Насчет того чтобы хорошо провести время, я, честно говоря, была не слишком-то уверена. Я натянула старые джинсы и старую полосатую футболку, предварительно зарывшись в них носом, чтобы проверить, чем они пахнут. Правда, понять это было невозможно, поскольку в кафе всегда и повсюду уютно и вкусно пахнет едой.

Я причесала волосы, почистила зубы, надраила туфли – очень тщательно, загадывая при каждом взмахе щетки одно и то же желание – чтобы удача повернулась к нам лицом и папа навсегда остался в этом кафе, чтобы готовить бутерброды с жареной картошкой.

Подменить папу на время, пока он будет отвозить меня к Рианнон, пришел Билли Щепка. В руках он держал «Рейсинг Пост», газету с объявлениями о скачках.

– Подойди-ка, Флосси, детка, подскажи мне будущего победителя, – сказал он.

– Ох, мистер Щепка, я не умею предсказывать победителей. Мой праздник оказался безнадежным аутсайдером, а Булочка с Глазурью и того хуже.

– Ну сделай еще одну попытку, милая.

– Что, думаете, что третья попытка станет удачной? – спросила я.

– Точно! – сказал Билли Щепка. – Смотри! На скачках в Донкастере участвует Третья Удача! Срочно нужно поставить на нее. Чарли, ты как? Поставить что-нибудь и за тебя тоже?

– Нечего мне ставить, дружище. Боюсь, я слегка поиздержался. К тому же прикинь шансы этой кобылы. По-моему, никаких.

Глава 12

Рианнон вела себя со мной как-то особенно любезно. Стала очень похожей на прежнюю Рианнон, которая еще не считала Марго изумительной. А я чувствовала себя почти что прежней Флосс, которая жила на два дома и могла в любое время видеть свою маму.

Мы пошли поиграть в прекрасной голубой спальне Рианнон, и было так приятно лежать, откинувшись навзничь, на ее мягком цветастом покрывале, безмятежно глядя на белоснежный потолок и голубые кружевные оборочки: было такое ощущение, словно ты паришь в небе. Рианнон разрешила мне потрясти все ее снежные шары, и завести музыкальную шкатулку с Золушкой, и пощелкать пультом, переключая каналы на ее небольшом телевизоре в белом корпусе.

Она дала мне примерить все свои модные наряды и даже позволила походить в ее модных-премодных туфлях с узкими носами и на настоящих каблуках. Померить мои джинсы и футболку Рианнон не захотела, и тогда я дала ей поносить свой розовый браслет, который она же подарила мне на день рождения. Он очень красиво смотрелся на ее тонком белом запястье.

Я спросила, где фенечка, которую я сплела ей в подарок.

– Не знаю, – пожала плечами Рианнон. – Наверное, потерялась.

– О, ну ладно, ничего, – сказала я. – Я сделаю тебе другую, если хочешь. Скажи какую, и мы сплетем ее хоть сейчас.

– Нет, это скучно, – нахмурила лоб Рианнон. – Тем более что сейчас мы пойдем за покупками, я же говорила. Мама поведет нас в «Грин Глейдс».

Мама повезла нас в универмаг в своем огромном «Рэндж Ровере». Мы с Рианнон встали на колени на заднем сиденье и корчили рожицы людям, которые ехали следом за нами.

– Могу поспорить, тебе хотелось бы иметь такую же большую машину, как наш «Рэндж Ровер», – сказала Рианнон.

– Машина классная, что и говорить, но фургон моего папы не меньше.

– Да, но, согласись, у него всего лишь грузовой фургон, – заметила Рианнон.

Конечно, эти две машины смешно было сравнивать друг с другом, поэтому я заткнулась. Меня начинало подташнивать, я и не знала, что «Грин Глейдс» находится так далеко. Я вертелась на сиденье и старалась смотреть только вперед. Мои джинсы становились мне малы и неприятно впивались поясом в живот. Я закрыла глаза, молясь о том, чтобы доехать до места не опозорившись.

– Эй, Флосс, не наваливайся на меня! – сказала Рианнон.

– Нет-нет, не трогай ее, милая, – сказала Рианнонова мама. – Пускай подремлет. Она выглядит такой слабенькой, болезненной. Я знаю, ее отец старается как может, но, уверена, он не укладывает ее спать вовремя.

Я хотела возразить, но знала, что, если выпрямлюсь и открою рот, меня по-настоящему стошнит. И я осталась неподвижной как статуя, с закрытыми глазами. У меня сводило живот, футболка стала влажной от пота, я из последних сил старалась удержать в желудке съеденный утром завтрак.

Мне показалось, что прошла целая вечность, пока мы, наконец, доехали до «Грин Глейдс» и припарковали машину. Я выскочила из нее, стрелой рванула в женский туалет, закрыла за собой дверь кабинки, меня стошнило, я старалась сделать это как можно тише.

– Ах, милая, ты такая бледненькая, – запричитала Рианнонова мама, когда я вернулась к ним. – Тебя что, стошнило?

– Нет! – категорически ответила я, потому что иначе тут же начался бы разговор о вреде папиных бутербродов с картошкой. Мне вдруг так захотелось, чтобы рядом оказалась моя мама, которая мигом разобралась бы с мамой Рианнон. Мне было невыносимо, что меня считают несчастненькой болезненной девочкой, особенно когда я действительно чувствую себя очень несчастной, грустной и больной.

Мне хотелось поговорить с мамой по телефону. Папа собирался звонить ей сегодня ночью и сказать, что я должна лететь в Австралию. У меня снова скрутило живот. Я очень хотела быть с мамой, но и с папой тоже. Мне даже думать не хотелось о том, чтобы его оставить. Он сказал, что к нам в кафе явятся вышибалы. Я не очень хорошо представляла, кто такие эти вышибалы. Воображение рисовало их в виде целой толпы огромных краснощеких парней-«быков» с бритыми головами. Они схватят моего бедного папу и выгонят его из кафе, пиная своими тяжелыми коваными башмаками. Выкинут, будто он мешок с мусором. Потом я представила, как папа сидит в сточной канаве, скорчившись внутри картонного ящика.

Мне пришлось бегом вернуться в женский туалет, где меня снова вырвало. В моем желудке было пусто, поэтому меня вырвало ужасно противной желчью. Обмануть Рианнон и ее мать на этот раз я не смогла и вынуждена была вытерпеть получасовую лекцию о подходящей для меня диете. А ведь я им честно сказала, что позавтракала сегодня только одной небольшой тарелкой кукурузных хлопьев.

– А у Марго на завтрак были потрясающие смузи из манго и ананаса. Мы сами их делали. Ммм, вкуснотища, – сказала Рианнон.

– Когда это ты завтракала с Марго? – спросила я.

– А когда мы собирались у нее на вечеринку с ночевкой, – небрежно ответила Рианнон.

Я была потрясена. Я так боялась расстроить Рианнон тем, что собираюсь пригласить к себе на чай Сьюзен, а она вот так, между делом, сообщает мне, что, оказывается, ночевала в доме у Марго.

– В чем дело? – спросила Рианнон, заметив выражение моего лица. – Эй, Флосс, не напрягайся, все в порядке. Слушай, не будь такой ревнивой.

Она просто насмехалась надо мной.

– Я не ревную, – пробормотала я.