– Серж? – прошептала она, наконец узнав его. – Когда ты пришел?
– Только что. Что случилось?
– Я не знаю, – пробормотала она, вновь закрывая глаза. – Спать хочу.
– Подожди, – он приподнял ее и усадил. – Отвечай немедленно, что произошло?
Катрин клонило в сон, и она все норовила опустить голову ему на плечо, но Сергей крепко держал ее и встряхивал время от времени.
– Катрин, – он обхватил ладонями лицо жены. – Катрин, смотри на меня!
Она подняла уже вконец отяжелевшие веки и попыталась сосредоточиться. – Еще раз спрашиваю – что случилось? – услышала она почти сквозь сон.
– Ты разве не видишь? – прошептала она. – Ты разве не видишь?
– Не вижу – что? – резко спросил он.
– Когда я проснулась там, в Репино… На мне была его рубашка.
– Чья рубашка?! Ты о ком?
– Рубашка Рыкова. Не знаю, зачем он на меня ее надел. Шелковая. Синяя. Вот эта самая.
– Что?! – Булгакову почудилось – она бредит. – Где ты ее взяла?!
Катрин немного скосила глаза в сторону и повела бровями.
– Вон конверт… сегодня принесли.
Тут он наконец заметил валявшийся на полу желтый пакет. Сергей отпустил Катрин, и она с облегчением натянула на себя плед, закрывшись с головой. Он поднял пакет с пола.
– На кой черт ты ее на себя нацепила? – в недоумении спросил он.
– Я не знаю… – она уже почти спала. – Я не помню…
Он стянул рубашку со спящей жены и, вновь укутав ее пледом, ушел на кухню, прихватив собой и конверт. Там он разложил свои трофеи на столе, достал из ящика лупу и начал тщательно их изучать. Сначала конверт.
«Так… Отправлено из Парижа вчера вечером. Курьерская доставка Chronopost».
К конверту приложен белый листок – бланк возврата. «Вот бы вернуть эту дрянь отправителю, – злобно подумал Сергей. – Да еще в глотку ему сей подарочек затолкать, чтобы подавился…»
Он перевел взгляд на рубашку, расправленную на столе. На черной подворотничковой этикеткой – строгая серебристая надпись «Corneliani»… Сделано в Италии. Судя по длине – на весьма высокого мужчину. Красивая рубашка. «Вполне в стиле Рыкова, – мелькнуло в голове. – Вот сволочь. А это что?» На шелке выделялись уродливые заскорузлые пятна, почти черные на темно-синем фоне. «Кровь?»
Булгаков постоял в задумчивости, потом снова открыл холодильник, достал флакон. Набрав в пипетку немного жидкости, он осторожно капнул пару раз на одно из пятен – на правом рукаве. Жидкость мгновенно вспенилась и даже зашипела.
Сергей сел рядом со столом, опустив голову на руки, и задумался… Если это – та самая рубашка, о которой говорит Катрин, то каким образом она оказалась здесь, в Лондоне? Репино… Он сам уехал оттуда вместе с Катрин в милицейской машине, которая увезла их на Васильевский остров, в больницу. Опера́ остались в коттедже, и Глинский вместе с ними – значит, он должен знать, куда делась та чертова рубашка. Сергей взял телефон и набрал номер Виктора. Тот оказался на выезде и коротко пообещал перезвонить. И действительно, перезвонил спустя час.
– Где вещи этой сволочи? – спросил Булгаков.
– Какие конкретно вещи, и какой конкретно сволочи? – устало поинтересовался Глинский.
– Майор, не прикидывайся кретином, – рявкнул Сергей. – Рыковские вещи. Которые были на нем или с ним в Репино. Куда их дели после его ареста?
– Зачем тебе? – сухо ответил Виктор вопросом.
– Ты думаешь, из пустого любопытства спрашиваю? – желчно отозвался Сергей.
Виктор помолчал, потом нехотя ответил:
– Питерские все изъяли и передали нам по описи. Мы, естественно, увезли их в Москву.
– Среди его барахла была синяя рубашка? – затаил дыхание Сергей.
– Шелковая? – снова ответил вопросом Виктор, и сердце Булгакова упало.
– Да, – он не узнал собственный голос.
– Была. А что?
– А где она сейчас?
– Как где? – искренне удивился Глинский. – Там же, где все вещдоки по делу – в спецхране. Обычно их уничтожают после вынесения приговора, но поскольку суда не было…
– Ты уверен? – настойчиво спросил Сергей. – Ты уверен, что она в этом твоем спецхране?..
– Да что случилось?! – терпение Глинского иссякло.
– Она сейчас передо мной – вся в застарелых пятнах крови.
– Хрень какая-то, – устало заявил Виктор, – Не может быть.
– Еще как может, – буркнул Сергей, – говорю тебе – она передо мной, вся в крови.
– С чего ты взял, что это кровь? – скептически спросил майор, – это может быть кетчуп или…
– Я сделал пробу трехпроцентной перекисью водорода. Это кровь.
– Допустим, – пробормотал Глинский. – Только вот чья? По результатам экспертизы, насколько я помню, на рубашке кровь Королевой… и твоей жены. Еще потожировые следы их обеих и… Рыкова.
– Не прилагаются результаты экспертизы, – проворчал Булгаков. – Извини.
Пауза тянулась долго, после чего Глинский заявил:
– Это не может быть та самая рубашка. Невозможно. Как она к тебе попала?
– Она попала к Катрин. Прислали из Парижа, догадываешься, что анонимно. И у нее нервный срыв.
– Это подлог, – твердо сказал Виктор. – Это не может быть та самая рубашка. Но без вариантов, прислать такую гадость мог только Рыков – более никто о ней не знал.
– Согласен. Но ты проверь все-таки. В любом случае.
– Непременно. А ты отправь мне… свой экземпляр. В любом случае.
– Непременно, – в тон ему отозвался Булгаков. – Отправлю завтра курьерской службой тебе на Петровку. Хотя нет, – добавил он решительно. – Нет, сегодня. Вызову курьера прямо сейчас.
– Только EMC не посылай, они вечно все теряют, – посоветовал майор. – Я тебе перезвоню, как только что-нибудь узнаю…
В крохотный ресторанчик «Chez Grenouille» на улице Бланш редко захаживают туристы. Здесь в основном собираются жители окрестных домов, чтобы поужинать в семейном кругу или с друзьями. Вход в ресторанчик настолько неприметен, что его можно запросто не увидеть, праздно шатаясь от Trinitѐ к Clichy. В уютном зале тихо, еда домашняя, а улыбчивая хозяйка мадам Боккар в конце трапезы подносит рюмочку ледяной лимончеллы особо приятным гостям. Сюда и привел Крестовский Анну, подальше от любопытных глаз, шумной толпы и навязчивых папарацци.
– Здесь вкусно кормят, – извиняющимся тоном произнес он, втискиваясь мощной фигурой между хрупкими маленькими столиками. Бокалы для вина, расставленные на скатерти, угрожающе зазвенели.
– Ты же знаешь – я на диете, – краем губ улыбнулась Анна. – Мне нужно приводить себя в форму.