Командующий флотом обратился ко всем своим помощникам и флагманам с призывом продумать до деталей все, что связано со сбережением и сохранением судового состава. Одновременно адмирал Октябрьский приказал командирам военно-морских баз самим лично утверждать, контролировать и обеспечивать переход транспортов в районах своих баз, надежно прикрывать свои коммуникации с моря и воздуха, обеспечить конвои грамотными лоцманами, обеспечить надежный проход транспортов по фарватерам, а также вход их в базы и выход из баз, не допускать в дальнейшем гибели транспортов на своих минных заграждениях.
9 марта была получена директива наркома ВМФ Н. Г. Кузнецова, в которой предписывалось охранять каждый выходящий в море транспорт не менее чем двумя сторожевыми катерами, прикрывать их на подходах к базам истребителями, довооружить зенитной артиллерией и, кроме того, выявить аэродромы базирования вражеских торпедоносцев и уничтожить их там ударами с воздуха.
В свою очередь, главный штаб люфтваффе также не забывал пичкать своих подчиненных различными указаниями. 12 марта он выслал в штаб 4-го ВФ инструкцию, где указывалось, что «главным объектом усилий в противокорабельных действиях на Черном море должны стать порты Севастополь, Керчь, Камыш-Бурун, а также ведущие к ним морские коммуникации. Севастополь является точкой приложения максимальных усилий в особенности… Противокорабельные вылеты в прочих обширных районах моря должны быть сокращены». В инструкции говорилось и о методах решения задачи: «местное командование должно содержать соответствующие боевые самолеты в высокой степени готовности, с тем чтобы они могли действовать сразу после получения радиосообщения об обнаружении, сделанном воздушной разведкой». Для того чтобы придать документу дополнительный вес, в конце него значилось: «Сам фюрер ожидает, что с этого времени постоянное движение судов в районе Севастополя прекратится».
Увы, немедленно приступить к осуществлению пожеланий Гитлера штабу «Fliegerfuhrer Sud» не удалось. 13 марта Крымский фронт начал новое наступление на позиции немцев на Керченском полуострове. В атаках с советской стороны приняло большое количество танков, для борьбы с которыми пришлось использовать всю наличную бомбардировочную авиацию. Ежедневно немецким солдатам приходилось отбивать от 10 до 22 атак, и 18 марта штаб 42-го германского корпуса доложил, что не в состоянии отразить еще одно крупное наступление противника. К сожалению, это произошло не раньше того, как полностью обескровленная советская сторона прекратила свое наступление.
Сразу же после окончания боев фон Вильдт с рвением приступил к выполнению инструкции. Уже 18 марта он бросил на шедший в Севастополь конвой (танкеры «Серго», «Передовик», крейсер «Красный Крым», эсминец «Незаможник») 11 бомбардировщиков и торпедоносец. Атаки были плохо скоординированы по времени и потому результатов не дали. Такой же исход имел бой 20 марта между конвоем, куда входил транспорт «Абхазия», эсминец «Бдительный» и два сторожевых катера, и девятью «хейнкелями» (в том числе один с торпедами). Только 23 марта немцам, наконец-то, удалось добиться очередного успеха, когда в вечерних сумерках одиночный торпедоносец сумел направить свой снаряд в борт транспорта «Василий Чапаев» (2690 брт). Судно продержалось на плаву 14 минут, что позволило спасти большую часть находившихся на борту людей. Погибли 102 человека (в том числе 86 солдат) и множество военного имущества. Войска СОРа недополучили 11 гаубиц, 10 45-мм противотанковых пушек, 6 автомашин и 220 т прочих грузов. 24 марта «хейнкели» не сумели помешать прибытию в Севастополь транспорта «Красная Кубань», но 29 марта смогли торпедировать транспорт «Ворошилов» (3908 брт), перевозивший 2,5 тысячи раненых из Камыш-Буруна в Новороссийск. Судно осталось на плаву, но вышло из строя до конца войны.
