— Гляди, куда едешь! — заорала цыганка.

Выяснилось, что я чуть не повел «Зеба» прямиком на склон, где самоход застрял бы в рыхлом цементе. Направив машину в узкий просвет между холмами, полный мельчайшей цементной взвеси, я сказал:

— Возьми платки из аптечки. Смочи водой, один мне дай, второй на лицо натяни. Пылью этой дышать вредно, легкие забивает.

Повязав платок так, чтобы закрывал и рот и нос, я опять взялся за штурвал. Холмы остались позади, солдаты пока не показывались, мы слышали то стихающее, то усиливающееся гудение моторов и приглушенный стук пулемета.

— Надолго их остановили, — пробубнила Эви сквозь повязку — Двум мотоциклеткам конец, и людям в них. Но остальные, как в себя придут, взбесятся и за нами обязательно поедут. Щас жарко слишком, сам знаешь, ползуны на солнце далеко от холмовейника не отойдут. Омеговцам только немного отъехать надо.

— Это понятно, — сказал я. — Но берег рядом совсем.

Не знаю, кто превратил это сооружение в мост, подперев деревянными брусьями и постелив поверх палубы доски. Теперь длинный понтон протянулся от берега наискось ко дну высохшей реки, где виднелись неказистые постройки.

— Это и есть твой Карьер? — спросила Эви. — Не сильно впечатляет.

Омеговцы отстали, я вел «Зеба» медленно и осторожно. Доски скрипели под колесами, прогибались, понтон слегка покачивался на опорах, но мы благополучно спустились и поехали дальше по улочке между домами-развалюхами. Поселок состоял из четырех улиц, они сходились к площади вокруг водяной скважины.

Иногда люди Пустоши напоминают мне ползунов: так же собирают по округе древний мусор, шифер, жесть, доски, щебень и куски асфальта и строят из всего это свои городки. Лишь немногие сами изготовляют глиняные кирпичи, добывают известняк или камень в горах.

Я притормозил, оглянулся. Под колесами скрипели пласты слежавшегося, покрытого твердой коркой речного ила.

— Куда теперь? — спросила цыганка и кивнула сама себе: — А, вижу! Давай через поселок к тому утесу рули, над развалюхой, видишь?

Я пригляделся — и правда, место удачное, самоход там легко спрятать, занять оборону и угостить порцией свинца любого, кто станет спускаться по понтонному мосту.

Глава 6 БРОШЕННЫЙ ПОСЕЛОК

С крыши рубки донеслось:

— Чего мы так плетемся, прибавь, а то спрятаться не успеем!

— В небе командуй, где дороги не нужны, — проворчал я, осторожно ведя «Зеб» между домами.

— Слышь, Музыкант, ты не Музыкант, а Брюзга… — Она вдруг замолчала.

Где-то за спиной рокотали сендеры, но звук был едва уловим — видимо, омеговцы плохо эти места знают, с ползунами-то они разобрались, а вот нас точно на время потеряли.

Эви, улегшись на крыше, заглянула в окно. Свой платок я стянул на подбородок, а она свой повязала на голову на манер банданы, которые обычно носят кетчеры, только у тех она чаще рыжая, а у цыганки была просто грязной.

Миновав треть поселка, я направил «Зеб» в проход между приземистыми развалюхами. Ни в домах, ни снаружи — никого. Тихо, пусто… Только на некоторых крышах сидели вороны-падальщики, да один раз впереди прошмыгнул пылевой сурок.

Эви снова села. В разбитом лобовом окне я видел опущенный вниз ствол трехлинейки и ноги в черных ботинках. Цыганка качала ими у меня перед носом и болтала:

— Ну чего ты плетешься, газуй уже давай. Ты ж бывал здесь, знаешь места…

— Плохо знаю, — возразил я. — Сейчас тут вдвойне опасно, воды не стало и под руслом новые полости могли образоваться.

Она спрыгнула на палубу, сунула руку в сумку на поясе и достала шар из тусклого металла.

— Вот. Оружие последнего шанса.

— Почему раньше не сказала, что у тебя вторая бомба есть? — возмутился я.

— А ты не спрашивал. И потом, сразу взрывать мост нам ни к чему было. Рискованно. Сам же сказал, что полости новые могли образоваться. Мы б жахнули, а самоход взял бы и провалился потом. А так мы прилично отъехали, теперь можно.

Я подрулил к обрывистому берегу. Слева стоял побольше остальных, с наклонной железной крышей. Двери распахнуты, вместо стекол в окнах мутно-прозрачная пленка, то есть вымоченная в уксусном растворе и высушенная на солнце шкура ползуна.

Самоход остановился под земляным утесом, вдававшимся далеко вперед над железной крышей. Эви повесила трехлинейку за спину, а я достал «шершни».

— Что вот это за домище?

— Гостиница местная, — пояснил я. — Была.

— Ну ладно, наблюдай тогда.

— А ты куда?

Я вышел из рубки. Эви спрыгнула. Пригибаясь, подбежала к дверям и встала сбоку, глядя в сторону понтонного моста.

— А я бомбу закладывать. Прикрывай, сказала!

Двигалась она вроде и по-женски, в беге оттопыривала локти, да и походка была явно не мужской, и все же я не мог отделаться от мысли, что наблюдаю за молодым пареньком с длинными черными волосами. Вблизи-то были видны всякие анатомические особенности, грудь и зад явно побольше размером, чем у мужчин, но издалека… Я все никак не мог понять, что из себя представляет эта Эви, образ не складывался в голове. То она вела себя как заправский бродяга, курила, пила и ругалась, а то явно кокетничала со мной… Видно, Эви и сама не может понять, кто она такая, нормальная девушка или нет, и потому сбивает с толку окружающих? Еще бы, такая судьба: дочь доставщика, потом бродяга, потом в банду попала, а после в Гильдию… Тут поневоле запутаешься с тем, кто ты такая есть на самом деле.

Наблюдая за ней, я напряженно прислушивался к далекому рокоту омеговских движков, но преследователи пока не добрались до понтонов.

Зато над берегом слева от него вдруг что-то мелькнуло, и я вскочил, вглядываясь. Опять эта штука! Серый хитиновый панцирь с синеватым отливом быстро вырос над обрывом. Существо, кем бы оно ни было, замерло и некоторое время пялилось на меня, а я глядел на него, подняв пистолеты. Потом оно попятилось и пропало из виду. Выходит, эта тварь продолжает следить за «Зебом» не взирая даже на появление в этих местах омеговцев? И ночью, пока я спал в рубке, а Эви дрыхла на палубе, она пряталась где-то за холмами неподалеку, а может даже подбиралась к нам и тихо ползала вокруг в темноте…

Поежившись, я перевел взгляд на мост. Надо было у Эви винтовку забрать, а ей пистолеты отдать.

В поселке стояла тишина, только хлопала оконная пленка на ветру, да иногда каркали сидящие на крышах вороны-падальщики. Эви с бомбой и револьвером в руках выглянула из-за угла ближайшего к мосту дома.

С берега донесся шум двигателей.

— Назад быстро! — я бросился в рубку.

Шум нарастал. Чтобы взорвать мост, цыганке надо было пересечь открытое пространство между домом и мостом, но теперь она явно не успевала это сделать. Эви тоже поняла это — и побежала к самоходу.