Значит, завтра придётся идти к дорину и просить прощения… и от одной только мысли об этом уже сейчас хочется застонать и, зажмурив глаза, сбежать куда-нибудь подальше.
Ведь кроме той, первой, встречи была еще одна… на следующий день, на свадьбе Дильяны. Стремительная и никому незаметная встреча двух пар глаз, оставшаяся в памяти донны назойливо ноющей занозой. Шипом, прочно застрявшим глубоко в сердце, и заставляющем отталкивать всех пытавшихся ухаживать за нею мужчин. Она и сама теперь удивляется, как хватило силы и терпения разговаривать со всеми мирно и учтиво, и находить веские и приличные причины для отказа. Спасибо еще приёмным родителям, твердо и непреклонно вставшим на ее сторону, и никому не позволявшим осуждать переборчивую невесту.
Лиарене вдруг вспомнился дом, мать, её добрый и грустный взгляд и тихие слова, веско сказанные на прощанье.
— Но если будет очень тяжко… не надрывайся. Бросай всё и возвращайся домой, мы всегда будем рады принять тебя назад. И не сомневайся, ничего страшного или постыдного в этом нету.
Милая матушка, как хорошо она знала Лиарену! Никогда её приёмная дочь не отступит ни перед какими трудностями. Как больше и не вернётся в тот дом… только если в гости.
Лёгкий стук в дверь мгновенно прервал и спутал размышления донны и испугал ее почти до икоты. Почудилось, что это вернулся Тайдир, и она боялась даже попытаться догадаться, зачем. Но с постели соскочила торопливо, как горничная, застигнутая в хозяйском кресле, суетливо расправила на кровати одеяло и путаясь в складках юбки натянула платье. Застёгивать пуговки времени не было, и потому донна накинула на плечи любимую шаль.
А потом с замирающим сердцем шагнула к двери и щёлкнула засовом.
— Я вас не разбудила? — Устина почему-то не говорила, а шептала, а донна начала ощущать, как разгорается на щеках предательский румянец.
Это ведь они небось слышали грохот кресла… и успели навоображать себе бог знает чего.
— Я только собиралась ложиться, — сказала она почти правду, — а как там Карик?
— Немного поел и сразу уснул, — свободнее вздохнула няня, — я обтёрла его ветошкой с чередой и помазала маслицем. Наверное, лучше уж сегодня не купать, больно сладко спит. Да и вы еще не совсем здоровы.
— Я неплохо себя чувствую… — лгать доброй женщине не хотелось, но и говорить правду Лиарена пока не была готова, вот и решилась отделаться полуправдой, — это меня разговор с дорином… расстроил. А он вообще рассердился… ты наверное слышала, как кресло отшвырнул и дверью хлопнул.
— Можно мне войти… — няня робко взглянула на хозяйку и та немедля отступила от двери.
— Конечно, ты же знаешь, — донна прошла впереди Устины в столовую, с досадой покосилась на перевёрнутое кресло и села на свое место.
Няня явно хочет ей что-то сказать… и если кому-то другому Лиарена подобной бесцеремонности не разрешила бы, то обижать Устину никогда не решится. Их всего двое у неё… людей, которые открыто стоят за донну против всего дома… а такую преданность нужно беречь пуще драгоценных украшений.
— Я никогда бы себе не позволила… — подтвердила ее подозрения Устина, — помянуть про дорину Дильяну… но я была её горничной, и потому знаю о ней много больше других. Хотя и остальные слуги многое видели и догадывались, сами знаете, недогадливые да медлительные на таких местах долго не держатся.
Лиарена хмуро кивнула в ответ, это действительно было ей известно. И как она теперь подозревает, слуги заметили нечто, позволившее им презирать или ненавидеть бесхитростную Дили.
— Они очень старались всех обмануть… — тихо и виновато проговорила няня и тяжело вздохнула, — но невозможно провести прачек и горничных, меняющих хозяйскую постель. И никто не удержит такое в тайне… хотя на мне этой вины нет, богами клянусь. Вы уж простите за такие подробности, но без этого не получится… Вскоре все знали… что дорина Дильяна жена нашему хозяину только на словах… а на деле он с нею не спал… кроме самых первых ночей. Сначала все удивлялись… потом грешили на его слабость. А когда заметили его связь с одной из горничных, Кальей, стали обвинять во всем ту вертихвостку. Ну и однажды высказали ей, на кухне, негоже, мол так себя вести, наставлять рога беременной хозяйке. Дорину к тому времени сильно тошнило по утрам… и все были рады будущему появлению наследника и сразу поменяли свое мнение о хозяйке. Как всем известно, первая тягость самая трудная… то спина болит, то хочется зимой свежей ягоды, то тошнит от мужского запаха. С этого момента дорину все старались опекать… а Калью осуждали.
Устина смолкла на несколько мгновений, переживая те события и собираясь с духом, а Лиарена крепче стиснула сжатые в кулачки пальцы. Вот такого поворота она не ожидала… хотя сама теперь отчётливо видела, как хорошо объясняют слова Устины некоторые замеченные ею ранее странности. Во время беременности Дильяна приезжала домой в гости всего один раз, и почему-то без мужа, зато в сопровождении Ниверта. Дорин же к тестю и одного раза не приехал, а по делам встречался с ним в Лодере, зато к себе звал в гости с завидным постоянством. И со всей семьёй. Но к Дили ездила только мать, и то всего пару раз. Хотя подозрений это ни у кого не вызвало, летом, когда из-под каждого куста может вылезти зло, жители приграничья стараются пореже покидать защищённые заречные поместья.
— Калья тогда зубами скрипела… но терпела, как я теперь думаю, имела строгие указания. А мы старались угодить дорине и исполняли все её желанья. Хотя могу сразу сказать, ничего лишнего она не просила и терпела приступы тошноты молча и смиренно. За это мы жалели её еще сильнее… и больше ей сочувствовали. И когда родился Карик все искренне обрадовались… а Тильда не зря приставила к нему преданную ей Региту, которая, чтобы подольститься, называла экономку тётушкой, — Устина снова смолкла, набираясь силы, затем негромко продолжила, — А потом дорина молча ушла… и все мы почувствовали себя обманутыми. Не только дориной, но и хозяином… хотя и искал он её непритворно. И даже вроде скорбел… но веры ему уже не было. Одна лишь Калья торжествовала… ходила сияющая, словно именинница. И это было так неприятно… Однажды я даже не выдержала, и предложила ей съесть чашку квашеной капусты, она к весне сильно кислючая стала.
— За это тебя и сбросили с лестницы? — мгновенно догадалась донна.
— Не знаю… я никого не видела. А гадать или напраслину возводить на людей не стану, — упрямо помотала головой няня, — хочу сказать только одно, как мне теперь кажется… у них был сговор. Потому дорин и не стал особо спорить, когда главы соседних дорантов предложили прислать своих дочерей погостить.
Лиарена тоже так думала, и более того, подозревала сестрицу и ее несостоявшегося мужа в более многоходовой сделке, чем могли просчитать слуги, но желала обдумать это наедине.
— Спасибо, Устина, — твердо объявила она служанке, — даю слово… что никому не открою сказанного тобой. Иди поспи… да и мне тоже не мешает отдохнуть. Только… давай сначала попытаемся вместе поставить на место это кресло?