– Она взяла ружье и пугает, что выстрелит.
Фиона вскочила с кровати, прикрываясь одеялом.
– Что она взяла?
– Ружье, – пролепетала испуганная горничная. – Одно из тех, которые носят грумы. Она наставила его на мистера Чаффи и грозит… говорит, уж простите меня, что он ее обманул.
У Фионы вновь вырвался стон. Как она могла подумать, что Чаффи тот человек, с которым можно оставить сестру? Ведь до встречи с ним Мейрид не наводила оружие ни на одну живую душу.
– Хорошо. Я сейчас приду.
Собираться было некогда. Она сунула ноги в домашние туфли, накинула пеньюар и, закинув косы за плечи, помчалась вслед за горничной вниз по лестнице.
Мейрид она услышала почти сразу, прежде чем смогла увидеть, тут же раздались вопли Чаффи, а затем голоса леди Би и миссис Уилтон. Все они громко кричали друг на друга, как заднескамеечники в парламенте.
– Что здесь происходит? – воскликнула Фиона, распахивая дверь столовой. – Для вас не имеет значения, что наверху находится очень больной человек, которому совсем ни к чему весь этот бедлам? Мне стыдно за вас, Эдна Мейрид Фергусон Хоуз!
Все участники скандала стояли у заваленного бумагами стола: Мейрид с одной стороны, остальные напротив. При словах сестры Мейрид замерла с поднятой рукой, которой перед этим размахивала. В ее глазах блеснули слезы, лицо раскраснелось, волосы разметались по плечам.
– Он не… не хочет слушать, – протестующе пролепетала она.
Фиона продолжала пристально смотреть на сестру, уперев кулаки в бока.
– И ты решила прочистить ему уши с помощью оружия?
Мейрид посмотрела на ружье так, будто то было живым и оказалось в ее руках по собственной воле.
– Он не хотел… ничего слушать, – повторила она запинаясь.
– Я пытаюсь объяснить, что ее так называемые головоломки вовсе не игрушки, – вмешался Чаффи, волосы которого, как обычно в подобных случаях, торчали дыбом, как взъерошенные перья. – Что она должна отдать их, если не хочет окончить свою жизнь в Ньюгейте за противодействие расследованию и государственную измену.
– Ты не сможешь отправить меня туда! – крикнула Мейрид, вновь наводя ружье на Чаффи.
Фиона сделала шаг вперед и, оказавшись между ними, ухватилась за ружье таким образом, что ее палец не позволял сестре спустить курок.
– А теперь, – спокойно сказала она, забирая оружие из рук Мейрид, – предлагаю подумать, не пора ли нам поговорить как взрослые.
Девушка прижала к груди руку, будто Фиона причинила ей боль.
– Я не могу отдать их, Фи. Я же тебе говорила.
– Даже после того как Чаффи потратил целую ночь, чтобы помочь тебе с телескопом?
Мейрид сердито посмотрела в сторону молодого человека.
– Да он не может отличить линзу от лимона.
– Я этого и не скрывал, – отозвался Чаффи, пожимая плечами.
– Да, он прав, – подтвердила леди Би, глубокомысленно кивая.
– Кроме того, – продолжила Мейрид, не обращая на них внимания и указывая пальцем на Фиону, – как ты можешь стыдить меня, если сама пришла в ночной рубашке? Теперь все видят, какая ты.
Фиона решила, что с нее хватит. Стараясь успокоиться, она провела пальцами по волосам, постаравшись придать лицу строгий вид, и распорядилась:
– Мейрид и Чаффи, сядьте! Миссис Уилтон, не могли бы вы принести нам чаю? А вам, леди Би, может быть, лучше уйти ненадолго, если вы не против?
Однако дама, мило улыбнувшись, уселась на один из стульев и произнесла:
– Нет, я останусь.
Чаффи сгреб разбросанные по столу бумаги и сложил ровной стопкой напротив своего стула. Проделав все это, он вежливо пододвинул стул Мейрид, будто та и не угрожала ему только что ружьем и все здесь для того лишь и собрались, чтобы попить чайку.
Усмехнувшись про себя, Фиона успела подумать, что ей удалось по крайней мере развести бойцов по разным углам, как вдруг дверь распахнулась и в комнату влетел Алекс:
– Какого черта?! Что здесь происходит?! Вы того и гляди разбудите отца. И если ему станет хуже, я, Богом клянусь, возьмусь за кнут!
Как ни удивительно, Фиона, посмотрев на него, ощутила не страх или смущение, а желание рассмеяться. Таким растрепанным она его еще никогда не видела. Волосы Алекса были всклокочены и свисали на лоб мелкими прядками, лишь наполовину заправленная в брюки сорочка расстегнута, и виден обнаженный треугольник груди. Однако для сердца это, конечно, не имело значения. Оно встрепенулась так же, как всегда при его появлении. Он был и оставался самым мужественным и красивым мужчиной из всех, кого она знала. Фиона подумала, что, наверное, это глупо. Мужчина в таком виде не может быть столь привлекателен. Но он мог.
– Мы здесь как раз для того, чтобы разобраться, Алекс, – сказала она, удивляясь тому, как, несмотря на переплетающиеся в голове сумасшедшие мысли, спокойно звучит ее голос. – Ты останешься или вернешься к отцу?
Он огляделся вокруг и, видимо, только сейчас увидел упорно не смотревших друг на друга Чаффи и Мейрид и опустившуюся на стул Фиону.
– О, ты в ночной рубашке, – заметил он удивленно.
На этот раз Фиона не сдержала смех – на столе валяется заряженное ружье, а его заинтересовала ночная рубашка.
– Да. Уж извини. Я услышала перепалку и поспешила сюда, чтобы они не разбудили сэра Джозефа. Кстати, как он?
– Отдыхает, – ответил Алекс, присаживаясь. – Ну а что все-таки здесь происходит?
– Полагаю, – сказала Фиона, жестом предлагая Чаффи и Мей наконец сесть, – мы присутствуем на продолжении старого спора по поводу неких головоломок, которые когда-то дал нам разгадывать дед.
– Шифровок, – уточнил Чаффи, снимая очки.
– Они мои! – выпалила Мей, плюхаясь на стул. – Мои, мои, мои!
– Да, Мей, – сказала Фиона, погладив руку сестры.
Поначалу она намеревалась повести себя с ней резче, но настораживали искры подлинного страха, которые то и дело вспыхивали в ее глазах. Почему? Чего она так боится?
– Может, ты хочешь, чтобы все вышли и мы остались одни, моя сладкая? Мне надо знать, почему ты не отдаешь эти головоломки. Они действительно у тебя? Я не понимаю, почему ты их прячешь. Мы же годами их разгадывали.
Мей молча смотрела на нее, переплетя руки. Это был плохой признак. А особо времени на уговоры, как понимала Фиона, у них не было.
– Вы хорошо поработали с телескопом этой ночью? – неожиданно спросила Фиона безразличным тоном.
Чаффи и Алекс посмотрели на нее с удивлением. Мейрид захлопала ресницами и ответила:
– Это отличное оборудование. Четыре дюйма. Такая ясная видимость!