МИД СССР и его руководитель А. А. Громыко относились к «третьему миру» откровенно пренебрежительно. Андрей Андреевич с большим удовольствием посещал и принимал своих коллег из малых европейских государств, чем возмутителей спокойствия из стран «третьего мира». Даже политбюро не могло загнать его на Ближний Восток, в Африку или в Латинскую Америку. Поездки в страны этих регионов – единичные случаи в его, казалось, бесконечной карьере министра иностранных дел.
КГБ и, в частности, разведка занимали срединное положение. У нас не было ведомственной заинтересованности в безмерном расширении социалистической системы, мы достаточно ясно видели, как усиливается из года в год перенапряженность экономики нашей страны, учащаются конфликты между Востоком и Западом из-за соперничества в «третьем мире». В 1975 году в информационно-аналитическом управлении разведки был подготовлен и представлен на доклад Ю. В. Андропову документ о перспективах нашей политики в этих странах. Стержневая мысль документа заключалась в том, что СССР не может позволить себе роскошь разбрасывать средства и усилия по безмерному пространству трех материков: Азии, Африки и Латинской Америки. Необходимо сосредоточить внимание на ограниченном числе государств, которые были бы политически наиболее близки, в стратегическом отношении наиболее выгодны, а экономически – малоёмки. В документе содержались ссылки на пример великих в прошлом держав, в частности Англии, которая, контролируя всего лишь несколько точек на карте – Гибралтар, Мальту, Суэц, Аден, Сингапур, – обеспечила себе господство на важнейшем морском пути из Европы в Индию.
Применительно к Ближнему Востоку в документе говорилось, что наша широкозахватная политика ведет к огромным затратам технических и денежных ресурсов, не давая и не суля в будущем ни политических, ни стратегических преимуществ. Мы напоминали о том, что ни Египет, ни Сирия, ни Ирак не собираются ни платить свои долги, ни выстраиваться в кильватерную колонну вслед за нами в мировом сообществе, ни предоставлять нам военно-стратегические возможности. Вся многолетняя игра вряд ли стоит свеч.
В документе предлагалось выбрать одну страну и сделать из нее образец сотрудничества, кстати, и проверить нашу способность добиваться конечных целей. Рекомендовался Южный Йемен в силу того, что правивший там режим был «самым марксистско-ленинским», левее него в арабском мире не было. Аден в военно-стратегическом отношении был важен для влияния на Индийский океан и на Средиземное море. Имеющийся в городе нефтеперегонный завод обеспечивал бы энергоресурсами флот, авиацию. Самой стране для развития требовалось не так уж много средств. Надо было найти нефть, побольше воды, и основные проблемы были бы решены. Более того, страна удалена от основных конфликтных узлов региона. У нее нет близко расположенных противников, от Саудовской Аравии Южный Йемен отделен пустынями с зыбучими песками. Надо было замириться только с Северным Йеменом. В крайнем случае организация военной защиты от него не представляла труда.
Предлагалось разработать долгосрочный план перестройки государства Южный Йемен, его ускоренного развития, формирования кадров в учебных заведениях Советского Союза и т. п.
Заканчивался документ предложением подобрать ограниченное число стран и сосредоточить на них наши небеспредельные силы и средства, остальным странам третьего мира оказывать ту самую политическую, моральную помощь и поддержку, ресурсы которой безграничны.
Ю. В. Андропов держал документ несколько дней, затем вернул с рекомендацией сократить его, потом еще раз он был возвращен с новой рекомендацией: «Убрать предложения, оставить информационную часть». В результате от документа остался обрубок, не представлявший интереса. Мы были уверены, что высказанная нами мысль оказалась пущенной в оборот в личных переговорах с членами политбюро, но не получила поддержки и умерла, не воплотившись даже в официальный документ КГБ, адресованный в ЦК КПСС.
Понимая, что плетью обуха не перешибешь, разведка стала использовать расширение влияния СССР в «третьем мире». При разведывательном институте был создан специальный факультет по подготовке кадров для спецслужб развивающихся стран. Мы рассчитывали получить в лице выпускников этого факультета политически и профессионально ориентированных на нас союзников. Развивающиеся страны приобретали возможность бесплатно готовить свои квалифицированные кадры. Во многих новых государствах были открыты представительства КГБ, которые на месте оказывали консультативную помощь по всем вопросам строительства национальных служб безопасности. Через представительства чаще всего оказывалась безвозмездная помощь в виде поставок специальной оперативной техники (средств контроля, связи и т. д.).
Оглядываясь теперь на нашу политику в странах «третьего мира», нельзя не улыбнуться – уж очень она походила на крыловскую басню о лебеде, раке и щуке: никакой общей осмысленности, стержневой линии, всё без руля и без ветрил. Вот любопытная запись из дневника от 6 декабря 1974 г.: «Случилось очередное чудо из чудес. В далекой нищей Дагомее, в Котону, тамошний президент Кереку провозгласил себя марксистом-ленинцем с 4 декабря с. г., а свою страну – идущей по пути строительства социализма. Он просит нашей помощи в организации армии, спецслужб, не говоря уж об экономике. Наш посол, которому он все это изложил, вспотел от страха и не мог ответить ни да, ни нет… Акция дагомейцев выглядит абсурдом… 80 % трехмиллионного населения неграмотны, власть в руках кучки военных. Нет ни промышленности, ни партий, ни классов. Правду говорят, что если нельзя, но очень хочется, то можно!»
Мы в разведке стали искренне пугаться расползания по планете красной сыпи «социализма», потому что во многих странах, провозглашавших социализм, ничего действительно социалистического не было и не могло быть из-за отсутствия производственной базы, неразвитости гражданского сознания, невысоких морально-нравственных и человеческих качеств лидеров. Даже угандийский диктатор Иди Амин, как выяснилось впоследствии, каннибал, играл социалистическими лозунгами. Вся спекулятивная круговерть вокруг социализма преследовала цель только получить помощь и поддержку от Советского Союза и социалистического содружества в борьбе за укрепление своей национальной независимости, а нередко и в борьбе за власть в стране. Так случилось, например, в Анголе, где к моменту ликвидации колониального режима Португалии было три основных претендента на политическое наследство: МПЛА (социалистическая ориентация), ФНЛА и УНИТА (прозападная, капиталистическая). Такая раскладка сил в стране, как правило, предвещала длительную и упорную гражданскую войну, что уже было продемонстрировано ранее в Конго трагическими событиями, унесшими жизни Патриса Лумумбы и его сторонников.
Во все кризисные пертурбации того времени в «третьем мире» Советский Союз вовлекался стихийно, сплошь и рядом против своей воли. Помнится, как в той же Анголе, когда нависла реальная угроза установления власти прозападных группировок, поддержанных решительной позицией ЮАР, в ноябре 1975 года наши советники и специалисты, находившиеся в этой стране, получили приказ перебазироваться в Конго (Браззавиль) и стали спешно собирать пожитки, когда в дело вмешались кубинцы, решительно настаивавшие на принятии оборонительных мер. Они прислали первые боевые отряды, малочисленные и скромно вооруженные, которых оказалось достаточно, чтобы защитить Луанду и спасти МПЛА от стремительно продвигавшихся к столице Анголы наемников. Только после этого под постоянным нажимом ангольцев и кубинцев начала увеличиваться наша вовлеченность в ангольские дела.