– Им страсть как интересно. То есть про тебя они, конечно, в Интернете прочитали. Но не могу сказать, что мою маму эта информация сильно успокоила. Таинственный олигарх из северной глубинки, в которую их дитя мегаполиса отправилось уже второй раз за лето. Тридцать семь! Нет, ты подумай, тридцать семь белых! Точно. Надо привезти сюда маму. Как я сама не догадалась? Сашка, ты такой умный!
– Я основательный. Так, белых уже сорок один, пошли домой. Отдадим их Ирине, чтобы нажарила, и позвони родителям, смогут ли они вырваться сюда на пару деньков.
– Саша, только у меня папа охотой не увлекается.
– Ты тоже охотой не увлекаешься, но мне кажется, тебе тут нравится. Нет?
– Мне нравится. Мне везде нравится, где ты. Я за две недели, что тебя не видела, чуть с ума не сошла.
– Ты меня, наверное, никогда не простишь? Я как вспомню, как тогда уехал, ничего не сказав, не предупредив… Сбежал, как заяц, как трус, гадина бесхребетная. Злата, пожалуйста, прости меня. Только совсем-совсем прости, иначе я жить не смогу.
– Я тебя простила. Совсем-совсем, честно. Вот в ту минуту, как увидела в коридоре нашей зачуханной Контрольно-счетной палаты, так и простила. И ты не вспоминай, как ты сбежал. Я же не вспоминаю. Я помню только, как тебя увидела. Там, в коридоре.
Зажмурившись, Злата перенеслась в тот момент, когда она, вытащив свое бренное тело из кабинета начальника (а она теперь не ходила, а именно тащила себя сквозь время и пространство), стерла с лица дежурную внимательную улыбку и, сняв с носа очки, протерла их и надела обратно.
Сквозь мутную пелену, которая никак не проходила, хоть три очки, хоть не три, она увидела растерянно стоящего на другом конце коридора мужчину. Неуверенность так не вязалась с его обликом, что делала его абсолютно незнакомым.
Процесс узнавания занял несколько секунд, на протяжении которых они оба стояли неподвижно, а затем Злата снова сорвала с себя очки, протерла их краем строгого льняного пиджака, не тратя времени на доставание из кармана специальной тряпочки, судорожно надела обратно на нос и уставилась на Аржанова (а это был он, да-да, это он, собственной персоной!) во все свои четыре, теперь уже отлично сфокусированных, глаза.
Облегчение, которое она испытала, убедившись, что бессовестное подсознание не играет с ней злую шутку, выдавая за действительность мираж, было сравнимо с чувством выздоровления от тяжелой болезни. Когда несколько дней тебя и днем и ночью треплет жестокая лихорадка, а потом в одно прекрасное утро ты просыпаешься и понимаешь, что температура спала.
Не было обиды, что он уехал, бросив ее. Да что там уехал, сбежал, вот действительно точное слово. Не было возмущения. Лишь одно облегчение, всеобъемлющее, позволяющее дышать полной грудью. Злата вдруг поняла, что чувствуют приговоренные к смерти, получив извещение о помиловании.
– Я такой был дурак, Злата! К моим годам и жизненному опыту уж можно бы было понять, что невозможно убежать от себя. Ты вошла в меня так естественно тогда, на овсяном поле. Я просто не сразу позволил себе в это поверить. Поэтому и сбежал. А когда окончательно поверил, что без тебя, как без жизненно важного органа – сердца, мозга, печени – жить невозможно, то вернулся. Из чувства самосохранения сбежал, из чувства самосохранения приехал к тебе. За тобой. Эгоист я, да?
– Ты – лучший мужчина на свете. – Злата открыла глаза, отбросив ставшие уже ненужными воспоминания. С этим человеком она каждый миг чувствовала себя живой, здесь и сейчас. – И знаешь что, Саша… Я ведь понимаю, что ты не переедешь к нам в город. Не бросишь базу, комбинат, все это… Значит, если я хочу быть с тобой, я должна переехать сюда. Скажи, твое предложение о работе еще в силе? Или если тебе это не надо, то скажи, я не буду навязываться.
– Злата… Иди ко мне. – Он прижал ее голову к плечу, которое тут же оказалось под попоной золотистых волос. – Мое предложение о работе в силе. Но я вовсе не настаиваю, чтобы ты у меня работала. И у меня к тебе есть еще одно предложение. Я ведь не ехал эти две недели не потому, что не мог решиться. Решился я уже назавтра, когда понял, что дышать не могу. Просто я оформлял развод. Так что я не просто хочу познакомиться с твоими родителями, а хочу попросить у них твоей руки. И тебе вовсе не придется круглый год торчать тут, в глуши. У меня дом в Италии. Квартира в Праге, в которой ты так хотела побывать. Злата Прага – это твой город, если ты захочешь. Или я куплю квартиру в Москве. Или коттедж в твоем городе. Ты будешь жить в тех условиях, к которым привыкла. А сюда приезжать тогда, когда тебе захочется.
Он заметно волновался, и это было так необычно для невозмутимого Сфинкса, что сердце у Златы заколотилось. Быстро-быстро.
– Я буду там, где ты. В Италии, в Праге, в Москве, здесь… Мне не важно, где это будет, лишь бы вместе с тобой. И вообще, мне здесь действительно нравится. И я знаю почему. Потому что здесь твое сердце.
Злата горящими глазами смотрела на Аржанова, который гладил ее по волосам. Позабытая тяжелая корзина с белыми стояла у их ног.
– Декабристка ты моя, – засмеялся он. – Ну, глубину сибирских руд я тебе обещать не буду. И в лесной чащобе все-таки не запру. Решится все как-нибудь. Для начала хочу тебе сообщить, что через две недели мы уезжаем на море.
– Куда? – Злата не верила собственным ушам. – Ты же не любишь море.
– Море любишь ты, а я люблю тебя. Так что мы поедем в Италию, плавать на яхте. Я же тебе обещал. Так что приглашаем твоих родителей по грибы, и ты едешь увольняться с работы.
– Так сразу… – Злата вдруг испугалась неотвратимости перемен, внезапно ворвавшихся в ее жизнь.
– В день нашего знакомства я сказал, что все делаю стремительно. Привыкай и ты, будущая госпожа Аржанова.
Он смял ее возможное возражение поцелуем. У Златы привычно начала кружиться голова. Над ее запрокинутым лицом шумели лапы елей, пронизанные августовским солнцем, которое уже начинало сдавать свои позиции подкрадывающейся осени. Где-то вдалеке прозвучал выстрел, многократно повторенный услужливым эхом. Злата вздрогнула, но тут же успокоилась. На охотничьей базе громкий ружейный выстрел был делом привычным и неопасным. И рядом с ней находился мужчина, с которым можно было вообще ничего не бояться. И он принадлежал ей навсегда.
1. Поверь в то, что ты достойна большего, чем имеешь.
2. Прекрати общаться с людьми, которые только и делают, что жалуются на жизнь. Не ной, а работай.
3. Ты можешь быть любой, но в разговоре с другими помни, что ты – не толстая, а женщина с формами, не тощая, а изящно слепленная, не маленькая, а миниатюрная, не дылда, а женщина, которую видно издалека. Цени себя такой, какая ты есть.
4. Никогда не сравнивай себя с другими, только с самой собой. Той, какой ты была вчера.
5. Ни при каких обстоятельствах не позволяй себе распускаться. Близкие расстроятся, враги обрадуются, а ты ничего не выиграешь. Всегда думай, как ты выглядишь со стороны.