– Она пела «Blowing in the Wind», и пела очень хорошо. Я сняла с пальца кольцо и кинула ей.
– Ты что! Оно тысяч десять стоило!
– Ну да… Но пела она и правда хорошо. К тому же мне всегда нравилась эта песня.
– Я, пожалуй, притворюсь, что Дэн погиб. Ну, как Маркус…
– Отличная идея.
– Но я все равно не отдам свое кольцо первому встречному. Как это ты додумалась?
– Я невнимательная. В этом вся проблема.
На двадцать первый день рождения Маркус подарил Джемме лыжные перчатки. В одной из них лежал билет бизнес-класса в Канаду.
Подружки сказали хором:
– Джемма, клево! Такого нельзя упускать!
Она встречалась с ним два года.
В первый день Джемма ликовала. Снежные пики Уистлера сияли на фоне безоблачного синего неба. Накануне выпало много снега, все радовались как дети, восклицая: «Как в сказке! Ну точно как в сказке!» – пока шли к лифтам, хрустя ботинками по только что выпавшему снегу.
Она чувствовала себя чистой и свежей. Она думала, что они самая обычная пара.
А потом она забыла сосредоточиться.
Это потому, что она не каталась уже несколько лет и немного перенервничала.
Каждый год в августе в жизни девочек Кеттл наступало особое событие: они ехали с отцом кататься на лыжах. Эти дни обводились кружком в календаре, который висел у мамы на кухне, – целых семь ярких, волшебных, сияющих солнечным светом дней! Когда у отца случался успешный проект, они останавливались в шикарной гостинице. Когда проект был не столь успешным – в гостинице попроще. И там и там было просто чудесно. Солнечные блики на очках. Крики восторга. Скрип лыж по снегу, когда рано утром идешь к подъемникам. Отец, обучающий тонкому искусству пробираться сквозь очередь так, что никто и не замечает. Пар над чашкой горячего шоколада и тающие во рту зефиринки.
Лыжи занимали особое место в сердце Джеммы.
Вот почему она забыла, что уже не маленькая беззаботная девочка. Она забыла об осторожности, не думала о последствиях и на самом первом спуске устремилась вниз сломя голову, даже не думая, что надо бы оглянуться и посмотреть, как там Маркус.
Это была просто фантастика! Она остановилась у кабинки подъемника, из-под лыж брызнул в воздух целый фонтан снега, и, прищуриваясь от яркого солнца, улыбаясь и задыхаясь, она поискала глазами Маркуса.
Заметив его среди цветных фигурок, мелькающих по склону, она сразу все поняла и, воткнув в снег палки, начала ждать его. Глупо, глупо, глупо…
Он подъехал вплотную к ней. Она улыбнулась, делая вид, что они все такие же – нормальные, но не стала шикать, когда он раскрыл рот и начал кричать.
Она должна была его дождаться! Какая же она неблагодарная! Страшная эгоистка и дура! Все ее проблемы из-за того, что она не думает головой!
Он закончил, с силой воткнул палки в снег и укатил, больно толкнув ее в плечо, чуть не сбив с ног. Она смотрела, как он уезжает, и порывисто дышала. Все должно быть хорошо… Вот сейчас он успокоится и…
– С вами все в порядке?
К ней обращалась длинноволосая блондинка в ярко-желтом лыжном костюме. Она говорила с американским акцентом.
Джемма с вежливой улыбкой ответила:
– Да, конечно.
Женщина подняла на лоб очки, не стесняясь белых, как у енота, кругов вокруг глаз.
– Дорогая, ваша ошибка только в одном – в том, что вы все еще с ним.
Джемма вспыхнула. Как глупа, как надоедлива эта женщина!
– Ах… Спасибо, большое спасибо, – произнесла она, как будто отделывалась от сумасшедшей, и поехала вниз – догонять Маркуса.
В тот же вечер в ресторане гостиницы Маркус сделал ей предложение. Он опустился на одно колено и вынул кольцо с бриллиантом. Все, кто был в зале, аплодировали, поздравляли, кричали «Ура!» – прямо как в романтическом кино. Джемма идеально играла свою роль.
Она очень женственно поднесла руку к шее, сказала: «Да… Конечно, да!» – и крепко обняла его.
Бывало, она думала о том, чтобы его оставить, но думала как-то абстрактно, как думают о том, что было бы, сложись жизнь иначе. Была бы я принцессой… Или известной теннисисткой… Не родись я одной из тройни… Встреть я кого-то другого, а не Маркуса…
Бывало, перед тем как заснуть, он шептал ей на ухо, что сделает с ней, если она только попробует от него уйти. Шептал он так тихо, что казалось – это не его слова, а ее мысли. До утра она лежала, почти не шевелясь, а наутро у нее болело все тело.
В день похорон в церкви было полно людей. Горе просто раздавило его родителей и брата. Те, кто пришел, старались рассказывать о Маркусе что-нибудь трогательное или веселое. Но в голосах слышалась непритворная скорбь, и рассказчики опускали голову, прятали лицо.
Кэт и Лин стояли по обе стороны от Джеммы, так близко, что она боками чувствовала их тела.
После похорон она уволилась из школы и ненадолго переехала к маме. Максин вела себя точно так же, как когда маленькими они ударялись обо что-нибудь или заболевали, то есть очень сердито. «Как спалось? – с этого начиналось каждое утро. – Выпей!» Она ее даже не обнимала, а только протягивала стакан с морковным соком.
Джемма часами бродила по улицам. Больше всего ей нравились сумерки, когда в квартирах и домах включался свет, но шторы еще не закрывались. В ярко освещенных кубиках разыгрывались картинки из жизни. Ее завораживало это зрелище. Мелочи чужого быта… Кастрюли на подоконниках… Их мебель… Их картины… Казалось, можно было расслышать музыку, телевизор, радио. Можно было почувствовать запах стряпни. Можно было услышать, как люди переговариваются между собой: «Что это за пакет в холодильнике?» – «Что-что?» – «Пакет, говорю!» – «Ах, этот…». Однажды она целых пять минут слушала, как шумит вода в душе, представляла себе, как она льется, как поднимается пар, как пенится мыло.
Ей хотелось зайти в каждый из этих домов, устроиться на диване, понежиться в ванной…
Когда ей на глаза попалось объявление, что на время отсутствия хозяев требуется опытный человек для присмотра за домом, впервые за несколько лет она почувствовала хоть какую-то определенность.
Она стала перебираться из дома в дом, узнавала, какие разные занятия у хозяев, знакомилась с их жизнью.
Через год у нее появился первый из четырнадцати кавалеров.
Это был слащавый дипломированный бухгалтер по имени Хэмиш. Они встречались несколько месяцев и как-то отправились на пляж. «Вымой, пожалуйста, ноги – они у тебя в песке», – осторожно попросил Хэмиш, пока она не успела сесть в машину.
По дороге домой Джемма зевнула и произнесла:
– Хэмиш, ты знаешь, мне кажется, ничего у нас не выйдет…
Для Хэмиша это стало ударом. Он ничего такого не ожидал. Прощаясь с ней, он плакал, вытирая лицо о плечо и пачкая свою милую, но совершенно немодную рубашку в клеточку.