Она повернулась к нему, почти слыша удары своего сердца. Непонятно, что именно так сильно взволновало ее, но она едва смогла удержать спокойное выражение лица.
– Да.
– Так почему же вы уходите? Или… может, вы хотите пройтись?
– Я на минутку, скоро уйду, – словно оправдываясь, пробормотала она.
– Я сейчас же сменю куртку, и мы сможем уйти. Подождете?
Девушка за прилавком ухмыльнулась:
– Она и так прождала тебя полчаса.
Внимание Артура переключилось на нее.
– И ты не позвала меня? Почему ты мне ничего не сказала?
– Не положено, – очевидно, не испытывая сожаления пожала плечами она.
– Положено или нет… а впрочем, Роза, все понятно. В следующий раз зови меня сразу же, вот и все.
– Я продавщица, а не консьержка, – беззлобно ответила Роза.
Рита почувствовала себя неудобно. Уж лучше бы он притворился, что не знает ее, так было бы приличнее.
Между тем он уже вышел из внутренней двери, держа в руках серое опойковое пальто.
– Пойдемте, – открывая перед ней дверь и пропуская вперед, сказал он.
– Я не думала, что это вызовет такие сложности, – очутившись на улице, начала извиняться она. – Если бы…
– Это не проблемы, просто Роза вредничает со всяким, кто не платит денег, вот и все. Винить ее в этом грешно, поскольку хозяин часто проверяет нашу работу, а он также не любит, когда в магазине находятся посторонние.
– У вас нет витрины. Точнее есть, но она пустует, – заметила Рита. – И ты оделся в куртку. Все такое странное у вас в вашем магазине.
– В пекарне еще более странно, но вам лучше туда не заглядывать, – улыбнулся Артур. – Обычно я предпочитаю ездить на мотоцикле во время перерыва, а пальто мешает, поэтому я надеваю куртку.
– Холодно, простудишься.
– Уже простудился бы, если бы мог.
– Неужели?
Он остановился, вынуждая ее сделать то же самое.
– Вы хотели мне что-то сказать, – глядя на нее с какой-то непонятной болью, сказал он. Его голос был немного хриплым.
– Да, – ощутив эти перемены в нем, Рита немного растерялась, но продолжила говорить, как ни в чем не бывало. – Я зашла сказать, что сегодня хотела бы пройтись с тобой. Вечером, если можно.
– А как же ваши открытки?
– Мои открытки…
То, как хорошо он помнил все, что она ему говорила, почти пугало.
– С ними все прекрасно. Я вчера сдала их в почтовое отделение, их измерили и одобрили. Остается ждать.
– Значит, вы свободны?
– Абсолютно.
– Я буду рад прийти к вам сегодня вечером. Если вы не возражаете, я хотел бы показать вам другую часть города – там тоже много интересного. Больше кованых решеток, витрин и даже есть мерцающие вывески. Я еще не бывал на тех улицах вечером, но полагаю, что вид там прекрасный.
– Хорошо, – кивнула она. – Так даже лучше, будем гулять в другом месте, где нас никто не знает.
– Придется проехаться на конке.
– Это не беда, я люблю ездить в общественном транспорте.
– Никогда этого не любил, – вяло заметил он. – Однако мне еще не приходилось ездить в компании.
– Значит, это будет первый раз, – стараясь улыбаться и выглядеть при этом не слишком напряженной, сказала она.
Раз уж он все равно надел куртку, Рита подумала, что может провести с ним весь перерыв. В конце концов, он был не против – судя по тому, что он медленно шел рядом с ней, не останавливаясь и не выказывая желания уйти обратно.
Ходить рядом с молодыми людьми ей еще не приходилось – перед тем как выйти замуж за Антона, она видела его всего несколько раз, да и то во время семейных обедов, когда ее мама делала все возможное, чтобы произвести хорошее впечатление. Тогда Рита была юной, стройной и красивой девушкой, перед которой открывались все двери. В те времена она не понимала, сколько преимуществ может дать приятная внешность, но теперь, растеряв все то, что люди называют красотой, Рита стала ярче ощущать, как нелегко быть непривлекательной.
В почтовом отделении все говорили с ней сквозь зубы, а служащий, который проверял открытки на соответствие, окинул ее таким презрительным взглядом, что она была готова провалиться сквозь землю.
– Никогда не стыдитесь себя, – вдруг сказал Артур, вновь делая остановку.
На этот раз они встали прямо на углу, где заканчивался Старый квартал.
– Я и не стыжусь, – солгала она.
– Мне приходилось носить такие вещи, что… в общем, это были лохмотья. Обувь, которая просила каши, брюки, которые болтались над ботинками, свитера, рукава которых были испещрены дырами и уже расплетались… Я тоже стыдился себя, полагал, что заслужил тот смех, которым меня одаривали остальные дети. Но вот, теперь у меня есть приличная одежда, и надо мной уже никто не смеется, хотя я остался прежним. Значит, и того смеха я тоже не заслуживал.
Непреодолимое желание коснуться его, накатило на нее тяжелой волной, но Рита удержалась. Трогать нельзя, она не имеет права портить этот момент.
– Я заслужила, – едва слышно сказала она, признаваясь тем самым, в том, что действительно стыдится себя. – Быть толстым совсем не то же самое, что быть бедным.
– Никакой разницы. Для меня никакой.
– Ты просто святой.
Он улыбнулся с такой горечью, что она потупилась и даже съежилась от этого взгляда.
– О, я далеко не святой. – Последовавшее за этим молчание затянулось, и они явно мешали прохожим, так что через некоторое время он вздохнул и расправил плечи. – Мне пора возвращаться, Юдифь, наверняка ищет меня.
Ей хотелось бы проводить его или, по крайней мере, побыть рядом еще немного, но она не решилась предложить ему это.
– Мы ведь встретимся вечером? – вместо этого спросила она. – Ты ведь зайдешь?
Артур немного подумал, а потом сказал:
– Это будет очень нагло с моей стороны, если я попрошу вас вернуться со мной? Не спрашивайте, зачем, просто скажите, согласны или нет.
Они виделись редко, да и были знакомы всего чуть больше трех месяцев, но Рита поняла, что сейчас с ним происходит нечто странное.
– Конечно, мне совсем не сложно, – согласилась она.
– Я познакомлю вас с Юдифью, если она окажется на месте, – пообещал он. – Она будет рада видеть вас.
Рита предпочла не спрашивать, откуда Юдифи известно о ее существовании. Она просто двинулась обратно по улице, держась рядом с ним.
Обратная дорогая была короче – шли они быстрее, молча и думая о своем. Поэтому, когда показалась уже знакомая вывеска «Сладкий мир», Рита немного напряглась. Бог знает, что за женщина эта Юдифь.