Злата представила маленького полуголодного подростка, который упрямо бегает к реке за водой. Туда – налегке, обратно – с ведрами, которые с каждым разом становятся все тяжелее. И июльское солнце поднимается все выше, пот заливает лицо, а клубника на грядках одуряюще пахнет, сводя с ума своим ароматом. И нельзя сорвать ни ягодки, если только тайком. Оглядываясь в страхе перед неминуемым наказанием.
Она непроизвольно сжала в руке большую мягкую ягоду, сладкий красный сок потек по пальцам и кровавой слезой капнул на обтянутую джинсовой тканью коленку.
– Эх, и зачем я вам это рассказал? – крякнул Аржанов, покосившись на ее расстроенное лицо. – Все время забываю, что у вас душевная организация тонкая. Злата, с тех пор много лет прошло, я уже не ребенок, меня жалеть не нужно. Ну хотите, я сейчас при вас эту клубнику съем? – Схватив с тарелки ягоду, он бросил ее в рот. – Ну надо же, вкусно, кстати. Может, и зря я ее не ем? – мимолетно удивился он, а Злата невольно улыбнулась. – А вы джинсы испортили.
– Отстираются. – Злата беспечно махнула рукой. – Вот уж не о чем жалеть. Я вообще Пачкуля пестренький. Вечно чем-нибудь вымажусь. Так что я, зная за собой эту особенность, собираясь, прихватила с собой сарафан. Не волнуйтесь, водить на экскурсию чумазую спутницу вам не придется. Вы мне лучше расскажите, что это за остров такой, Спас Каменный, и кто такая Надежда Александровна.
Катер послушно скользил по воде, подчиняясь воле и умелым действиям своего капитана. По обе стороны реки расстилались берега, то поросшие ивой, то переходящие в открытые песочные пляжи. Иногда за очередным поворотом открывался вид на деревню. Жилую, с аккуратно покрашенными окнами, металлическими вьюшками на дымоходах, вспаханными полями, как снегом покрытыми цветущей картошкой. Или нежилую, со слепыми глазницами выбитых окон и сгоревшими остовами домов. Таких, правда, встречалось немного. Здесь, у самой реки, земля была довольно дорогая, а потому не пропадала без дела.
Иногда взору открывался вид на настоящие дворцы – деревянные или каменные, лесенки от которых полого спускались к самой воде, где у широких надежных понтонов покачивались катера или хотя бы моторные лодки. Рядом с дворцами основательно смотрелись постройки попроще: бани, сараи, гостевые дома, летние кухни, надежно укрытые от любопытных глаз высокими заборами, но беззащитно обнажающие свою суть взглядам со стороны реки.
Здесь бурлила жизнь. Громко смеялись дети. Раздавались голоса хозяев жизни, бесконечно уверенных в своем праве на существование за высоким забором и баню, явно обустроенную в водоохраной зоне. Все это было бесконечно далеко от нужд и чаяний людей, оставшихся за предыдущей излучиной той же реки, в маленькой деревеньке, где у заброшенного коровника провалилась крыша, а хлеб привозит автолавка не чаще двух раз в неделю.
Рассеянно скользя взглядом по берегам и их обитателям, Злата с интересом слушала рассказ Аржанова о первом каменном монастыре, построенном на русском севере. Местом для него был выбран маленький, площадью всего сто двадцать на семьдесят метров, остров Каменный, на котором жили двадцать три монаха, решивших удалиться от мирской суеты.
Именно к нему в страшную бурю сумел пристать корабль Белозерского князя Глеба Васильковича, который в благодарность за свое чудесное спасение и повелел в 1260 году заложить на острове храм Преображения господня. Так появился знаменитый Спас на Каменном, находящийся с того времени под покровительством Белозерских князей.
Легенда гласила, что праведники, живущие в монастыре на острове, способны исцелить любые недуги. А потому бездетный, но страстно мечтающий о наследнике Великий князь Василий третий отправился в паломничество на Спас Каменный вместе со своей молодой женой Еленой Глинской. Уж на острове ли он был зачат или по возвращении с него, но именно после этого паломничества на свет появился мальчик, который вошел в историю под именем Иван Грозный. Своды старого храма помнили и поступь Петра Первого, который частенько заплывал на остров, путешествуя по Кубенскому озеру.
– В средние века это был духовный центр региона, – увлеченно рассказывал Злате Аржанов. – Там, знаете ли, очень строго жили. К примеру, женщин на остров не пускали вовсе, такой строгий устав был у монастыря, что даже бани были вынесены далеко за его пределы, на песчаные отмели. Да и добраться сюда было непросто. Зимой – только по льду, периодически подмываемому внутренним течением. С весны по осень – на лодках, иногда сопротивляясь штормам и бурям.
Именно поэтому на Спас Каменный многие века ссылали неугодных деятелей церкви. Здесь окончили свои дни с десяток епископов, старообрядцев и чинов Священного синода. Именно на острове была построена первая в губернии спасательная станция и даже сооружены два маяка. Колокол, отлитый в Санкт-Петербурге и установленный на монастырской колокольне, ударял, предупреждая о надвигающейся непогоде.
В 1925 году монастырь был закрыт, монахи распущены, а в кельях и хозяйственных постройках разместили колонию для малолетних преступников. Осенью они подожгли деревянные кельи и сбежали. Ну а в тридцать седьмом году был взорван сам храм. – Злата непроизвольно охнула. – Да-да, вы увидите, какой толщины там были стены. Это чудо, что такую мощь могли своими руками построить обычные люди. А другие люди попытались уничтожить эту мощь при помощи динамита. Сровнять храм с землей безвозвратно все равно не получилось. Сохранилась уникальная Успенская церковь-колокольня, возведенная в шестнадцатом веке. А от всего остального только груды кирпичей, которые хотели использовать при строительстве, да все равно не смогли.
– И там сейчас просто эти камни? – Голос Златы прозвучал жалобно и недоверчиво. Перед глазами у нее плыли картинки прошлого. Вот суровые молчаливые монахи, выживающие на отрезанном от людей острове. Вот громкий, хорошо разносящийся по округе звук колокола, предупреждающий рыбаков, что в непогоду не стоит спускать на воду свои лодки. Вот люди, проводящие день за днем в молитве и тяжелом труде. И вот другие люди, поджигающие бикфордов шнур для того, чтобы уничтожить саму память об истории и былом величии этой земли.
– В том-то и дело, что нет. – Аржанов накрыл ее руку своей. – Мы как раз едем посмотреть, что можно сделать, если верить и не бояться. В начале девяностых благодаря усилиям неравнодушных людей монастырь был включен в федеральную программу реставрации памятников. Руководить работами приехал Александр Николаевич Плигин. Удивительный был человек, мы с ним были знакомы. Он фактически переехал на остров жить. И он, и его жена Надежда Александровна. Благодаря их усилиям остров вернулся к жизни. Конечно, реставрация идет медленнее, чем хотелось бы. Деньги на это нужны просто огромные. Но все-таки идет. Туда и волонтеры летом приезжают, и наемные работники там трудятся. И даже богослужения уже проходят.
Александра Николаевича там и похоронили десять лет назад. У подножия колокольни. И теперь Надежда Александровна одна со всем управляется.
– И она оттуда совсем не уезжает?
– Практически нет. На острове и живет. И летом, и зимой. Иногда совсем одна.
– Страшно это. – Злата зябко повела плечами.