– Спасибо. Очень мило с твоей стороны. Но… – сказала я.

– Что? – не понял Нэйтан.

– Ну, не подумай ничего плохого, но ведь только оттого, что тебе меня жаль, ничего же не меняется, так? По-моему, так.

– Ну уж нет, – занял он оборонительную позицию. – Я собираюсь все изменить. Вот увидишь.

– В самом деле? То есть, конечно, сейчас ты говоришь об этом с таким пылом, и все дела… Но что будет завтра? А послезавтра, а еще через день? Одно дело жалеть, а другое – что-то предпринять. Так однажды сказал твой папа.

– Я что-нибудь придумаю, – упорствовал Нэйтан. – Вот увидишь.

– Да, – пожала я плечами, – увижу.

Тогда в его глазах загорелась та озорная искорка, которую я всегда помнила – такую искорку я видела в его взгляде каждый раз, когда он хотел обыграть меня в школьной викторине или обойти в конкурсе научных проектов.

– Ты ведь не веришь, что я могу тебе как-то помочь, да? – спросил он.

– На данный момент жизнь моя безнадежна. Так что, пожалуй, нет, – призналась я.

Нэйтан подумал еще с минуту. Затем встал, и на лице его засияла уверенная улыбка.

– Я принимаю вызов, – сказал он и медленно побрел с поля. – Увидимся завтра, Мэдди.

А я еще пару минут сидела на лужайке, наблюдая, как Нэйтан исчезает вдали. И сильно сомневалась, что он сможет осуществить задуманное и помочь мне. В тот момент своей жизни я сомневалась даже в том, что вообще достойна его помощи.

Но когда мы встретились в следующий понедельник, он свое слово сдержал – сделал все, чтобы окружающие меня заметили. Когда мы сталкивались в холле, он кричал «Привет!» и махал мне рукой. А если было время, задерживался около моего шкафчика – узнать, как у меня дела. Нэйтан даже слегка переусердствовал, и я уверена, что друзья его засмеяли, потому что такому, как он, не пристало быть снисходительным с такими отбросами общества, как я.

На второй неделе он стал подсаживаться ко мне за обеденным столом и знакомить меня со своими школьными товарищами. Никто из них особого энтузиазма, конечно, не проявлял, но здорово было уже то, что либо мое присутствие Нэйтана не смущало, либо он очень удачно притворялся. Несколько раз он даже провожал меня до дома, а однажды пригласил к себе домой, и втроем – я, он и Рэнди – мы играли в компьютерные игры. Мне было очень приятно провести какое-то время с ровесниками. И Рэнди был так мил, что позволил мне обыграть его.

В выходные на День памяти павших Нэйтан с родителями съездил на остров Галвестон. Оттуда он вернулся в крайне приподнятом настроении и рассказал, что нашел на пляже нечто, что изменит мою жизнь. Я ответила, что он и так уже много для меня сделал и не нужно продолжать, если ему не нравится. Но Нэйтан ответил, что не только хочет, но и уже придумал план – чтобы не забыть о своем замысле. Он считал, что провинился передо мной так сильно, что, чтобы загладить вину, придется в день совершать не меньше чем по семь добрых поступков.

Когда я потребовала от него детали плана, он достал из кармана семь небольших камешков красного цвета.

– Камни? – не поняла я.

– Да, камни, – сказал он, очевидно разочарованный моим отсутствием энтузиазма. – Но не просто камни. Камни помощи – так я их назвал. Но только никому про них не говори. А то точно подумают, что я спятил, – подмигнул Нэйтан.

– Но почему камешки?

– Не знаю. Я увидел их на пляже, и мне показалось, что они подойдут. Папа как-то купил машинку для шлифовки камешков – ими проложены дорожки у нас в саду. И мы с ним иногда отправляемся на поиски подходящих камешков. Вот я и подумал: если каждый день держать их в кармане, любопытно, за сколько лет они отшлифуются. К тому же они будут напоминать мне, что нужно не терять бдительность и приходить на помощь… тебе, ну или, там, кому-то еще, у кого неприятности.

– Но что ты делать-то с ними собираешься? – недоумевала я.

На лице Нэйтана отразилось разочарование – не мог понять, как же я сразу не догадалась. Но он пояснил:

– Ничего. В том-то все и дело. Просто я каждый день буду носить эти камни в карманах. А если совершу какой-нибудь хороший поступок, то переложу один камешек в другой карман. И больше ничего. Камешки просто будут в карманах, вне поля зрения, пока я не сделаю что-то хорошее.

– И сколько ты их там будешь держать? – все еще не понимала я.

Он засунул камни обратно в карман и пожал плечами:

– Я не знаю. Столько, сколько потребуется. – Он похлопал себя по штанине. – Это моя шлифовальная машинка. Пока не станут гладкими или пока я не умру. В зависимости от того, что произойдет раньше.

– Ты правда чокнутый, – усмехнулась я.

– Может быть, – засмеялся Нэйтан, – но если тебе все равно, может, я понесу твой портфель?

Глава 25

Когда наступило следующее лето, я думала, Нэйтан на все это время и вовсе забудет о моем существовании, но, как оказалось, я его сильно недооценила. Почти каждый день он приезжал ко мне на велосипеде – узнать, как у меня дела. В какие-то дни просто заходил поздороваться, в другие приносил книги, которые, как думал, мне должны понравиться. Иногда мы просто сидели на лужайке перед моим домом и болтали, а Элиза в это время собирала одуванчики. Но лучше всего были дни, когда Нэйтан приходил с Рэнди. Тогда мы втроем пекли печенье, пили лимонад или просто болтали обо всем подряд.

Учиться в восьмом классе было гораздо лучше, и все благодаря Нэйтану. Он просто не хотел сдаваться. Но что было особенно примечательно – его добрые поступки начали распространяться не только на меня. Я видела, как Нэйтан пытался быть дружелюбным со всеми вокруг – он стал совершать множество незаметных хороших дел. За тот год он действительно зарекомендовал себя как «хороший во всех оношениях парень». Казалось, все вокруг считали Нэйтана своим лучшим другом: спортсмены, болельщики, члены клуба вундеркиндов, драмкружок, ботаники, застенчивые дети, жирдяи и, конечно, такие ботаники-стесняшки-жирдяи, как я.

Странным образом – и к огромной моей радости, – чем добрее ко мне был Нэйтан на людях, тем меньше надо мной издевались другие школьники. И если вдруг он или Рэнди слышал, что кто-то меня оскорбляет, они просто подходили к обидчику и просили его так больше не делать – и тот действительно переставал!

Однако успеваемость моя по-прежнему была на нуле, да и выглядела я по-прежнему хреново. И дома дела шли не то чтобы шикарно. Но тем не менее жилось мне намного лучше, потому что теперь у меня было хотя бы два человека в школе, кому я оказалась небезразлична.

В последний день учебного года Нэйтана наградили медалями «Гражданин года» и «Ученик года», и обе он получил вполне заслуженно. Потом учителя раздали нам ежегодные выпускные альбомы, и каждый мог написать в них что-нибудь. Нэйтан нашел меня в толпе и написал что-то очень милое про то, что я солнышко и должна сиять ярче всех. Единственным человеком, кроме Нэйтана, который что-то написал в моем альбоме, был Рэнди, и, кажется, он родил что-то вроде «Так держать!». Расписавшись, Нэйтан сообщил, что будет работать в летнем лагере и мы уже не сможем так часто видеться на каникулах.