней частью тела и вставил колено между ее бедрами. С силой и ловкостью опытного солдата он пригвоздил ее к стене, словно противника, которого нужно победить во что бы то ни стало.
– Отпустите меня! – воскликнула она, стараясь не обнаружить свой испуг и прекрасно понимая, что на помощь малайских женщин рассчитывать не приходится.
Майор не слушал ее; Якобина беспомощно поворачивала голову, чтобы уклониться от его руки; лихорадочный блеск в его глазах наводил на нее ужас.
– Ты думаешь, я не вижу, какая ты голодная? – бормотал он. – Как тебе нужен мужик? Настоящий мужик – не такой слабак, как Ян? – Он схватил ее за бедра, потом одна рука скользнула дальше и больно сжала ягодицу. Якобина напряглась изо всех сил, пытаясь оттолкнуть его, но он был слишком сильным и тяжелым, а его массивное тело давило на нее так, что она еле могла дышать.
– Тебе нужен мужик, который возьмет в руки вожжи, – бормотал он. – Чтобы он указал тебе твое место. Прежде всего, в постели! – На ее лицо брызнули капельки слюны, и она поскорее отвернула голову. Его колено все-таки вклинилось между ее бедрами и надавило на лобок; он потерся о ее щеку своей колючей щекой. – Я постоянно наблюдаю за тобой. Как ты улыбаешься мне. Как кокетливо смотришь на меня.
– Отпустите меня! – снова закричала Якобина, на этот раз громче и отчаяннее. – Я не ваши малайки, с которыми вы можете делать все, что хотите!
Она снова попыталась высвободиться из его рук.
– Ты возбуждаешь меня, – прорычал майор. – Давно у меня не было такой, как ты. Очень давно. Такой рослой, светловолосой. Такой худой. – Он грубо схватил ее одной рукой за грудь, а другой так сильно сжал ее бедра, что она вскрикнула от боли. – Такой неуступчивой. Взрослой женщины, у которой еще никого не было до меня. Белой женщины, у которой я должен пробудить желание. – Он шумно выдохнул. – Я все время думаю, как ты возьмешь в свой большой рот мой хрен. – Он лизнул языком ее шею, и она зажмурилась от отвращения. Его пальцы прошлись вверх по ее бедрам и вцепились в лоно. – Мне интересно попробовать, какая ты там. – Он убрал руку, вместо этого прижался к ней бедрами и с урчанием потерся. Сквозь тонкую ткань его брюк и своего саронга она почувствовала, как он возбужден. – Я хочу узнать, какая ты в любви. Ты обнимешь меня своими длинными ногами, и я поскачу на тебе, пока ты не заревешь от похоти.
Якобина всхлипнула от страха и отвращения, но тут же перевела дух, потому что он отпустил ее и лишь упирался руками в стену.
– Вот проживешь в тропиках еще пару недель и изойдешь истомой от страсти, – хрипло сказал он, впившись в нее глазами. – Через пару недель ты упадешь ко мне в руки, как созревший дуриан. Снаружи такой же колючий, а внутри такой же мягкий и сочный.
Тяжело дыша, он оттолкнулся от стены и отошел.
– Энда! – рявкнул он, глядя в сад.
Сквозь пелену слез Якобина смотрела, как Энда взбежала по ступенькам, поставила корзину и понуро подошла к майору. Он положил руку на ее затылок и, сверкая глазами, повел в дом. Якобине почудилось, что она поймала на себе взгляд Энды. Не испуганный, нет, но полный упрека. Словно она, Якобина, была виновата, что туан позвал к себе Энду.
Грамматика выпала из рук и ударилась о пол; вся дрожа, Якобина сползла по стене и села на корточки. Вскоре из дома донеслись стоны и рев майора. Она зажала уши руками и зарыдала.
Она чувствовала себя грязной и виноватой в том, что спровоцировала майора, невольно, сама того не желая. Впрочем, хуже всего казалось то, что были моменты, когда ее тело пронизывал соблазнительный, пламенный голод. Это было, когда к ней прижималось мускулистое тело Винсента де Йонга, когда она ощущала его дыхание на своей коже и волосах. В такие моменты ей хотелось уступить ему, раздвинуть ноги. Ее захватывала его агрессивность. Ей нравилось, что он хотел ее с такой страстью, которую она никогда не видела у Яна.
Да, она чувствовала себя грязной, стыдилась этого и не могла себе представить, как станет смотреть в глаза майору и, самое главное, Маргарете де Йонг.
Или Яну.
Бейтензорг, 2 августа, 1883 г.
Якобина, любимая,
почему ты не хочешь поведать мне о том, что случилось, и почему ты хочешь уйти от супругов де Йонг? Из твоего письма напрашивается вывод, что Винсент позволил что-то лишнее по отношению к тебе – хотя я, при всем желании, никак не могу себе этого представить. Ведь он слишком высоко тебя ценит, и к тому же знает, что мы с тобой фактически помолвлены. Может, ты просто неправильно истолковала его чуточку неотесанные манеры? Да и в последних письмах Винсента и Грит нет ничего, что могло бы меня встревожить.
Или тебя просто угнетает изолированность, в которой ты живешь уже несколько месяцев? Я подумал, может, ты приедешь ко мне на пару дней в конце августа, а я, в свою очередь, напишу Грит, как скучаю по тебе и как хочу тебя увидеть. Я убежден, что она охотно отпустит тебя на неделю, а то и дольше.
Что ты скажешь об этом?
Мои усилия отыскать твою подругу, увы, не увенчались успехом. Я лишь узнал, что во время помолвки, в начале апреля, случился большой скандал. Но в связи с чем, не знаю. Это мне месть за то, что я, как миссионер, больше общаюсь с местными жителями и китайцами, а не со своими соотечественниками… Впрочем, я скоро поеду на пару дней в Преангер, к миссионеру Албертсу. Там снова поспрашиваю о твоей подруге и, если узнаю что-то новое, то сразу напишу тебе.