«Капитан Князев, возвращаясь с морской разведки на самолете МБР-2, уже подходил к Херсонесу, обогнув который мог сравнительно спокойно сесть в бухту. Еще немного — и очередной полет для него был бы закончен.
— На МБР-два напали истребители, — сообщили в это время на аэродром.
Я вскочил в кузов машины и, еще не выехав с аэродрома, увидел, что над морем идет воздушный бой. Четыре немецких истребителя, кружась, по очереди пикировали на самолет Князева.
А Князев перекидывал свою машину из крена в крен. Маневрируя над самой водой, он все время старался выйти на пересекающийся с атакующим истребителем курс: большое угловое перемещение затрудняло противнику стрельбу. Летчик избрал правильную тактику. Когда воздушный бой происходил на высоте, вражеские истребители завершали атаку, почти поравнявшись с целью. Поразив ее с короткой дистанции, они уходили вниз, чтобы, разогнав самолет, вновь устремиться наверх. Здесь же нырять под цель было некуда. Князев шел над самой пучиной Черного моря, и, опасаясь ее объятий, немецкие истребители проходили не снизу, а над крыльями нашего самолета. Тем самым они подставляли его пулеметам свои лягушачьи животы.
В первых же атаках был сбит один из истребителей. Не успев задымить, он влетел в волны с огромной скоростью, как футбольный мяч в сетку ворот с пенальти. Видимо, был поражен не только самолет, но и сам летчик. Это охладило пыл других, и они стали выходить из атак почти за пятьсот метров от Князева, то есть не сблизившись на дистанцию самого эффективного огня… А Князев уже подбил второй самолет. Мы сразу заметили, что «мессершмитт» поврежден. Выйдя из пикирования, он не стал снова взмывать ввысь, а пошел с заметным снижением к берегу: тянул за линию фронта. Шлейфа за ним мы не увидели, «мессершмитт» не горел, но мотор был, очевидно, выведен из строя. Самолет шел так, как снижаются планируя.
До своих «мессершмитт» не дотянул, не дотянул он и до нашего берега. Да туда он, вероятно, и не стремился, ибо благополучно посадить подбитый истребитель на скалистом берегу все равно невозможно.
Немецкий самолет сел в море, но летчик почему-то не пытался удержаться на воде, используя спасательный пояс, которым снабжались все летчики при полетах над морем, не ждал, чтобы выручили свои, которые были недалеко. Он сразу поплыл к берегу, где попал в окружение женщин. Они рыли за передовой окопы и бросились на врага с лопатами.
Летчик выхватил пистолет, но выстрелить не осмелился. За женщинами, бежавшими к нему, он увидел двоих солдат. Они направили на него свои автоматы. Летчик бросил к их ногам пистолет и поднял руки…
Фашист был совершенно потрясен случившимся. За последние пять-десять минут он трижды избежал смерти: от огня атакуемого им самолета, от зенитной артиллерии и… от лопат женщин. Даже через несколько часов, когда его привели к нам в штаб на допрос, он весь дергался.
Потребовались сутки и вмешательство врача, чтобы он перестал трястись. Но возвращенное спокойствие сразу превратилось в наглость. С первых же слов он заявил, что через неделю, не больше, мы будем стоять перед ним также, как он сейчас стоит перед нами.
Кстати, он не стоял, а сидел…
Этот гитлеровский лейтенантик даже заявил, что гарантирует нам через неделю жизнь, если мы его не расстреляем».
Несмотря на некоторые неточности, данный случай действительно имел место. В реальности был сбит только один истребитель из эскадрильи 5/JG77, а его пилот унтер-офицер Эрнст Тома (2 воздушные победы) попал в плен. Немецкая сторона утверждает, что после взятия Севастополя его тело было найдено — он был расстрелян…
Не менее ожесточенным налетам подвергся отряд «Ворошилова» (крейсер прикрывали эсминцы «Свободный» и «Сообразительный») на обратном пути днем 28 мая. В 07.00 его атаковала пара Ju-88, затем в 11.45 — восемь «хейнкелей» и еще одна пара «юнкерсов». Корабль вел по атакующим самолетам настолько ожесточенный огонь, что у одного из 100-мм зенитных орудий оторвался ствол. Ему снова удалось уйти безнаказанным, что вызвало у Рихтгофена вспышку ярости. Он подверг командование оперативно подчиненного ему «Fliegerfuhrer Sud» жесткой критике — по немецким данным, за два дня пилоты подчиненной ему группы II/KG26 выпустили по крейсеру 29 торпед и не добились ни одного попадания!
