– Вы были его девушкой?
– Не знаю. Думаю, было бы неплохо определить, чем являлись наши отношения.
– Вы встречались с ним? Я нашла ваше фото у него на стене над письменным столом.
– А я думала, он его давно уже снял, – с улыбкой произнесла Сандрина. – Да, в прошлом году мы познакомились во время школьного путешествия в Рим. Раньше я с ним никогда не разговаривала. Рим – не Венеция, но, надо полагать, этого оказалось достаточно. Пять дней спустя мы уже были вместе. У нас все произошло так быстро.
– Насколько я понимаю, ваша история была недолгой? – постаралась уточнить Жюстина.
– Через несколько месяцев мы отдалились друг от друга. У всех было много работы, к тому же на факультете приближались экзамены на университетскую аттестацию… О, если хотите знать, это было всего лишь предлогом. Не знаю, что на самом деле произошло. Может быть, он захотел общения с другими людьми; ему невыносимо оставаться приклеенным к одним и тем же. Пришло лето, и мы больше не виделись. Когда начались занятия, мы постепенно снова начали общаться. Но думаю, что теперь были скорее добрыми друзьями, чем парой.
– Вы его часто видели в последнее время?
– Чуть меньше обычного: у меня было много учебы, с которой я запаздывала… Опять это чертово оправдание насчет учебы! Мы не встречались по вечерам. По сути дела, прекратили общение.
На этот раз все начинало складываться как нельзя лучше. Жюстине очень хотелось наконец услышать, ради чего ей пришлось так поспешно вылезти из ванны.
– Послушайте, Сандрина, я прекрасно вижу, что вы хотите сказать мне что-то важное… Что-то более существенное, чем подробности ваших взаимоотношений.
– Может быть, – ответила девушка, опуская глаза.
– Что вы знаете об убийстве? Если вам известно хоть что-то, вы должны мне это сказать.
– О самом убийстве я ничего не знаю.
– Но у вас есть мысли по поводу тех, кто мог бы желать зла Себастьяну?
– Стефан Лоран уже рассказал вам об учениках, которые создали в лицее разные группы, да? – спросила в свою очередь Декорт.
– В особенности он остановился на одном кружке, но я ничего не могу вам об этом сказать: тайна следствия.
– Карелла и его банда, – подытожила Сандрина.
То, что снова всплыло имя этого молодого человека, Жюстину совершенно не удивило.
– Знаете, это секрет полишинеля, – снова заговорила девушка.
– Вижу, у этих молодых людей отвратительная репутация, особенно у Кареллы… Что вы знаете о нем и его приятелях?
– Они чокнутые.
– Вы говорите в переносном смысле, или у вас есть точные факты, которые это подтверждают?
– Скажем так: это молодые самодовольные дураки, которые воображают себя творческими людьми. Послушать их, так для всеобщего счастья на земле надо уничтожить большинство людей, которые не думают, как они. Они очень гордятся, что читали Ницше, и способны часами слушать свои разглагольствования на тему «Человечество – всего лишь слепая масса, существует только маленькая группа людей, способных рассуждать»…
– И, конечно, себя они числят среди этих избранных.
– Естественно. Короче говоря, это невыносимые типы – и, сверх того, женоненавистники.
– Да, скверная черта, – иронично заметила лейтенант.
– К тому же эти угодливые хитрецы умеют произвести хорошее впечатление.
– Верно, вы даже представить себе не можете, насколько. Однако это всего лишь психованные студентики. Они хорошие ораторы, но в их поступках нет ничего предосудительного. Вы ведь встретились со мной не ради таких банальностей, верно?
– Хотите чего-нибудь и вправду особенного? Чтобы упиваться своими бреднями, они собираются в подвалах лицея, – резко прервала ее Сандрина. – Вы об этом не знали, верно?
– В подвалах? – повторила заинтригованная Жюстина.
– Да, под зданием с галереями есть погреба, которыми пользовалось Сопротивление во время войны. Иногда консьерж не запирает решетку, через которую можно туда попасть. Там внизу настоящий хламьёвник.
– Вы туда уже ходили?
– Нет, мне рассказывали. Это не самое веселое местечко на свете. Говорю вам, надо быть совершенно ненормальным, чтобы вытворять такие штуки.
– Согласна, это может показаться странным. Но всякие подвальные сборища похожи скорее на детскую игру, чем на что-то другое. Пока что из ваших слов можно сделать лишь тот вывод, что вы их осуждаете.
Сандрина устремила взгляд в пустоту, как если бы искала там возможность высказать, что у нее в действительности на сердце.
– Мы всегда склонны подозревать тех, кто уже сделал что-то в прошлом. Только не говорите мне, что в вашей работе это не так.
– Почему «уже сделал что-то в прошлом»? Если вы намекаете, что они уже когда-то совершали убийства, я вам не поверю.
– Нет, но я уверена, что Карелла имеет какое-то отношение к смерти Себастьяна.
– И что же такого ужасного он мог совершить?
На мгновение Сандрина неуверенно отвела в сторону светло-голубые глаза. Казалось, она колеблется. Затем девушка уставилась на лейтенанта Неродо взглядом, полным странного напряжения.
– В начале учебного года он изнасиловал девушку.
8
Котре
ВИНСЕНТ, ЗАЩИТИ ИХ!
Меня полностью вывело из равновесия не только открытие, которым стал этот фильм; теперь я чувствовал себя даже более растерянным, чем раньше. Видеоролик натолкнул меня на множество мыслей и дал пищу для размышлений. Представлялось очевидным, что диск с секретным посланием пришел мне не от кого иного, как от самого Рафаэля. В фильме все было предельно ясно, и в то же время увиденное свидетельствовало очень о многом. Первое: молодая женщина и мальчик живы, в противоположность тому, что я подумал вначале. Второе: смерть моего брата ни в коей мере не была делом случая. Рафаэль чего-то боялся и подозревал, что с ними что-то может произойти. Именно поэтому он и попросил меня защитить своих близких, которые, возможно, тоже находятся в смертельной опасности.
Но мысли по-прежнему разбегались в разные стороны. Судя по всему, те, кого я должен защитить, сейчас уже не молодая женщина с маленьким ребенком, а персона зрелых лет и подросток. Меня неотвязно преследовали два вопроса: почему Рафаэль никогда не говорил мне о них и почему сообщил о своих опасениях только с помощью видеомонтажа, прибывшего несколько поздновато? Мне было непонятно, почему он так поступил.
Едва просмотрев фильм, я задался вопросом, нужно ли известить полицию, но быстро отказался от этой мысли. Рафаэль обращался ко мне одному; я был тем единственным человеком, кому он доверял. Призыв о помощи, посланный братом уже из могилы, являлся для меня священным. В конце концов, эта женщина могла иметь серьезные проблемы с полицией или даже находиться в розыске; это объясняло и то, что она исчезла вместе с сыном, и то, что мой брат никогда даже не упоминал об их существовании.