Я пригласил Волокушу и Черкесова в ресторан, где пела Алла. Она была неподражаема, Черкесов, уже накачанный спиртным, обалдел и всячески старался обратить на себя ее внимание. Я пошутил: мол, тебе, Василий Романович, эту розу не сорвать. Моя фраза задела его, он полагал, что все понравившееся ему должно очутиться в его руках. Я пригласил Аллу за столик, когда она освободилась, мы выпили, Черкесов вызвался проводить ее. Алла потом рассказала, что не пустила его к себе, а он очень расстроился. Как она и рассчитывала, он не оставил мысли переспать с ней, преследовал ее месяц, а я всячески подогревал его.
– Что делать дальше? – спросила она меня однажды.
– Переспи с ним для начала.
– Он, конечно, не герой моего романа…
В незаконченной фразе я услышал согласие, но она что-то недоговаривала. Я тоже не делился с ней своими планами. Сказал бы, что беру в оборот Ларису, то есть собрался бить Черкесова с двух сторон, она вряд ли согласилась бы помочь. Женщина всегда будет осторожна, обязательно заподозрит обман, когда на горизонте появляется другая женщина. Но Алла нужна была мне. Я хотел все знать о Черкесове, особенно его слабые места, чтобы потом воспользоваться знаниями. Я и спросил:
– А чего ты хочешь?
– Давай так: перейдем на партнерские отношения. Меня не прельщает идея уничтожить Васю просто так, мне он ничего плохого не сделал. Но если буду иметь свою долю, я берусь за него. Поэтому думай, как его достать, чтобы еще и прибыль была, которую мы поделим поровну.
– Я согласен, – сказал я.
– Только не кинь меня, я баба злая, – предупредила она меня.
И поехало. Уже через день Черкесов сиял – он переспал с Аллой. Нет, я не ревновал ее, как ревновал бы жену. Во мне проснулись противоречивые чувства. Опять меня обскакал Вася! Странно, да? Я сам подложил под него Аллу, я же и ненавидел его за это. Впрочем, злость помогла. Я атаковал Ларису более активно. Мне хотелось досадить Черкесову и хотя бы в чем-то вознестись над ним. Зная, что его жена все же наставляет ему рога, я задался целью не просто переспать с ней, а оторвать ее от Черкесова. И к тому времени планировал свергнуть его с высот. Алла должна была вызнать, чем еще незаконным он занимается, то есть тем, что Черкесов прячет вообще от всех. Я мечтал собрать на него компромат и сдать. Но компромат должен был быть очень весомым, ведь у Васи статус депутатской неприкосновенности, что осложняло мою задачу. Да и запросы Аллы были непростыми, ведь у нас с ней разные цели. Ей требовалась добыча, мне же достаточно было уничтожить Васю.
С Ларисой я вел себя настойчиво, даже нагло. И увлекся. Я увлекся игрой, не заметил, что Лариса стала для меня не просто интрижкой, а козырем против Черкесова. Она была умна, красива и в отличие от Аллы не цинична. Когда это случилось, то есть когда она сдалась, – и в этом вина только Черкесова, не оценившего Ларису, – я почувствовал небывалый подъем. Наши встречи приносили мне истинное наслаждение, я забывал об Алле и жене, о своей цели. Но с Аллой я уже был крепко завязан, отступись я – она меня не пощадила бы. Я даже немного побаивался ее. В ней чувствовались жесткая хватка и одержимость – качества, которых мне недоставало всегда. Однако она меня кое-чему научила, и я не трепался никому, что с Ларисой у меня разгорелся дивный роман. И вдруг я узнаю от Ларисы, что они познакомились. Я чуть не убил Аллу за это, потребовал ее дурацкие идеи прежде обсуждать со мной. Она удивилась моей жесткости, сказала, что таким я нравлюсь ей больше. Черт возьми, ее похвала возвысила меня в моих же глазах.