Убедившись в том, что добиться успеха при нападении на суда в открытом море при наличии ограниченного числа самолетов не так-то просто, фон Вильдт решил нанести ряд ударов по портам. В начале марта в его распоряжение в качестве инструктора прибыл командир эскадрильи из состава знаменитой эскадры KG30 капитан Вернер Баумбах (Werner Baumbach), которого еще летом прошлого года, вторым среди пилотов немецкой бомбардировочной авиации, наградили Рыцарским крестом с дубовыми листьями. Баумбах считался экспертом по атакам морских целей с пикирования на Ju-88, поскольку еще в ходе Норвежской кампании сумел добиться прямого попадания бомбы во французский крейсер «Эмиль Бертен». В его распоряжение передали группу III/KG51, которую он начал усиленно готовить к применению в данном качестве. Первыми 15—17 марта ожесточенным бомбардировкам подверглись Камыш-Бурун и Керчь, а 17 и 18 марта — Новороссийск. Пострадал поврежденный ранее танкер «Куйбышев» (4629 брт), а также береговые объекты порта. Затем последовал новый перенос усилий, на этот раз на порт Севастополя (налеты 20 и 21 марта описаны в предыдущей главе). Несмотря на эти успехи, немецкое командование в дальнейшем в течение длительного времени воздерживалось от налетов на главную базу ЧФ, решив заблокировать ее ночными минными постановками с воздуха. В первом же заградительном вылете 22 марта советские истребители сбили «хейнкель» из состава I/KG100, да и последующие постановки особого успеха не имели, поскольку производились небольшими силами в условиях плохой видимости, когда отыскать входные фарватеры было весьма сложно. Куда больший успех имело минирование Керченского пролива, развернувшееся в начале апреля.
Тем временем верное своим принципам немецкое командование вновь изменило точку приложения усилий и 23 марта нанесло бомбовой удар по Туапсе. Этот порт, удаленный от Севастополя на расстояние в 450 км, советское командование считало тыловым. С начала войны противник не произвел на него ни одного налета, после чего командование ВВС ЧФ оставило для его защиты на расположенном вблизи аэродроме Лазаревское всего шесть И-16 и три И-15бис. Система ВНОС не имела радиолокационных станций, и потому появление девяти «юнкерсов» из III/KG51 над портом в 16.00 23 марта оказалось совершенно внезапным. Редкая бомба тогда не нашла свою цель. Были потоплены минный заградитель «Островский», гидрографическое судно «ГС-13» и портовый катер. Получили серьезные повреждения подводные лодки «С-33» и «Д-5». Сильный ущерб был нанесен цехам основного оставшегося на театре судоремонтного завода № 201, а в городе разрушен почтамт. Понимая, что в короткий срок русским вряд ли удастся усилить ПВО данного пункта, на следующий день «юнкерсы» III/KG51 нанесли по порту новый удар. Снова пострадали цеха завода № 201, попадания бомб получили плавучая база подводных лодок «Нева» (погибли 11 подводников, включая двух командиров подводных лодок) и транспорт «Ялта» (611 брт). Севшую на грунт плавбазу впоследствии удалось восстановить, а транспорт — нет. Только «юнкерсы», пикировавшие на крейсер «Ворошилов», не смогли выполнить свою задачу. 51–я эскадра во всех этих налетах потерь не понесла. Тем же вечером III группа передала оставшиеся машины в другие подразделения и убыла на отдых в Одессу.
Эстафета налетов перешла к переброшенной на театр из Германии группе III/LG1. В 1941 г. она действовала в бассейне Средиземного моря и имела на своем счету немало потопленных британских кораблей, за что ее командир капитан Г. Хогебак (Hermann Hogeback) был награжден Рыцарским крестом. 24-го «юнкерсы» группы приземлились на аэродроме Николаева, а уже 26-го семь машин бомбили Туапсе. Две бомбы угодили в танкер «Советская нефть» (находился в поврежденном состоянии; торпедирован самолетом еще в октябре 1941 г.) и нанесли ему дополнительные повреждения. Менее успешно прошел следующий налет — 28 марта на Новороссийск. «Юнкерсам» удалось только повредить небольшой транспорт «Ахиллеон» (348 брт), в то время как нападавшие потеряли машину командира эскадрильи 7/LG1 капитана Теодора Хагена. На нее претендуют лейтенант Щеглов из 3-го иап (летал на И-16) и сержант Севрюков из 7-го иап (на МиГ-3). Мы при отражении удара потеряли ЛаГГ-3 7-го иап, разбившийся при вынужденной посадке.