Это не осталось без внимания Прохорова:
– Слушай, Паша, и чего ты все на то окно пялишься? Сказано же тебе, не суй нос не в свои дела.
– Мне что, закрыть глаза?
– Не надо смотреть туда, поверь, там нет ничего интересного.
– Поэтому ты не хочешь сказать, что за женщина в комнате третьего этажа?
– Ну, ты и упертый! Нас это не касается.
– Ладно. – Павел бросил окурок в стоящую рядом урну. – Пойду переоденусь.
– Погодь. Ты это, парень, поаккуратней сегодня.
– В смысле?
– В том смысле, что не расслабляйся.
– Не понял?
– Поймешь!
– Что ты имеешь в виду?
– Ничего.
– Виктор Алексеевич?!
– Не приставай, Паша, я предупредил, сказал, что мог, все! Переодевайся, я пока инструмент приготовлю.
– А что делать-то?
– Скажу.
– Да, мутное местечко. Такое ощущение, что здесь не люди живут.
– Люди, Паша, люди, вопрос, какие, – поднял вверх палец садовник. – Иди.
Кулагин зашел в свое помещение, быстрым взглядом окинул его. С позавчерашнего дня ничего не изменилось, даже паутина, едва заметная на люстре, на месте. По привычке он осмотрел шкафы, холодильник, окно, двери, бра. После чего усмехнулся и подумал: «Какие тут могут быть «жучки»? Так скоро тени собственной станешь бояться».
Он быстро переоделся. Несмотря на то что день выдался прохладным, куртку надевать не стал, только брюки, майку и кроссовки. Работая, не замерзнешь. Бейсболку он тоже оставил в комнате, вышел из помещения, прошел ко входу в сауну, где его с метлой ждал садовник.
– Я думал, ты мне кирку или лом приготовишь, ну, или совковую лопату, – улыбался Павел.
– Надо будет, приготовлю. Сегодня аллеи подметать будешь. Сначала брызнешь водой, потом метлой пройдешь. И не размахивай особо, хозяйка жуть как не любит пыль. Впрочем, как и управляющий.
– Где воду взять?
– Шланги на газонах увидишь, найдешь переключатель, включишь воду, но аллеи не заливай, а «дождичком».
– Целая наука. Вот уж никогда не думал, что подметание аллей требует целого инструктажа.
– И кепку надень.
– А это еще зачем?
– Положено.
– В договоре этого нет.
– Паш?! Делай, как я говорю. Куртка – ладно, можно без нее, а кепку обязательно.
– Еще один каприз хозяйки или управляющего?
– Сказал, положено.
Пришлось вернуться и взять бейсболку.
– Сначала центральную аллею метешь, от особняка к проходной, захватывая все площадки, – продолжил инструктаж садовник, вручая ему метлу. У проходной освободишь урну. Мусор в контейнер, что слева от ворот. Видел его?
– Не обратил внимания, но что-то вроде было.
– Потом убираешь аллею к гостевому дому, потом в саду, у бассейна и под конец нашу, что от особняка до сауны. Мети тщательно, чтобы после тебя ни соринки. Увидишь муравейник, найдешь меня, я буду в розарии, дам химию, уничтожишь муравьев. И помни, что я тебе говорил.
– Насчет аккуратности, так я вообще человек аккуратный.
– Ну, ну, поглядим!
От особняка отъехал «Мерседес», и Прохоров, сдвинув на затылок кепку, сказал:
– Ну все, хозяин уехал, работаем. Пятьдесят минут работы, десять минут перекура. И так до обеда, до часа. Жрать-то с собой взял?
– А здесь не кормят?
– Можно договориться на кухне.
– Не надо, у меня все свое с собой.
– Ну, давай, удачи.
– Ты меня словно на войну провожаешь, а не какие-то аллеи мести, – покачал головой Павел.
– Кто знает, Паша, где сейчас война, а где мир.
– И что ты все недоговариваешь, Виктор Алексеевич? Или боишься кого?
– Иди работай!
То, что недоговаривал садовник, Кулагин понял через двадцать минут.
Он прошел метлой половину аллеи, как на ней появился молодой человек в костюме. Пиджак был расстегнут, из-за отворота виднелась кобура. Глядя на Кулагина, он прошел метров десять и встал посреди аллеи, широко расставив ноги. Сегодня будь аккуратен, вспомнил Павел слова садовника. Не этого ли типа имел он в виду? Но что ему надо? Ответ нашелся быстро. Начальник охраны решил проверить, действительно ли он, Кулагин, в свое время проходил подготовку по программе спецназа. Документального подтверждения этому получить не мог, так как никаких документов не существовало, а знать хотелось. Вот только зачем? Или Боровской не мог терпеть неопределенности? Или у него что-то другое на уме? «Непонятка». Но раз Боровской хочет получить определенность, он ее получит. Продолжая работать, Кулагин оценил противника. Крепкий, молодой, лет двадцати семи – тридцати, с военной выправкой. Держится уверенно, непринужденно, значит, навыками рукопашного боя владеет. Но зачем выставил напоказ кобуру? Стрелять он наверняка при любом раскладе не станет. Не тот случай. Ствол как элемент устрашения? Но Боровской должен понимать, для того, кто служил в спецназе или проходил подготовку для этой службы, ствол в ближнем бою только помеха. Но, с другой стороны, оружие произведет впечатление на того, кто к спецназу отношения не имел. Ладно, черт с ним, Боровским, гадать, что у него в голове, бессмысленно. Хочет получить определенность, ради бога.
Кулагин собрался, он был готов к прямому столкновению с человеком, истуканом стоявшим посреди аллеи, продолжал так же размеренно мести плитку, приближаясь к нему. Подойдя вплотную, резко выпрямился:
– Молодой человек, вам не кажется, что вы мешаете мне?
Охранник, а это был явно человек из охраны, третий из тех, кто находился в подчинении Боровского, посмотрел на свои полуботинки.
– Ты запылил мне обувь, мужик!
– Так отойдите в сторону.
– Без проблем, но сначала ты, дворник, протрешь мне туфли. Носовой платок имеешь?
Кулагин взглянул в наглые глаза охранника:
– А не пошел бы ты на… чучело ряженое?
– Во как? Дворник борзеет. Ты кого послал, придурок?
– Тебя, чучело, или глухой?
– Зря ты так, мужик, мог бы и дальше работать, – притворно вздохнул охранник.
– А ты мог бы и дальше спокойно служить.
– Ну ты…
Договорить парень не успел. Перехватив метлу, Кулагин черенком нанес ему удар в промежность и, когда охранник охнул от боли и неожиданности, вырвал из кобуры пистолет, оказавшийся боевым «ПМ», приставил ствол ко лбу схватившегося за мужское достоинство незадачливого бойца:
– Ну что, чучело, будешь и дальше настаивать, чтобы я протер тебе ботинки?