– Но ты ведь хочешь по всем статьям обанкротить Черкесова? – оправдывалась Алла. – Это же изумительно, если Лариса будет долбить его дома. У него не останется времени на анализ, когда ты его придавишь.
Наверное, она была права. Только мне никак не попадался весомый компромат, способный сбросить Черкесова с пьедестала. Я знал много, но на все нужны доказательства, то есть документальные подтверждения. Нет, некоторые документы все же были. Но тогда пришлось бы открыть и партнеров Черкесова, а в этом случае меня попросту убили бы. Я обдумывал, как поступить, чтобы остаться в тени. И вдруг случай сам нашел меня. Неожиданный и катастрофический. На меня свалилось то, что явилось страшным искушением, которое я не смог преодолеть, и я уже не думал о последствиях.
И я, и Черкесов зарекомендовали себя как честные партнеры, нам доверяли. Я уехал договариваться о новой сделке – такие вещи обговариваются в приватной беседе. Зашел в кабинет к одному очень крупному чиновнику, имя не назову даже под пытками, мне не надоело жить даже в нынешнем положении. Мы только приступили к обсуждению процентов и банковских операций, как вдруг охранник сообщил, что в здание вошли фээсбэшники. Чиновник побелел, кинулся к сейфу, достал кейс и сунул мне в руки:
– Быстро бери и иди в приемную. Уйдешь, когда они войдут. Отдашь кейс Василию Романовичу на хранение, я потом сообщу, что с ним делать.
Я вышел из кабинета, миновал приемную, и вовремя, потому что минутой позже туда вошли несколько человек. Нашего партнера арестовали, а я отправился домой. По дороге решил взглянуть на содержимое кейса. Открыть его мне не удавалось, а желание узнать, что там лежит, стало непереносимым. Я взломал замки, в кейсе лежали пачки денег. Полный кейс долларов и евро. У меня голова пошла кругом, я не знал, куда деть эти деньги, боялся, что меня остановят менты и обыщут. Видимо, у нашего партнера действительно не было иного выхода, как доверить мне такую сумму. Я ехал в город и думал только о кейсе. Бес меня попутал – я приехал и позвонил Алле. Она была одна дома, я помчался к ней и показал кейс.
– Сколько здесь? – спросила она.
– Миллион триста.
– Этими деньгами или в переводе на рубли?
– Миллион триста, как говорится, условных единиц.
– Что ты собираешься делать?
Вот и возник вопрос, что мне с ними делать. Я молчал.
– Если собираешься отдать их Черкесову, ты кретин, – сказала она.
– Как я их не отдам? – удивился я.
– Очень просто. Вашего партнера арестовали? Значит, он надолго застрял. А потом, если ему удастся выйти, что наверняка случится годы спустя, свалишь все на Васю: мол, отдал, а куда он дел – не знаю. Пусть этот господин сам и разбирается с Васей. Получится так, как ты хотел: Черкесова подставишь, а сам останешься в тени. Да с такими деньгами можно свалить куда угодно. Как тебе такой вариант?
Меня она убедила, потому что, собственно, за этим я к ней и приехал. Но все же сказал ей:
– За такие суммы, Аллочка, голову проломят. Даже не думай.
Тем не менее деньги я не отдал Черкесову. Хранить их дома не мог, там кейс легко нашла бы жена, дача у меня тоже на крепость не тянет, и в банк сдать – сразу поинтересуются, откуда такая сумма. Я отнес кейс на работу, положил в личный сейф. Правда, две пачки прихватил, но Алле об этом не сказал, так что сумма в кейсе была на двести тысяч меньше. Я долго их не трогал, изредка доставал и боролся с искушением потратить. А ведь половину следовало отдать Алле, как договаривались. Она же сразу догадается, где я взял деньги, если у меня что-то появится очень дорогое. Ее идея столько не стоила, в конце концов, я бы и сам пришел к этой мысли. К тому же она ничего нового о Ваське не узнала, можно сказать, не заработала долю.