– Плевать и чихать! – он жестом поманил к себе первого советника. – Подготовь указ нашего величества о том, что с сегодняшнего дня слово «одиннадцать» должно начинаться с буквы «А». Ну а ежели кто из подданных ослушается и будет писать по-прежнему, мы превратим его в ничтожную козявку, в бактерию, в… Я такой!..

Затем Бульконыр распорядился поселить составителей Межконтинентальной энциклопедии в самых лучших покоях его дворца, а доставивший их подводный аппарат перенести в тронный зал. Что и было незамедлительно исполнено.

Дерзкое похищение

Устроившись в отведенных им апартаментах, Медвежонок, Гагагав и Моль, не теряя времени, встретились с первым советником Бульконыра. Друзья обрушили на него град вопросов, ответы на которые многое прояснили и помогли определить дальнейший план действий.

Помимо официальных скупых биографических сведений о подземно-подводном повелителе удалось выяснить также достаточно много других интересных подробностей и деталей. Так, например, стекловидный советник подтвердил, что болтающийся на животе Бульконыра чёрный камень – и есть тот самый посланный ему небесами волшебный кристалл. Что с тех пор, как его величество стал владельцем камня, он ни на минуту с ним не расстаётся. Что чаще всего Бульконыр спит не в верхней, а в нижней подводной опочивальне, которую охраняют два огромных электрических ската.

Как только первый советник, пятясь назад, удалился, друзья принялись обмозговывать варианты и способы похищения осколка Чёрного Карлика. То, что любимая спальня Бульконыра находилась в подводной части дворца, значительно осложняло ситуацию.

И всё-таки совместными усилиями дерзкий план похищения был разработан, причём до мелочей. Требовалось лишь тщательно подготовиться, дождаться ночи и удобного момента. Хотя в подземно-подводном царстве, откровенно говоря, такие понятия, как «ночь» и «день», были весьма условны. Если его величество бодрствовал, считалось, что это день, если же отходил ко сну – по всему царству объявлялась ночь.

Наконец, дворцовая жизнь затихла, и всё погрузилось в сон. Выждав ещё какое-то время, бесстрашная троица покинула место своего обитания и никем не замеченной пробралась в тронный зал. Медвежонок деловито нёс под мышкой большой клубок ниток, на шее Гагагава красовалось ожерелье из бельевых прищепок, одна Моль шла налегке, то и дело бросая жадные взгляды на клубок.

Тронный зал был погружён в зловещий мрак. В его дальнем углу высилась тёмная громада царского трона, возле которого сонно покачивался на волнах батискаф. В столь поздний час подводный аппарат ну никак не ожидал появления своего экипажа.

Гагагав осторожно приоткрыл люк, и Моль юркнула внутрь. Через мгновение она появилась облачённой в лёгкий водолазный костюм. Медвежонок отмотал от пухлого клубка немного ниток, которыми Гагагав несколько раз обвязал Моль вокруг талии. Резко подёргав за клубок, Медвежонок удовлетворённо проговорил:

– Теперь не потеряетесь. Чуть что, я вас быстро вытяну, как рыбак рыбу.

«Ирония судьбы, – пронеслось в голове у Моли. – Вместо того чтобы аппетитная нитка находилась внутри моего живота, она – снаружи».

Вот с этими мыслями Моль вместе с Гагагавом исчезла в таинственной подводной мгле. И чем дальше удалялись искатели метеорита, тем всё меньше и меньше становился клубок в лапах Медвежонка.

Попетляв по подводным коридорам и залам дворца, освещаемым льющимся непонятно откуда жидковатым светом, Гагагав и Моль добрались наконец до царской опочивальни.

В тот же миг дорогу им преградили два плоских, как блины, стражника. Их глаза и зубастые пасти излучали в полумраке откровенную злобу и ненависть. Но Гагагав не растерялся, он сгрёб электрических скатов своими широкими крыльями в охапку и, поймав за длинные пикообразные хвосты, ловко соединил их тремя бельевыми прищепками. Из хвостов посыпались молнии и искры. Это скаты, пытаясь расцепиться, в дикой злобе били друг друга током. Они извивались и корчились от боли, пока без чувств не распластались на полу. Путь в царскую опочивальню был свободен.

В соответствии с разработанным планом внутрь царских покоев должна была просочиться только крошка Моль, что она благополучно и сделала. Гагагав остался снаружи и, словно заправский стражник, застыл у двери.

В глубине опочивальни Моль увидела широкую, как палуба корабля, кровать и резво заработала ластами. В кровати безмятежно похрапывал Бульконыр Одиннадцатый. Его жабьи губы ритмично вибрировали, посылая вверх стаи воздушных пузырей. Повелитель был в болотного цвета ночной рубашке и такого же цвета колпаке с прорезями для ушей.

Небесный камень лежал на толстом Бульконыровом пузе и вместе с ним то резко вздымался вверх, то проваливался вниз. Поэтому как Моль ни пыталась срезать прыгающий осколок Чёрного Карлика, ей это так и не удалось.

Ждать, пока Бульконыр соизволит повернуться на бок, и камень окажется на подушке, Моль не стала. Она отплыла на некоторое расстояние и, собрав воедино все свои силёнки, торпедой ринулась на Бульконыра. Удар пришёлся в левый царский бок, однако повелитель продолжал дрыхнуть на спине, как приклеенный. Моль повторила манёвр с правого бока, затем ещё раз и ещё с левого. Наконец, царская особа что-то недовольно пробулькала и – о чудо! – медленно перевалилась, едва не придавив своей необъятной тушей бесстрашную маленькую подводницу.

Камень, как и предполагала Моль, оказался на подушке, но Бульконыр машинально накрыл его своей перепончатой лапой. Тогда Моль бросилась к изголовью и, ухватившись за колпак, стала стягивать его с монаршей головы. Бульконыр опять что-то ворчливо пробулькал и, не просыпаясь, обеими лапами вцепился в ускользавший непонятно куда «сонный» головной убор.

Моль только и ждала этого момента. Она тут же рассекла витой золотистый шнур, на котором висел магический небесный кристалл, и, обхватив его всеми своими лапками, устремилась к выходу. Даже сквозь стекло скафандра было видно, как торжествующе сияет её личико.

«Я гений похищений! – сама себя мысленно расхваливала Моль. – Теперь я стану самой знаменитой молью на планете. Мои портреты попадут во все газеты и журналы. Меня покажут по телевидению…»

Оказавшись в коридоре, Моль хотела было подать условный знак Медвежонку – трижды дёрнуть за тянувшуюся к нему нить – но Гагагав почему-то остановил её. Хитро подмигнув, он исчез за дверью царской опочивальни, осторожно подплыл к спящему Бульконыру и ловко соединил концы витого золотистого шнура, на котором ещё минуту назад висел небесный камень, обыкновенной бельевой прищепкой.

«То-то удивится его наигрознейшее величество, когда проснётся», – не без ехидства подумал Гагагав.

Пока гусепёс проказничал в царской опочивальне, Моль крест-накрест надёжно обвязала осколок Чёрного Карлика своей нитью. Бабочка заметно нервничала. Во-первых, Гагагав грубо нарушил разработанный ею план, а во-вторых, у неё в скафандре заканчивался запас воздуха, и она могла просто задохнуться, не доплыв до тронного зала.