Он мне жизненный путь на бумажке чертил. Отрезки, на каждом из которых должна быть своя четкая цель. Сначала мы запланировали восемь классов без троек окончить и в техникум поступить. Получилось. Дом я без сожаления оставил. Рассудил, что братья уже могут и сами о себе позаботиться. Мне было шестнадцать, а им четырнадцать и двенадцать. Вполне достаточно, чтобы делать то, что я делал с девяти.
Техникум был лесотехнический. Мы с Андреем Степановичем решили, что область у нас лесная, без работы в этой сфере остаться трудно. Подрабатывать я, конечно, начал сразу, егерем в ближайшем охотхозяйстве. Деньги нужны были.
Когда окончил техникум, в армию меня забрали. Отслужил я два года, а за это время и отец помер от белой горячки. Вернулся я домой. Устроился на лесопилку на работу. И начало у меня получаться. А потом как-то само все пошло. Девяностые годы. Производства вставали, а я не хотел и не мог без дела. Взял все в свои руки. Ну и пошло-поехало. Через пару лет понял, что знаний мне не хватает категорически. Поступил заочно в институт на экономический факультет. Мотался между лесными участками, лесопилками и сессиями. Спать было некогда, не то что жить. Но хозяйство расширялось, становилось все больше, внимания требовало огромного. Второй мой брат, когда из армии вернулся, ко мне на работу пошел. Правда, выучиться он не смог, науки никак не давались, так что он – старший мастер у меня на одном из производств. А младший – врач в областном центре. Это он все с детства мечтал: стать врачом и маму вылечить. Не успел, но мечту свою осуществил.
– Но все это денег же требовало, и немалых. Да и девяностые годы лихие были, неужели на вас никогда бандиты не наезжали?
– Наезжали, конечно. Но мы и сами были… немножко бандиты. Тогда без этого нельзя было. Пару лет я с пистолетом не расставался. Это сейчас я – легальный приличный бизнесмен, а в молодости всякое случалось… – Глядя на Златино испуганное лицо, он рассмеялся. – Людей мы не убивали и не похищали, Злата, но свое держали крепко и чужим не отдавали.
– Мы?
– Мы с Антоном. Аграфениным. Мы в институте познакомились. Он тоже из простой семьи, но парень смекалистый. Тоже понимал, что без образования от жизни не удастся взять все, что хочется. Просто я лесом занимался, а он на ликеро-водочном заводе работал. Завод тогда под Шайбой был. Авторитетом крупным. Шайба к Антохе благоволил, так что проблем у нас обоих потом не было. Ликерка из рук в руки переходила, пока в конце концов Антоха ее не выкупил за копейки и с нуля практически не поднял.
И деньги тоже были бандитские, чего уж греха таить. Брали в долг, крутили, потом отдавали. И крышей нашей Шайба довольно долго был. Так что не очень это красивая история, Злата. Это только уже в двухтысячных кто-то все спустил и промотал, а мы с Антохой утроили. Потом я на почве охоты с крупными московскими олигархами познакомился. Фамилии называть не буду, но вы их наверняка слышали. Я им предложил базу открыть, на которую не стыдно было бы людей на переговоры привезти. Деньги были их. Идеи и воплощение – мои. Все получилось. Хотя бывали моменты, когда я думал, что не получится. Но меня Андрей Степанович всегда учил, что руки нельзя опускать, я и не опускал.
– А сейчас он где?
– Умер пару лет назад. Лейкоз. Я его по самым лучшим мировым клиникам повез, но поздно оказалось.
– А с Антоном вы так по жизни и вместе?
– Да. Он – мой самый лучший друг. И брат моей жены, то есть мне шурин.
– Да? Я не знала.
– Я у него дневал и ночевал. А он с Машей очень близок был, всем делился, все рассказывал. Мы почти всегда, когда не работали, были вместе. Так как-то и вышло, что поженились. Маша домовитая всегда была. Хозяйственная. И понимающая. Мы же так работали, что я за месяц мог дома от силы три ночи провести. Все остальное время в командировках. И она всегда с пониманием к этому относилась. Ни разу претензий не предъявила. Ни разу не укорила, что детей фактически сама поднимает. У них с Антоном воспитание такое. Настоящее. Они рано сиротами остались. В школе еще. Но родители сумели в них заложить редкие душевные качества, которые сейчас не часто встретишь.
– Извините, Саша. Но вы с Антоном показались мне очень разными. – Злата постаралась сказать это очень мягко, но Аржанов понял.
– Вы к тому, что Антоха простой и неначитанный? Ну да. Ему в жизни Андрей Степанович не попался. Но и я не из графьев так-то. И способен оценить, что он открытый, честный и бесстрашный человек. Бизнесмен успешный, руководитель порядочный. С ним хоть в баню, хоть в разведку. А в консерваторию и я, извините, не хожу.
– Я не хотела никого обидеть, – покаянно пробормотала Злата. – Меня мама всегда ругает за социальный снобизм. Но мне все равно важно, чтобы с человеком было о чем поговорить. Потому что любые связи, даже самые крепкие, рвутся, если нет родства интересов. Родства душ, если хотите.
– Ну, с Антоном у нас как раз есть родство душ, – сухо сказал Аржанов. – Бизнес, охоту, водку и баб можно обсуждать до бесконечности. Вы извините, Злата, я искупаюсь, пожалуй. Жарко.
Легко поднявшись на ноги, он нырнул прямо с полутораметровой высоты носа катера. Злата в задумчивости растянулась на нагретом солнцем кожаном лежаке.
– С Антоном у него есть родство душ, а с Машей? – пробормотала она себе под нос, чуть слышно. – Она ведь тоже вряд ли задумывается, почему Каренина бросилась под поезд и зачем Герасим утопил Муму. Или женщину, которая прожила рядом с тобой четверть века и родила тебе четверых детей, не бросают, даже если с ней совсем не о чем поговорить, кроме рецепта засолки огурцов? Извините меня, господин Аржанов, но я абсолютно уверена в том, что вам смертельно скучно с вашей образцово‑показательной женой. Хотя меня это, конечно, совершенно не касается.
Минут через десять неслышно вернувшийся Аржанов растянулся рядом. На разогревшуюся на солнце Злату полетели колкие брызги. От неожиданности она вздрогнула.
– Я не кусаюсь, – негромко сказал Аржанов. – И привычки насиловать женщин я за собой не замечал. Так что можете расслабиться.
– Зачем вам насиловать женщин, когда они отдаются сами? – сухо ответила Злата. – Это так современно. Особенно когда они потом сами расхлебывают последствия, оставшись с ними один на один.
– Вы о чем?
– Об Ирине. Я уже несколько дней хочу у вас спросить, хотя меня это, конечно, совсем не касается. Вы же знаете, что она ждет ребенка. И вы не выглядите жестоким. Почему же вы тогда так жестоко ведете себя по отношению к ней?
– Какая Ирина? Какого ребенка? – Изумление на лице Аржанова было таким искренним, что Злата как-то сразу поняла, что он действительно не сделал ничего плохого. Огромная волна облегчения накрыла ее с головы до ног, хотя она еще не могла точно сформулировать, из-за чего чувствует это самое облегчение.
– Ирина. Официантка в вашем ресторане. Она ждет ребенка. И я своими ушами слышала, как она говорила вам об этом.
– Говорила? Мне? Когда? И какое отношение, черт подери, я могу иметь к ее ребенку?