Хмельная, опьяненная, луной озарена,
В шелках полурасстегнутых пришла ко мне она,
Лихой задор в глазах ее, тоска в изгибе губ,
Хохочущая, шумная, пришла ко мне она…
– Это ты о ней? – спросил Орлов Мигеля, продекламировавшего Хафиза [218] с невозмутимым видом.
– О ком же еще? Естественно, о ней, – охотно подтвердил испанец. – Только сейчас скандала не устраивай. Пусть веселится. А потом скажешь ей все, что о ней думаешь. Или не только скажешь. Разберешься, короче…
Орлов помрачнел еще сильнее, а Катрин тем временем исчезла, чтобы через минуту появиться на балкончике. Глаза ее сверкали сумасшедшим огнем.
– Ну? – крикнула она. – Кто самый смелый?
– Сука… – Мигель не услышал, а скорее уловил это движение губ приятеля, все еще стоявшего рядом.
– Не желаешь попробовать? – нехорошо усмехнулся Орлов. – Есть возможность ее трахнуть… Не отвертится.
– Если я захочу ее трахнуть – мне не понадобится американка, – нагло заявил Мигель.
– Что ты сказал? – повернулся к нему Орлов.
– Расслабься, – Мигель все еще широко улыбался. – Твоей принцессе ничего не грозит… с моей стороны.
Орлов вздрогнул:
– Да неужели? Вот спасибо, амиго…
– Сарказм? Напрасно, амиго, напрасно… Я ведь могу и передумать…
– Попробуй только, – злобно пригрозил Орлов. – Тоже мне – Казанова Кортес де Сильва… – Он презрительно хмыкнул.
– Я ведь могу и передумать, – повторил Мигель, и ноздри его дернулись, словно у ягуара на охоте. – Любопытно… если б я с ней переспал – что бы ты сделал? Послал бы ее к черту? Избил бы? Убил бы?
– Да она никогда б не стала спать с тобой. На х… ты ей сдался… Да кто бы то ни было… Она моя. Сука она, конечно, но она моя.
– Неужели? Ты лучше во-он туда посмотри, – пихнул его локтем Мигель, и Орлов повернул голову. Под балконом стоял Булгаков. Задрав голову, он смотрел наверх, на балкон, туда, где во всплесках света – красного, синего, ослепительно белого – стояла Катрин. Она что-то говорила ему, смеясь, он улыбался и кивал головой, а потом показал на свою широкую грудь, словно объясняя ей, куда следует прыгать.
– Он что, спятил? – обозлился Орлов. – Она же разобьется, пьяная дура.
– Так останови ее, – Мигель не отрывал горящего взгляда от Катрин. – Хотя – любопытно, что потребует с нее Булгаков. И держу пари – простит он ей эту американку, влюбленный идиот…
– Какой идиот? – пораженно пробормотал Орлов, наблюдая, как Катрин перелезает через невысокий кованый парапет балкончика. «Fuck them all», – издевательски пропела Милен Фармер, и Катрин отпустила руки…
Сергей поймал ее словно пушинку, даже не покачнувшись, а потом крепко прижал к себе, а она обхватила его за шею. Какую-то долю мгновения они смотрели друг другу в глаза – она с хмельным интересом, он – с отчаянным желанием.
– Что желает белый господин? – прокричала Катрин ему в ухо, но Булгаков, с трудом оторвавшись от ее манящих глаз, лишь покачал головой. Он показал пальцем на свою щеку, и она звонко чмокнула его. А потом ладонью вытерла след от бледно-лиловой помады, оставшийся на его лице после ее поцелуя. Булгаков улыбнулся и поставил ее на пол.
– Не советую больше экспериментировать, – громко сказал он. – Следующий раз можешь не отделаться так легко…
– Ну, чего и следовало ожидать, – хмыкнул Мигель, злорадно наблюдая за перекошенным лицом Орлова. – Хорошо устроилась… Нет, со мной этот номер не пройдет.
Орлов открыл было рот, чтобы что-то сказать, но не успел.
– Теперь моя очередь, – Мигель вышел вперед. – Ступай-ка, принцесса, снова на балкон.
– А ну, стой, – Орлов схватил его за рукав. – Прекрати балаган.
– Не ты этот балаган начал, не тебе его и заканчивать. Иди, Катрин, что же ты стоишь? – он плотоядно смерил ее взглядом.
Она, хоть и пьяная, но почувствовала нехорошие интонации в его голосе и, удивленная, не тронулась с места.
– Ну что ж ты, – Мигель выжидающе смотрел на нее. – Иди! Ты сама поставила условия. Ступай! – приказал он.
– Ты настаиваешь? – она взглянула на него исподлобья. – Ладно!
– Я не позволю, – Орлов встал между ними.
– Не позволишь ты – мне? – презрительно усмехнулась она. – Отойди-ка!
– Он тебя не удержит, – Орлов схватил ее за руку. Остальные стояли вокруг и слушали, как они препираются.
– Вот именно, – фыркнула Катрин. – Конечно, не удержит.
– Ты разобьешься!
– А тебе не все равно? – Катрин вырвала руку. – Пусти!
И она скрылась за углом, там, где был проход на балкон. Через мгновение она появилась на нем и посмотрела вниз. Мигель, гораздо ниже ростом, чем Булгаков, уже стоял под балконом, приняв как можно более устойчивое положение. Весь его вид красноречиво свидетельствовал, что он не собирается сдаваться.
Две пары пьяных глаз – темных и упрямых – с нескрываемой насмешкой уставились друг на друга. Тут Олег понял, что музыка уже не играет, ди-джей заткнулся, никто не танцует, а весь зал наблюдает за тем, что происходит между Мигелем и Катрин. Она перемахнула через бортик и еле удерживалась на краю. Она стояла, балансируя, словно на краю пропасти. Находчивый осветитель направил на нее голубой луч прожектора. Все понимали – скандал на подходе, и вот-вот произойдет взрыв. И он не заставил себя ждать.
– Ты уже придумал свою американку? – звонко спросила она.
– Придумал. Поедем ко мне, – произнес он, глядя вверх, на нее. – Уже такси вызвал.
– Ну, тогда лови, – воскликнула она и взмахнула руками, словно желая взлететь. Весь клуб хором ахнул, словно общий вздох ужаса пронесся над танцполом.
Конечно, Мигель не смог удержаться на ногах. Он рухнул под ней, но даже не это самое неприятное. Страшный каблук Катрин прошил, словно стилет, его льняные слаксы, распоров их на правой ноге – от промежности – вниз до колена, чудом не оставив его без потомства. Но острие каблука все же задело его кожу, и разорванная светлая ткань быстро пропитывалась кровью. Самой Катрин досталось не меньше – она сильно ударилась при падении, и теперь лежала, потеряв сознание, распластавшись на испанце, словно мертвая птица.
– Вашу мать! – Орлов подбежал к ним и стал отдирать Катрин от Мигеля. Он увидел, что ее глаза закрыты, и из ссадины на лбу сочится кровь. Мигель тем временем со стоном схватился за ногу.
– Вашу мать, вызовите скорую! – заорал Орлов, но тут к нему подошел Булгаков и, встав на колени, осмотрел ее рану.
– Неси ее в мою машину, – приказал он. – Поехали ко мне в отделение. Он повернулся к Мигелю: