Все три попытки приблизиться к берегу Земли Короля Эдуарда VII ни к чему не привели: несколько миль плавучего ледяного поля не позволяли команде судна подойти к берегу, чтобы высадить группу лейтенанта Кемпбелла, их груз и лошадей. Когда провал этого плана стал очевидным, командир судна Пеннел сказал:
— Разумнее всего, лейтенант, будет поступить так: мы вернемся к мысу Эванс, и ваша группа перезимует на экспедиционной базе вместе с основной группой капитана Скотта.
— Там будут зимовать те, кто весной должен пойти к полюсу, — задумчиво поморщился Кемпбелл, давая понять, что и сам понимает: это было бы разумно, — а также люди из вспомогательных групп, которые продолжат закладку складов.
— Если вы, лейтенант, вернетесь в экспедиционный лагерь, у вас появится реальная возможность принять участие в штурме полюса. Пусть даже, для начала, во вспомогательной партии; да, во вспомогательной, а там — все может быть. Вдруг Скотту понадобится кого-то из своих спутников заменить?
Пока офицеры решали, как им поступить, судно медленно выходило из усеянного плавучими льдинами залива на чистую воду и, казалось, не подчиняясь воле команды, намерено было уйти в Индийский океан, в сторону берегов Новой Зеландии.
— Моя группа получила приказ заняться исследованием одного из участков Антарктиды, — упорствовал Кемпбелл. — Это было предусмотрено давно, еще во время составления общего плана антарктической экспедиции. А значит, у нас должна быть проведена своя автономная зимовка, со своими особыми исследованиями.
Пеннел мрачновато ухмыльнулся.
— Но ведь приказ капитана выполнить невозможно, только что вы сами в этом убедились. Я могу вернуться на десяток миль назад и высадить вас на произвол судьбы, чтобы вы могли добраться до мыса Эванса по суше. Понимаю, что путь неблизкий. Зато по пути вы будете производить замеры, наблюдения, вести описание береговой линии. Ознакомившись с вашими материалами, Скотт поймет, что ему не в чем упрекнуть вас. Словом, решайтесь, лейтенант; в противном случае вам придется уйти от «этой мертвой земли мертвых» вместе с нами и вернуться только следующим летом, но уже в роли экскурсанта.
— Трогательная перспектива, — так же мрачно улыбнулся Кемпбелл, восприняв предположение командира «Терра Новы» как шутку. — Но решение будет таким: вы высаживаете меня на леднике Росса, а там уж я определюсь с местом зимовки.
— Топлива у меня, конечно, в обрез, — старательно набивал табаком свою трубку лейтенант Пеннел, — но не могу же я высадить вас на первом попавшемся айсберге!
— Хотя чувствую, что мысль такая у вас уже возникала.
Командир «Терра Новы» великодушно взглянул на будущего аборигена Антарктиды, снисходительно улыбнулся, но все-таки промолчал.
* * *
Последующие несколько дней Кемпбелл проводил то в отведенной ему каюте, где он попросту отсыпался, то в кают-компании, где вместе с членами своего отряда обсуждал план предстоящих исследований и антарктической зимовки. В вещевом мешке лейтенанта было несколько брошюр с описаниями полярных путешествий и зимовок, и теперь он зачитывал некоторые выдержки из этих мемуаров, справедливо полагая, что в них таится бесценный опыт предшественников.
Когда состав «Западной партии Кемпбелла», как именовал ее в своих отчетах Скотт, был окончательно определен, капитан дал Виктору возможность ознакомиться с «Кратким отчетом об экспедиции бельгийского лейтенанта Адриена де Жерлаша, командира судна „Бельжика“». Это был небольшой, отпечатанный на машинке отчет, составленный, как понял лейтенант, кем-то из служащих Адмиралтейства, кто имел под рукой не только записки самого путешественника, но и множество сообщений в прессе.
Здесь же содержались комментарии к запискам бельгийца, составленные патриархом полярных исследований Нансеном, упорно доказывавшим, что Антарктида — никакой не континент, а всего лишь обледенелый архипелаг высоких вулканических островов, а также предположения некоторых других исследователей.
Возможно, теперь лейтенант не придавал бы значения экспедиции бельгийского лейтенанта, если бы не одна существенная деталь: старшим помощником капитана этого, зафрахтованного у норвежцев крепкого китобойного судна был тогда еще молодой норвежский путешественник… Руал Амундсен! Что сразу же определяло особый интерес к приключениям полярных бродяг с «Бельжики».
Из самого же отчета явственно следовало, что бельгийский аристократ-авантюрист де Жерлаш был крайне стеснен в средствах, поскольку сумел собрать для нужд своей команды всего лишь двенадцать тысяч фунтов стерлингов, сумму совершенно мизерную, на которую кто-либо иной вряд ли решился бы снаряжать столь долгую и трудную экспедицию. Зато план его был до первобытности прост: добравшись в ледовом дрейфе до материка, высадить на него небольшой отряд зимовщиков, а судно до весны вернуть к теплым берегам Аргентины.
Вот только у судьбы оказались совершенно иные виды на этих полярных авантюристов. Отправившись в Антарктику с недалекой Южной Америки, судно еще на дальних подступах к Антарктиде оказалось в ледовом плену, и находившиеся на его борту полярные странники вынуждены были провести на нем более года, преодолев при этом порядка двух тысяч миль. Результат похода к «овеваемой вечными ветрами земле», на которой, — как уведомлял мир другой исследователь, капитан судна «Соузерн Кросс» Борхгревинк, — «не ходит, не ползает и не летает ничто живое», оказался весьма поучительным.
До материка бельгиец так и не добрался, зимовщиков тоже высадить не сумел. И вообще можно было считать чудом, что сама команда «Бельжики», не имевшая в достаточном количестве решительно ничего: ни продовольствия, ни антарктической экипировки, ни горючего для освещения судна, ни полярного опыта, во время всей этой темной полярной зимовки не погибла. Хотя, по всем канонам, должна была бы — если не от «ледового сжатия океана», то от холода, голода и цинги.
Кемпбелл не раз уверял себя: полярникам из «Бельжики» несказанно повезло, что во время этого безумного дрейфа лишились разума всего лишь два члена команды, а не все во главе с лейтенантом де Жерлашем. Кстати, оказалось, что все эти парни только потому и выжили, что на борту судна находилось несколько норвежцев, имевших опыт охоты во льдах на тюленей и белых медведей. Косолапых в Антарктике не оказалось, зато попадались колонии любопытных, медлительных, не ведавших страха пингвинов, этих ходячих мясных туш.
Вспомнив сейчас об одиссее бельгийского лейтенанта, Кемпбелл сказал себе: «Нужно иметь большое мужество, чтобы, пережив это ледовое безумие, решиться еще на один поход в сторону Антарктиды или Северного полюса! Но ведь Амундсен решился! Вот почему для тебя, лейтенант Кемпбелл, этот поход должен послужить уроком не только географии, но и мужества. Как, впрочем, и опыт экспедиции Борхгревинка, отчет о которой даже сам Скотт штудировал в свое время с пылкостью юного мореплавателя».
Ведомое этим капитаном судно «Саузерн Кросс» не только сумело пробиться к ледовому материку, но и впервые в истории человечества высадило отряд зимовщиков. Понятно, что зимовка в небольшой деревянной хижине на мысе Адэр тоже оказалась для полярников мучительно трудной, тем не менее весной у начальника англо-норвежской экспедиции Борхгревинка хватило силы воли продолжить наступление на Антарктиду, следуя по маршруту, проложенному исследователем Россом более чем за полстолетия до него.