— Лучше хорошо отоспись. А то у тебя глаза, как у вурдалака, — красные и навыкате. Наверное, от излишних переживаний. Все, пока!
— Бывай…
Федюня ушел. Глеб еще некоторое время потерзал компьютер, а потом плюнул на все и завалился спать — как был, одетый, и не разбирая постель, хотя до вечера еще было далеко. Но он чувствовал себя совершенно разбитым и не потому, что сильно устал. Его раздражала собственная беспомощность. Тихомирову-младшему казалось, что он когда-то видел подобный чертеж, но где это было и что за остров на нем изображен, Глеб вспомнить не мог.
Проснулся он от того, что в доме кто-то ходил. Глеб подскочил как ошпаренный. И сразу же схватился за ружье — он вспомнил, что после ухода Федюни, всецело занятый мыслями о найденной карте, забыл не только включить сигнализацию, но даже закрыть на замок парадную дверь. Вдруг это воры?! У Тихомировых уже было несколько приключений на эту тему. Спасла лишь предусмотрительность Николая Даниловича, который оборудовал дом такими сигнальными и охранными системами, что и в солидный банк не грех их поставить.
Шебаршились на кухне. Глеб тихо прокрался к кухонной двери, рывком отворил… и с огромным облегчением опустил ружье. В кухне стоял Николай Данилович и выкладывал на стол продукты из двух больших пакетов. Он оглянулся на шум и с осуждением сказал:
— Вон как ты отца родного встречаешь… Слава богу, хоть не выстрелил. Нет бы, обед приготовить. Да что обед! В магазин сходил бы. В доме шаром покати. Хорошо хоть я догадался в супермаркет заехать.
— Ну, батя, ты даешь… А позвонить не мог? Меня тут кондрашка едва не хватила.
— А зачем звонить? Дверь настежь, входи — не хочу. У тебя что, склероз? Или ты хочешь, чтобы воры все вынесли из дома, а я на старости лет в попрошайки пошел?
— Маленько замечтался. Тут, понимаешь, какое дело…
— Стоп! Ни слова больше! Соловья баснями не кормят. Сначала обед, а потом твои проблемы. Вижу, вижу, что ты уже что-то откопал. Но оно не убежит. Ждало много лет в земле, как я понимаю, и еще подождет. А вот моя зарубцевавшаяся язва желудка требует постоянного внимания и уважения. Так что не обессудь, сын, и принимайся за работу. Кто там сегодня шеф-повар? Ага, кажись, я. Короче говоря, бери нож и начинай чистить картошку. Сегодня ты поваренок. А я займусь мясом.
Обед Тихомировы приготовили быстро. Холостяцкая жизнь приучила их варить кашу, что называется, из топора. Мать Глеба умерла давно, но Николай Данилович и не думал жениться во второй раз, хотя его и обхаживали весьма аппетитные дамочки. Что и неудивительно: Тихомиров-старший был видным мужчиной, с виду — точь-в-точь английский джентльмен, только более живой и без намека на чопорность, а главное, при деньгах.
После обеда Глеб потащил отца в свой кабинет и показал находку. Прихлебывая свой любимый грог, Николай Данилович внимательно слушал рассказ сына о недавних приключениях. Когда тот закончил, Тихомиров-старший задумчиво сказал:
— Ну, твоя идея насчет тамплиеров — строителей Москвы, в общем-то, не нова. Тому есть много подтверждений, хотя официальная наука открещивается от них, как черт от ладана. Между прочим, резиденции рыцарей-банкиров находились и в Сарае, столице Батыя, и в административном центре Монгольской империи — Каракоруме. Неслучайно сюда с миссией приезжал специальный посланник папы, монах-францисканец Плано Карпини. Представительства храмовников были во всех европейских странах, и я почти не сомневаюсь, что на Руси тоже, в том числе и в Москве. Будущая столица русского государства вполне могла служить тамплиерам своего рода перевалочной базой. Скорее всего, здесь хранились крупные суммы денег, предназначенные для финансовых операций в восточноевропейском и азиатском регионах. Именно покровительством могучего ордена объясняется неожиданный быстрый расцвет Москвы, ранее мелкого незначительного городишки, превращение его в княжество, а затем и великое княжество. Русские летописи хранят немало примеров ввоза в Москву значительных ценностей. Так, после смерти в Городце очередного представителя рода Рюриковичей, сына Александра Невского князя Даниила, в Москву прибыл с Запада некто Родион Ботрин. Он привел около тысячи семисот душ «окованной рати» — так говорится в документе, почти слово в слово, и передал князю Юрию Данииловичу «бесчисленное множество золотой казны».
