В этот критический период Сталин не был уверен в возможности отстоять город. По словам самого маршала Жукова, Сталин «положение, сложившееся под Ленинградом, в тот момент оценивал как катастрофическое. Помню, он даже употребил слово «безнадежное». Он говорил, что, видимо, пройдет еще несколько дней, и Ленинград придется считать потерянным» [184] .
13 сентября по указанию Сталина Ставка ВГК направила специальную директиву новому командующему войсками Ленинградского фронта Г.К. Жукову, члену Военного совета фронта А.А. Жданову и заместителю наркома Военно-Морского флота И.С. Исакову, которой известила об утверждении ею «Плана мероприятий по уничтожению флота на случай вынужденного отхода из Ленинграда». Уничтожению подлежали «все корабли Военного флота, торговые, промысловые и технические суда». Подчеркивалось, что «уничтожение производится с максимально возможными разрушениями на возможно длительный период, то есть объекты и корабли взрываются и топятся».
В свою очередь, 16 сентября Военный совет фронта утвердил секретный «План мероприятий по организации и проведению в жизнь специальных мер по выводу из строя важнейших промышленных и иных предприятий города Ленинграда на случай вынужденного отхода наших войск». Согласно этому плану в случае прорыва врага в город подлежали уничтожению свыше 140 важнейших предприятий и сооружений [185] .
На следующий день Военный совет Ленинградского фронта направил Военным советам 42-й и 55-й армий, которые отходили под натиском противника, приказ № 0064 с такими словами: «За оставление без письменного приказа Военного совета фронта и армии указанного рубежа все командиры, политработники и бойцы подлежат немедленному расстрелу» [186] . В соответствии с этим приказом создавались заградительные отряды, которые задерживали покинувших оборонительные рубежи, потерявших свои части бойцов и командиров. Только за два сентябрьских дня – 18 и 19 – комендатура Ленинграда задержала около 4,5 тыс. бойцов и командиров, которые по разным причинам оказались в тылу, а не на передовой. Около 400 человек были переданы следственным органам.
Да, война жестока по своей сути. Но Сталин делал ее еще более жестокой. Жданов и Жуков, докладывая из Ленинграда о положении дел, привели факты, когда немецкие войска, атакуя позиции советских частей, гнали перед собой женщин, детей, стариков, ставя тем самым в исключительно трудное положение оборонявшихся. Дети и женщины кричали: «Не стреляйте!», «Мы – свои!», «Мы – свои!». Советские солдаты и офицеры были в замешательстве: что делать? Нетрудно представить, что могли испытывать и несчастные люди, когда в их спины упирались стволы немецких автоматов и впереди тоже могла ждать смерть. Сталин среагировал немедленно. Среагировал в духе своей натуры – предельно жестоко: «Говорят, что немецкие мерзавцы, идя на Ленинград, посылают вперед своих войск делегатов от занятых ими районов – стариков, старух, женщин и детей – с просьбой к большевикам сдать Ленинград и установить мир. Говорят, что среди ленинградских большевиков нашлись люди, которые не считают возможным применить оружие к такого рода делегатам. Я считаю, что если такие люди имеются среди большевиков, то их надо уничтожить в первую очередь, ибо они опаснее немецких фашистов.
Мой совет: не сентиментальничать, а бить врага и его пособников, вольных или невольных, по зубам. Война неумолима, и она приносит поражение в первую очередь тем, кто проявил слабость и допустил колебания. Если кто-либо в наших рядах допустит колебания, тот будет основным виновником падения Ленинграда.
Бейте вовсю по немцам и по их делегатам, кто бы они ни были, косите врагов, все равно, являются ли они вольными или невольными врагами. Никакой пощады ни немецким мерзавцам, ни их делегатам, кто бы они ни были.
Просьба довести до сведения командиров и комиссаров дивизий и полков, а также до Военного совета Балфлота и командиров и комиссаров кораблей» [187] .
Жестокость к врагу понятна, но жестокость к своим соотечественникам – «старикам, старухам, женщинам и детям» ни понять, ни объяснить, ни тем более оправдать невозможно.
Наряду с отражением ударов противника и всемерным укреплением рубежей обороны на ближних подступах к Ленинграду командование Ленинградского фронта одну из первоочередных задач видело в прорыве еще не окрепшего блокадного кольца. Главная роль в ее решении отводилась 54-й армии под командованием маршала Советского Союза Г.И. Кулика. Армия находилась в непосредственном подчинении Ставки Верховного Главнокомандования. В этом случае решение Сталина о назначении маршала на должность командующего армией можно объяснить только важностью задачи, которая перед ней ставилась. Помимо всего прочего, Верховный Главнокомандующий, продолжая мыслить стереотипами Гражданской войны, делал ставку на свои проверенные старые кадры – Ворошилова, Тимошенко, Буденного, Кулика и надеялся, что они внесут перелом в ситуацию.
54-я армия начала формироваться под Москвой на основании директивы Ставки от 2 сентября на базе 44-го стрелкового корпуса. Кроме того, в ее состав были включены части расформированной 48-й армии, вновь отмобилизованные дивизии, состав которых пополнялся по мере продвижения к фронту. Уже 6 сентября соединения вновь формируемой армии должны были перейти в наступление с целью нанесения удара по флангу 39-го немецкого моторизованного корпуса. Понятно, что за четыре дня вывести войска на указанные рубежи и тем более организовать огневое поражение противника, взаимодействие сил и средств, всестороннее обеспечение боевых действий было невозможно.
Но маршал Кулик был вынужден придерживаться установленных директивой сроков перехода в наступление. Первой в сражение была введена 286-я стрелковая дивизия. После выгрузки из эшелонов она совершила десятикилометровый марш пешим порядком и к вечеру 9 сентября вышла на исходный рубеж – оз. Синявинское, поселок Михайловский, Сиголово, Карбусель. Необученные, необстрелянные, не знающие местности части дивизии, без артподготовки и прикрытия с воздуха, не имея ни танков, ни бронемашин, 10 сентября, утром атаковали немецкие позиции в направлении на Мгу. Но все атаки были без труда отражены противником. На следующий день он контратаковал крупными силами пехоты при поддержке танков. Вражеские подразделения прорвались на командный пункт дивизии у деревни Поречье. В этом бою погиб комиссар дивизии Л. Данилов, который возглавил контратаку. Командир дивизии полковник Г. Соколов, собрав отступавших через лес бойцов и командиров, повел их в атаку и тоже погиб. В результате, потеряв управление в связи с гибелью командира и комиссара дивизии, ее полки оказались отброшенными на 10 км, оставив врагу деревни Вороново и Поречье. Но они сумели удержать рубеж по р. Назии. Потери за два дня боев составили более половины штатного состава соединения [188] .