Застигнутая врасплох Джиа мигом решила: конечно же нет! Хотя вслух ничего не сказала.
— Не в том суть. Вики нет, и...
Джек крепче ее обнял.
— Повела бы или нет?
Она поколебалась.
— Ладно, нет.
— Почему?
— Точно не знаю.
— А я знаю. Потому что в доме сложилась неопределенная ситуация, и тебе не хотелось бы, чтобы Вики столкнулась с непредвиденными последствиями. Так?
— Так, — кивнула она через его плечо.
— Зачем же подвергать опасности другого твоего ребенка?
Джиа вздохнула, попавшись в ловушку неопровержимой логики.
— Пожалуйста, — слегка отстранился Джек, — держись подальше. Дай нам с Лайлом пару дней на поиски останков. Может быть, кое-что прояснится, наладится, и проблема решится.
— Ох, ну хорошо. — Ей это не по душе, но она загнана в угол. — Пожалуй, два дня ничего не меняют.
— Замечательно. — Джек шумно выдохнул. — Какое облегчение!
— Пожалуй — для тебя. Для меня — никакого.
— Что ты хочешь сказать?
— Если дом для меня потенциально опасен, то и для тебя тоже.
Он улыбнулся:
— Забыла? Опасность — моя профессия.
— Я серьезно, Джек.
— Ладно, буду регулярно докладываться.
— Включи телефон, если мне вдруг понадобится позвонить.
— Обязательно. — Он вытащил сотовый из кармана, нажал кнопку, послышался писк. Джек взглянул на дисплей. — Надо идти. Решай, где будем обедать, — кроме дзен-буддистского ресторана, — и ты полностью выслушаешь рассказанную Константином Кристадулу историю подвала в Менелай-Мэнор, и познакомишься с результатами археологических раскопок.
Джиа вздохнула — все из вторых рук, но и на том спасибо.
— И насчет брелока, — напомнила она. Вот что хочется в первую очередь знать. — Обязательно расскажи мне, что будет, когда ты переступишь порог вместе с ним.
— Угу, — тихонько буркнул Джек. — Интересно будет посмотреть. Впрочем, не интереснее землетрясения...
— Что? — переспросил Лайл, не веря собственным ушам. — Шутишь? Дергаешь меня за уздечку?
Чарли, тряся головой, вытаскивал из шкафа вещи и сваливал на кровать, сосредоточившись на своем деле, стараясь не смотреть в глаза брату.
— Нет. Правда, брат, я отваливаю.
Сперва сумасшедшее утро с тремя первыми лопухами, когда перед ним открылась их жизнь, прошлое и будущее — у всех очень недолгое, — а теперь еще Чарли. Мир рушится в пух и прах.
— Ты не можешь уйти. Мы — команда. Братья Кентон всегда составляли команду. Кто тебя настропалил, Чарли?
Тот, наконец, посмотрел на него полными слез глазами:
— Думаешь, мне самому хочется? Нет. Мы команда, Лайл, но не в этой игре, однозначно. И не в этом доме.
— Что это значит?
— Значит, оба чешем отсюда и начнем сначала, отвечая делом на дело, как Джек говорит.
Хорошо бы никогда не слышать о том самом Джеке!
— То есть выйдем из игры?
— Угу. Да какая вообще игра, когда ты все сеансы похерил?
Лайл поморщился. Правда. Отменены четыре утренних сеанса и все дневные. Сил больше нет. Не стал объяснять брату причину. Сейчас сказать? Нет. Тем более сразу же удерет.
— Да ведь мы ничего больше не умеем! Умрем с голоду!
— Вот еще! Два башковитых парня — управимся.
— Что значит «управимся»? Этого мало. Я хочу преуспеть, Чарли! Ты тоже.
— Уже нет. «Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?» [24] Я хочу спасти свою душу, Лайл. И твою. Поэтому зову тебя с собой.
— А если я не пойду?
— Тогда один пойду своей дорогой.
— Своей дорогой? — Лайла охватила волна желчной злобы. — Почему ж не думаешь своей головой?
— Чего?
— Это не твои слова, а того самого рехнувшегося проповедника, пышущего серой, с раздвоенным языком, укротителя змей!
— Мы никаких змей не укрощаем.
— Ты легкая добыча для этих ребят! В Дирборне преподобный, как его там...
— Роулинс.
— Правильно... преподобный Роулинс велел тебе бойкотировать фильмы о Гарри Поттере.
— Потому что там восхваляется колдовство.
— Откуда ты знаешь? Ты их не видел. Книжки ни одной не читал. И Роулинс тоже. Ему кто-то другой велел, кто сам не читал и не видел. А вы выстроились в шеренгу, замаршировали в ногу против Гарри Поттера, о котором понятия не имели!
Чарли выпятил подбородок.
— Нечего мне смотреть, я и так знаю.
— Прочитать книжку, вынести обоснованное суждение вовсе не равнозначно убийству. Теперь тут повторяется то же самое! Как зовут проповедника из твоей новой церкви?
— Преподобный Спаркс.
— Его рук дело, правда? Он заставляет тебя уйти?
— Ничего он меня не заставляет! Говорит, это вовсе не привидение, а бес, который явился за нашими душами!
Бес? Хорошо, что Чарли не знает о прочих странностях. Вполне может признать одержимым старшего брата и потащит изгонять из него бесов.
— Тот самый преподобный здесь был? Видел, слышал, чувствовал то же, что мы? Рассмотрел доказательства, что это призрак девочки, убитой в восьмидесятых годах? Просиживая задницу в своем Бруклине, каким-то чудом понял, что творится в нашем доме, удостоверился, что это не Тара Портмен, а сам Вельзевул. Ты берешь под козырек и маршируешь. — Лайл огорченно тряхнул головой. — Такой умный малый вешает мозги на вешалку, как только проповедники рот откроют.
— Не хочу тебя слушать. — Чарли отвернулся и снова принялся вытаскивать вещи из шкафа.
— Вижу, — вздохнул Лайл. — Что там написано у тебя на значке? «Делай то, что сделал бы Иисус», да? Почему же ты себя не спросишь, пошел бы Иисус против брата?
— У Иисуса не было брата.
Лайл едва не заметил, что некоторые специалисты считают апостола Иакова братом Христа, но не стал сейчас вдаваться в этот вопрос.
— Тебе ясно, что я имею в виду. Пошел бы?
— Ты кто такой, чтоб говорить об Иисусе?
— Брось, Чарли, отвечай. Знаешь, что не пошел бы. Может, побудешь со мной еще пару дней?
— Зачем? — Чарли не смотрел на него. — Зачем мне рисковать даже одной минутой?