Николай Данилович отставил в сторону кружку — грог он пил только из глиняных кружек — и начал набивать трубку. Глеб терпеливо ждал. Это занятие нельзя было прерывать никоим образом. Подготовку к раскуриванию трубки Николай Данилович возвел в ранг священного ритуала. Эта трубка была не абы какая, а очень дорогая, известнейшей фирмы «Kapp & Peterson». Тихомиров-старший не был заядлым курильщиком и обращался к табаку только тогда, когда сильно волновался.
— Чтобы увидеть следы тамплиеров в Москве, — продолжил Николай Данилович, — достаточно дойти до стен Свято-Данилова монастыря. На первом ярусе надвратной церкви есть розетки в форме гербов тамплиеров — белая квадратная рамка, четыре кольца срезают углы квадрата, в центре шестилепестковая роза. Мало того, некоторые исследователи утверждают, что герои сражения на Куликовом поле, монахи Ослябя и Пересвет — и те тамплиеры! Если посмотреть на могильную плиту Пересвета и Осляби в Симоновом монастыре, что в Москве, то обнаруживаются кресты тамплиеров. О пребывании рыцарей Ордена Храма на Руси свидетельствует Ипатьевский летописный свод. Причем из текста видно, что были они на Руси не гостями, а воинами. Кроме того, летописи свидетельствуют, что с 1305 по 1314 годы в Москву прибывали рыцари «на коне в доспехе полном». Съезжались они с разных концов Европы — «из орды», из Литвы и «от немец». Поэтому есть основания предполагать, что тамплиеры могли заключить с московскими светскими и духовными властями некое тайное соглашение, по которому они передавали последним свои богатства (или их существенную часть), а взамен получали возможность укрыться на территории Руси от гонений инквизиции. Кстати, повествуя о событиях 1245 года, автор свода рассказывает, что, выступив в поход на Брест, Даниил Галицкий обратился к своим войскам со словами: «Не годится темпличам, рекомым соломоночами, отчину нашу держати. Пошел на них и взял старейшину их Бруно руками». За точность не ручаюсь, но текст я передал достаточно близко к оригиналу.
— Значит, Чертов Город — это крепость тамплиеров? И у тебя нет возражений? — подхватил Глеб.
— Экий ты быстрый, мой мальчик! Да, не исключено, что храмовники, по велению какого-нибудь князя или государя русского, могли обустроить под городищем тайные подземные ходы. Но чтобы на Русской земле могла существовать прецептория рыцарей Ордена Храма, это весьма сомнительно.
— Ну а как насчет Родиона Ботрина, который привез в Москву рыцарей и золотую казну?
— Скорее всего, это переиначенная на русский манер французская фамилия. Думаю, что за ней скрывался какой-то очень известный храмовник из командного состава рыцарей Тампля. Вот только по поводу золотой казны храмовников, которую они вывезли в Москву (я так понимаю твою версию?), у меня есть большие сомнения.
— Почему?! Насколько я знаю из архивных источников (в свое время мне пришлось немного заниматься этим вопросом), ночью 13 октября 1307 года из Северных ворот Парижа выехал отряд вооруженных рыцарей в количестве сорока двух человек. Они сопровождали три большие повозки с сеном. (Потом, кстати, этот день назовут «черной пятницей»; именно тринадцатого октября начались аресты тамплиеров.) Отряд возглавляли магистр Ордена тамплиеров Гуго де Шалон и комтур Жерар де Вийе. Кавалькада свернула на Руан. Сутки спустя кавалькада рыцарей благополучно добралась до Руана. На рейде Сены стояли восемнадцать судов. Рыцари вместе с грузом взошли на борт, и флотилия отчалила. Многие видели, как она прошла мимо Гавра, пересекла Ла-Манш… и растворилась навсегда. Спрашивается в задаче: что везли в повозках? Неужто и впрямь одно сено? Чушь собачья! Выводить сено из города — совершенная нелепость. Ведь в сельской местности его всегда навалом. Обычно корм для лошадей ввозят в город, а не наоборот. Я думаю, что сеном была замаскирована казна Ордена храмовников.