Проведенный Марком Монтейро разговор с родителями Себастьяна Кордеро не дал особых результатов. Родители так и не поверили в убийство сына, который был, по их словам, «воплощенная доброжелательность». Как они заявили, у Себастьяна не имелось никаких пороков и никаких врагов. Их сын всегда был серьезным мальчиком и никогда не доставлял особых трудностей. В общежитии ему нравилось. Родители считали, что там он хорошо устроен.
Сейчас единственной ниточкой в руках у Жюстины были три молодых чудака и их странное общество. Карелла, Герме и Гета, который – если основываться на той информации, которую предоставил Стефан Лоран, – являлся там заправилой. К тому же именно он был ближе других к Себастьяну.
Как всегда, во время уикенда общежитие было открыто: обычный режим за исключением периода каникул. В этот субботний вечер Николя Карелла был еще там. Жюстина нашла его в просторном помещении, находящемся по соседству со столовой, где обитатели общежития могли собираться по вечерам. Там имелись вай-фай, бильярд и настольный футбол.
Сидя на белом пластиковом стуле – таком же неудобном, как и неэстетичном, – лейтенант Неродо в упор смотрела на своего собеседника. С самого начала между молодой женщиной и юношей возникло ощутимое напряжение, как на настоящем допросе, которому предшествовало задержание.
У Карелла не было ни красоты, ни очарования Стефана Лорана. Средний рост, ничем не запоминающееся лицо. Это и затрудняло дело больше всего: у него не имелось ни одной отличительной черты. Юноша казался прозрачным: встретив такого на улице, его запросто можно было не узнать, даже если перед этим встречался с ним много раз. На его лице проглядывало некоторое самодовольство. Студент, одетый в рубашку-поло «Ральф Лорен» и слишком узкие джинсы «Дизель», сразу не понравился Жюстине. Ее коробило от того, с каким видом этот молокосос смотрит на нее. В его глазах явно угадывалось вожделение, от которого молодой женщине становилось не по себе. Карелла демонстративно смерил ее долгим взглядом снизу доверху, будто говоря: «Ну, если все лейтенанты полиции такие…» У Жюстины не было уверенности, что Карелла причастен к убийству, но она уже знала, что он владеет информацией, которую надо вытянуть из него во что бы то ни стало.
– Вы знаете, что один из ваших товарищей умер, – резко сказала она, чтобы молодой человек наконец прекратил похотливо таращиться на нее.
– Все уже в курсе, – кивнул Карелла.
– Вы хорошо знали Себастьяна Кордеро?
– Его все знали.
– Никто не спорит, «все» знают много чего и много с кем здесь знакомы. Но мне бы хотелось узнать то, что знаете именно вы.
– Я знал его достаточно хорошо, – холодно произнес Карелла.
– Вы были с ним в хороших отношениях?
– В нормальных.
У него настоящий дар лаконично отвечать.
– Вы не были с ним в ссоре? – отважилась спросить лейтенант Неродо.
– Мы просто стали меньше общаться, и всё тут.
– Из-за учебы, конечно?
Ответом было молчание.
– Когда вы его видели в последний раз?
– Должно быть, вчера или позавчера между занятиями.
– Вы с ним говорили?
– Нет, потому что мы были «в ссоре».
– Расскажите мне немного о вас, о Герме и Гета, – снова заговорила Жюстина, внезапно меняя тему разговора.
Похоже, Карелла это смутило, на его лице появилось легкое замешательство.
– Здесь и говорить не о чем. Какое это имеет отношение к вашему расследованию?
– Это всего лишь вопрос. Если только разговоры на эту тему вас не смущают.
– Вовсе нет, мы все с подготовительного курса.
– Вы трое очень близки друг с другом…
– Мы хорошо ладим.
– Вы видитесь в свободное время?
– Мы здесь живем, поэтому волей-неволей все друг с другом видятся.
– А вам случается, например, собираться вместе?
– Знаете, в общежитии есть много движений. И потом, постоянно общаешься с соседом по учебным делам или чтобы обсудить что-нибудь…
– А когда вам до смерти надоедает учиться, вы идете вместе выкурить сигарету или что-нибудь не вполне разрешенное…
– Вы меня что, за идиота держите? Я хорошо знаю, что у вас в голове. Верно, мне случалось курить гашиш и травку. Мне это стоило трех дней отстранения от занятий. Я едва не потерял комнату в общежитии, но на первый раз ко мне отнеслись с пониманием. Так как у меня очень хорошие результаты в учебе, было решено не лишать меня возможности поступить в Высшую нормальную школу. Я совершил ошибку и был наказан. В любом случае это был не самый плохой поступок. Я же, например, никого не убил.
Жюстина не могла с уверенностью сказать, проскользнула ли при этом в голосе ее собеседника нотка сарказма или же это просто его обычная манера говорить.
– Себастьян Кордеро употреблял наркотики?
– Ничего не знаю, это не моя проблема.
– Вы ему их продавали?
– Я, конечно, курил гашиш, но никогда его не продавал.
– Но он иногда курил с вами?
– С ним такое случалось, он даже хотел бросить; все время твердил, что от этого у него могут появиться проблемы со спортом.
– А потом однажды, когда вы стали сдержаннее и перестали поставлять ему товар, он стал с вами меньше видеться. Вы стали для него бесполезны.
Карелла замкнулся в молчании и ограничился тем, что опустил глаза, не теряя своего вызывающего вида.
– Возвращаясь к вашим друзьям, правда ли, что ваши встречи приняли несколько ритуальный характер?
– Ритуальный? Кто вам такое рассказал?
– Вы создали нечто вроде секты, не так ли? – спросила Неродо, чтобы взять быка за рога.
– Никакого распространения наркотиков. Старая история, я вам это уже говорил.
– Я намекаю не на такого рода дела. Я говорю о небольших тайных сборищах, во время которых вы переделываете мир.
– Много чего говорят, но я бы не назвал это кружком.
– А вот я, когда молодые люди вашего возраста украдкой собираются по вечерам, чтобы рассуждать на нечистоплотные темы, называю это кружком.
Большинство дел, с которыми Жюстина когда-либо сталкивалась, были далеко не такими захватывающими, как это. Зачастую ее профессия могла быть даже скучной. Но когда подворачивалось расследование такого рода, она была не способна думать ни о чем другом, даже сознавая, что работа имеет свойство порабощать ее.
День клонился к вечеру, и Жюстина решила отдохнуть у себя дома, где никто ее не побеспокоит. Она жила в одном из зданий старого порта, в полностью отстроенной квартире с системой водоочистки и стенами, украшенными постерами на тему джаза – ее страсти.