Война как политический метод достигла своей кульминации — можно сказать, она приобрела промышленные масштабы. Фабрики, производившие вооружения, стали едва ли не более важными объектами, чем собственно воинские подразделения. И уж точно более важными, чем отдельные артиллерийские единицы, танки или самолеты. Квалифицированные рабочие военных заводов теперь представляли бóльшую опасность для противника, чем некоторые воинские формирования, состоящие из подготовленных бойцов. Военная промышленность выступала основным стратегическим фактором, но она производила и средства уничтожения себя самой. Появление массового воздушного флота пилотируемых бомбардировщиков означало конец разделения населения воюющей страны на военных и гражданских. Во-первых, гражданские работали на военных заводах. Во-вторых, эти заводы стали важными целями бомбардировочной авиации, вооруженной обычными бомбами, которые не могли быть достаточно точно наведены на цель. В одном из первых налетов английской авиации на Германию бомбометание было настолько неточным, что немцы даже не смогли понять, что, собственно, англичане хотели разбомбить, так как почти все бомбы упали в чистом поле. Точно так же, как в случае появления автоматического оружия, отсутствие точности бомбометания компенсировалось количеством — в данном случае не пуль, а сбрасываемых бомб. Что требовало все больше и больше бомбардировщиков. Результат был неизбежен: под бомбежками гибло все больше и больше мирного населения, которое не имело никакого отношения к военному производству. В конце войны немецкие города выглядели так, как будто они были намеренно подчистую снесены, — так мало зданий уцелело.
Но наиболее отвратительные военные преступления были совершены немцами. Перефразируя Платона, можно сказать, что война — это естественное состояние нации. Однако то, как война ведется, есть вопрос выбора методов и средств. И в каждом эпизоде той войны немцы выбирали наиболее безжалостные методы и средства. Если они по своей крови были высшей расой, то у них не имелось никаких моральных сомнений по поводу того, что они делают с низшими народами. После поражения Польши там был установлен жесточайший террор, а методы ведения немцами войны на территории Советского Союза поражали не только своей беспощадностью и жестокостью, но и тем, что они не вызывались какой-либо военной необходимостью. Украинцев возмущала советская власть и коммунистическая идеология. Они перенесли множество страданий от сталинских конфискаций зерна для получения валюты. Украинцы могли бы стать союзниками Германии. Но Гитлер рассматривал их как низшую славянскую расу, и в его планы не входила поддержка Украины, тем более что он был убежден в скором разгроме Советского Союза. Поэтому на украинской территории немцы установили такой же жестокий оккупационный режим. Во Франции и северных странах оккупация была более «мягкой», но это тоже обусловливалось гитлеровской идеологией.
Труднее всего писать о Холокосте, который не имел никаких военных причин. Если все остальное, что делал Гитлер, можно как-то, пусть с большой натяжкой, но объяснить логикой ведения войны, то промышленное умерщвление шести миллионов евреев вместе со многими миллионами представителей других народов выходит за рамки любой нормальной логики. «Учреждения», подобные Аушвицу, никоим образом не помогали фронту, в то же самое время поглощая значительные ресурсы: если даже не считать что-то, что использовалось как еда для заключенных, то оставались расходы на «персонал», железную дорогу и т. п.
Однако все становится на свои места, если мы вспомним о том, как Гитлер мыслил, о его извращенной логике. Действительно, если евреи проникли во все поры жизни Европы, всех ее наций, если по своей природе, по «химии» крови они не могли существовать иначе, кроме как обогащаясь за счет других народов и разрушая их изнутри, то очищение континента от такой «плесени» имело стратегическое значение. Парадоксально, но Гитлер считал, что евреи развязали не только Первую мировую войну, но также и Вторую! По его мнению, евреи хотели закончить то, что не было сделано в предыдущий раз. Он говорил, что евреи вовлекли Францию и Британию в войну с Германией, когда те встали на сторону Польши. Затем евреи воспрепятствовали установлению мира между Германией и Великобританией.
Гитлер набросал эскиз своей геополитической картины, своего «произведения искусства», сила которого была не в правде, а в способности приводить массы в движение. Однако он попал в собственную ловушку, совершенно искренне поверив в мифы, изобретенные им самим. Еще в довоенное время он предупреждал, что если евреи развяжут новую войну в Европе, то их ждут катастрофические последствия. Поэтому он свято верил, что так как евреи все-таки начали войну, то для избавления мира от еврейских козней в будущем, он должен раз и навсегда искоренить угрозу, исходящую от этой расы.
Если соединить научно-технические достижения Просвещения с языческой мифологией, то некоторые идеи, выглядящие безумными, приобретают «разумное» обоснование. Мифы сделали немцев готовыми убивать. Промышленность сделала возможным убивать миллионами. Если в миф поверили, если действительно все евреи имеют врожденный дефект, который неминуемо делает их угрозой другим народам, то тогда даже еврейский младенец представляет для Германии не меньшую угрозу, чем мужчина в расцвете сил. Поэтому на охоту за еврейскими детьми и были посланы тысячи и тысячи. Поэтому детей свозили в места, где их можно было убивать промышленным (то есть сравнительно дешевым) способом, поэтому их там и убивали.
Война (опять же, не конкретная, а как способ решения конфликтов) вскоре достигла ужасной кульминации. В Хиросиме и Нагасаки за мгновение погибли в общей сложности более 100 000 человек. В Токио такое число жертв повлекли три дня «обычных» бомбардировок. Появление атомной бомбы привело к тому, что развитие методов ведения войн подошло к своему пределу. Если промышленность является базой для современной войны, а производства обычно сосредоточены в городах, где живут рабочие военных заводов, то уничтожение городов имеет какую-то военную логику. Создание атомной бомбы показало, что с ее помощью можно «эффективно» стирать с лица земли целые агломерации. Эти рассуждения объясняют некоторую военную логику, пусть и ужасную, но логику. Хиросиму иногда сравнивают с Холокостом. Однако то, что стоит за этими явлениями, различается фундаментально. Можно соглашаться или не соглашаться с ходом мысли больших военных начальников. Но, думаю, нет серьезных сомнений в том, что война с Японией вряд ли закончилась бы без прямого военного вторжения на Японские острова, которое повлекло бы непредсказуемое количество жертв с обеих сторон. Ясно одно: это число было бы огромным. Это суждение мне кажется обоснованным. Но многие весьма достойные аналитики с ним не соглашаются. Главное в этом то, что применение атомной бомбы в Хиросиме имело хоть какое-то правдоподобное рациональное обоснование с точки зрения военной логики.
Что делает Холокост непохожим ни на что другое, так это полное отсутствие какого-либо правдоподобного рационального обоснования с точки зрения военной логики, за исключением того гитлеровского, настолько абсурдного и нелепого, что нам теперь невозможно представить, что кто-то в него всерьез поверил. Тем не менее тогда гитлеровский миф о чистоте крови и высшей расе был принят большинством немцев, хотя были и те, кто его отверг. Когда сегодня молодые немцы узнают о том, во что верили их бабушки и дедушки, они совершенно искренне приходят в ужас. Но ведь это было… Более того, в человеческой истории есть много примеров, когда в том или ином обществе некоторые этнические, религиозные или политические группы рассматривались как представляющие угрозу. Так, испанская инквизиция убила сотни, может быть, тысячи людей. Но у нее не было технологий убийства миллионов. Таким образом, чтобы Холокост стал возможным, потребовался не только миф, внедренный в головы широких масс, но и развитая техника и технология убийства.