Вернемся к событиям 28-го в небе Севастополя. В ночь на эти сутки немецкие бомбардировщики предприняли первый массированный ночной налет на город. В нем, по данным ПВО, участвовало 25 машин, сбросивших на город не менее 70 тяжелых авиабомб. Тем не менее нанесенный ущерб оказался незначительным — всего восемь разрушенных жилых домов при отсутствии пострадавших военных объектов. В дневное время пилоты люфтваффе придерживались старой тактики — непрекращающиеся налеты отдельных звеньев с больших высот. Взлетавшие советские перехватчики немедленно попадали под удар «мессершмиттов», которые с этого дня установили непрерывный воздушный патруль над базой силами от двух до шести машин. К счастью, зенитная артиллерия заставляла их держаться на большой высоте, откуда они не могли мешать взлету и посадке наших самолетов. В 11.58 два Bf-109, очевидно, осуществлявших бомбовый удар с высоты бреющего полета, случайно оказались в радиусе огня плавучей батареи «Не тронь меня», которая сразу же их сбила. Ст. лейтенант Авдеев добавил к этому еще один уничтоженный «мессершмитт», но немцы этого не подтверждают. В свою очередь, советская сторона отрицает пять воздушных побед, одержанных в тот день пилотами JG77. Реально ими была сбита только «чайка» лейтенанта Григорьева, который воспользовался парашютом.
События следующего дня — 29 мая — не могли не оставить впечатления, что 3-я ОАГ порядком измотана боями и уже не может оказать столь интенсивного противодействия, как раньше. Немецкая авиация сбросила на город 120 бомб, разрушив девять домов. В порту в результате атаки «мессершмитта» пострадала подводная лодка «М-117». После этого находившийся в Севастополе 8-й дивизион подводных лодок перешел в бухту Камышевая близ мыса Херсонес, но поскольку продолжал подвергаться внезапным ударам авиации и там, 2 июня последовал приказ о его перебазировании на Кавказ. Это оказалось серьезным успехом для стран «оси» — в течение мая лодки дивизиона, действуя между Сулиной и Одессой, потопили румынский пароход, теперь же им предстояло действовать с кавказских баз, что удлиняло время перехода и серьезно сокращало период нахождения на позиции. С этого момента все появлявшиеся в Севастополе подлодки имели лишь задачу снабжения осажденного гарнизона. На перехват немецких бомбардировщиков в течение суток вылетало всего 13 истребителей, десяти из которых пришлось вступить в бой. По донесению, он оказался безрезультатным для обеих сторон, но из немецких материалов известно, что один из «юнкерсов» группы III/LG1 получил 35% повреждения в воздушном бою, а другой разбился на 100% при посадке в Евпатории якобы из-за отказа двигателей.
Еще менее удачно сложилось для советской стороны обеспечение обратного перехода транспорта «Грузия», для чего было совершено 14 самолето-вылетов. Судно атаковали две группы бомбардировщиков, к счастью, безрезультатно, но в бою с одной из них пропал без вести МБР-2 капитана Кунейко. Пилот другого «амбарчика» сержант Жураник доложил о сбитии им одного Не-111, но немцы этого не подтверждают. При возвращении с прикрытия кораблей уже у самого Севастополя МБР ст. лейтенанта Чигиринского был атакован группой «мессершмиттов» и при уклонении от атаки врезался в воду. Отважного летчика, который 9 мая полчаса вел воздушный бой с группой торпедоносцев во время обеспечения перехода танкера «Москва», смогли поднять из воды, но вскоре он скончался от полученных травм и ранений.