— Слушаю?

— Миссис Ди Лауро? — спросил голос молоденькой девушки.

— Да. — Пластиковая трубка чуть не выскользнула из вспотевшей руки.

— Доктор Иглтон просит вам передать, что анализ на беременность положительный.

Джиа окаменела, схватив трубку другой рукой, чтобы не уронить.

— Точно?

— Определенно, — фыркнула девушка. — Доктор хочет назначить прием для анализа крови. Когда вам удобно...

Она бросила трубку, упал на стул.

Я беременна. У нас с Джеком будет ребенок...

Вместо радости чувствовалась неуверенность, даже страх... Джиа закрыла глаза. Я не готова... сейчас не время...

Взяла чашку с чаем, стараясь согреть заледеневшие руки, а та оказалась практически комнатной температуры. Хлебнула горькую бледно-желтую жидкость.

Дело, естественно, точно так же касается Джека. Ему, разумеется, надо сказать — но когда? На первых днях часто бывает выкидыш. До рождения Вики это дважды случалось.

Как он воспримет новость? Она лучше всех его знает, даже лучше, чем Эйб, тем не менее неизвестно, как он среагирует.

Наверняка сначала обрадуется — за нее, за себя, за ребенка. В глазах сверкнет улыбка, разгонит уныние после смерти Кейт. Конец одной жизни, начало другой.

Только не стоит говорить слишком рано. Вдруг через неделю произойдет выкидыш?

Джек, ты скоро станешь отцом! У тебя родится первенец. Извини. Забудь. Ребенок умер. Прошу прощения.

Разве можно катать его в столь тяжелой депрессии на таких русских горках? Не лучше ли точно удостовериться, прежде чем сообщать о беременности?

Или ей просто хочется потянуть время?

Такова краткосрочная перспектива. Как насчет долгосрочной? Не сочтет ли он цену слишком высокой, уяснив, чем отцовство, воспитание ребенка угрожает его независимости, драгоценной обособленной жизни?

2

Утреннее солнце играло в красных буквах на стоявшей посреди тротуара желтой пластиковой рекламной доске.

ЭРНИ

Фото на документы

Любые паспорта

Водительские права

Права на вождение такси

Джек обошел ее, шагнул в открытую дверь магазинчика, забитого под самый потолок миниатюрными статуями Свободы, открытками с видами Нью-Йорка, футболками на все вкусы, спортивными кепками и прочим, что хозяину удалось запихнуть на стойки и полки. Рядом с ним магазин Эйба кажется огромным чистым полем.

— Привет, Эрни.

За прилавком стоял тощий мужчина с унылой физиономией в безобразной оранжевой гавайской рубахе, с сигаретой «Пэлл-Мэлл» в углу рта на манер Бельмондо. Он поднял голову, прищурился, попросил минутку обождать и продолжил беседу со старым туристом-корейцем о солнечных очках.

— Вы сэкономите много денег. Реальные деньги. Говорю вам, по каталогу они стоят девяносто баксов. Я отдаю за пятьдесят.

— Нет-нет, — отказался старик. — Я на улице видел за десять. Десять доллар.

— Да это же фуфло. Подделка. Сегодня купил, завтра утром стекла выпали, дужки сломались. А эти, друг мой, настоящие.

Джек отвернулся, притворно интересуясь стойкой с пиратским видео. Эрни никогда не торгует настоящим товаром.

Он мысленно вернулся к Джиа. Опять у нее ночевал. Замечательно. Прекрасно рядом с ней просыпаться. Утром она, кажется, нервничала, нетерпеливо на него поглядывала, пока он разговаривал по телефону, как бы дожидаясь его ухода. Характер у него, конечно, не легкий, но неужели он надоел ей так скоро?

Старик уговорил хозяина сбросить цену до тридцати пяти и ушел в супермодных очках.

— Привет, Джек, — поздоровался Эрни, засовывая деньги в карман. От многолетних сигарет без фильтра голосовые связки охрипли. — Как делишечки? — Он потряс головой. — Знаешь, как нынче трудно бакс срубить? Попотеешь по-настоящему.

— Угу, — подтвердил Джек, пробираясь к прилавку с витриной, где под поцарапанным стеклом поблескивали полдюжины поддельных «ролексов». — Дела везде идут туго, куда ни посмотришь.

— Уличные ребята меня убивают. Какие у них накладные расходы? Раскатал одеяло, поставил картонный ящик, и делай свое дело. Продают то же самое барахло, что и я, накидывая по пятерке к цене. А сколько я выкладываю вот за этот чулан — не поверишь.

— Сочувствую.

Эрни плакался на бедность после катастрофы со Всемирным торговым центром, лишившей его ценных источников поддельных товаров известных фирм. Долгие годы он был для Джека главным поставщиком водительских прав и удостоверений личности.

— Достал деньги, которые я просил?

— Конечно. — Эрни кивнул на дверь. — Давай-ка закроемся.

Джек запер дверь, перевернул табличку с «Открыто» на «Закрыто», вернулся к прилавку. Перед Эрни на стекле лежала пачка банкнотов.

— Вот, держи. Пять кило.

Он взял стодолларовую купюру, потискал, посмотрел на свет. Не слишком хрустящая, не слишком мягкая.

— По-моему, вполне прилично.

— Работа хорошая, хоть за ними гоняются, как за задницей бен Ладена. У каждого продавца от «Блуммиз» до самой задрипанной забегаловки серийный номер пришпилен рядом с кассовым аппаратом.

— Отлично. — Как раз то, что надо. — Сколько я тебе должен?

— Давай двадцатку, и будем в расчете. — Эрни с ухмылкой запихнул купюры в коричневый бумажный пакет. — Если еще возьмешь, до пятнадцати скину.

Джек рассмеялся:

— Кажется, в самом деле хочешь хлам сбросить с рук.

— Еще бы. Когда-то были не бумажки, а золото, а теперь, похоже, годятся сигары раскуривать да щели от сквозняка конопатить. Не пойдут даже на туалетную бумагу. Одна обуза, больше ничего.

— Почему бы их просто не сжечь?

— Легче сказать, чем сделать, амиго. Особенно летом. Во-первых, у меня нет камина, да и если бы был, я не стал бы там жечь. Бомжи костры в жару не разводят, мимоходом пачку не бросишь. Придется ждать зимы. А пока хорошо, что хоть кто-нибудь забирает немножечко.

— Для чего же тогда существуют друзья? — риторически спросил Джек, вручая ему двадцать долларов и забирая бумажный пакет.

Эрни на него прищурился:

— Я чего-то не пойму. Зачем тебе плохие фальшивки, если можно достать хорошие? Что ты с ними будешь делать?

— Лестницу себе до неба куплю, — усмехнулся он.

3

— Точно хочешь зайти? — спросил Джек, заводя машину на пустое место на стоянке примерно за полквартала от дома Ифасена.

Джиа на секунду задумалась.