– Покажи.
Пистолет нашли недалеко от места его пленения. Предварительный допрос внес некоторую ясность. Вот уже двое суток лазутчик вел наблюдение за группировкой десантников. Как он потом признался, банда готовила нападение на лагерь в ночное время, но в какую ночь должно совершиться нападение, он не знал. Что-то у них там не получилось: то ли группировка раньше их плана ушла из района боевых действий, то ли у них появилась еще какая-то проблема. Утром вызвали вертолет и отправили «духа» в разведотдел армии. Разведчики не сомневались в том, что там душман раскроет намного больше военных секретов о банде, чем рассказал им. Но именно из-за бессонной ночи к дивизионным разведчикам пришлось «проявить милосердие» и держать их в резерве.
Офицеры штаба уже толпились около штабной машины, и каждый высказывал свое мнение вслух. Я подошел к машине и осмотрел ее. Под днищем машины была видна воронка. Литовцев, офицер отделения связи дивизии, прокомментировал это по-своему:
– Колонны водить – не щи лаптем хлебать! – и тут же добавил: – Начальники тоже под Богом ходят. Экипажу повезло: по всей видимости, фугас был безоболочный и слабой мощности, а ведь машина в колонне была далеко не первой. Конечно, заряд мог взорваться под любой машиной: и под первой, десятой и двадцатой.
При этом связист от удовольствия, что все благополучно закончилось, потер руки. Кто-то из офицеров поддержал его:
– Душманы, с началом минной войны, когда еще не было дистанционного управления, так и устанавливали мины на дорогах, по которым проходили маршруты военных колонн. Между замыкателем и взрывателем положат бумажку и со стороны наблюдают. И тогда уже эта «игра» напоминала русскую рулетку: под какой машиной бумажка протрется – та машина и подорвется. Так случилось и с командно-штабной машиной Петрякова, которая была девятой в колонне. Наверное, и этот заряд был в виде большого пакета с порохом и взрывателем. Поэтому экипажу повезло, и он отделался легкой контузией.
Машина не пострадала, но одна радиостанция все же от взрыва вышла из строя. Но у саперов на этот счет было свое мнение: они считали, что заряд был управляемый. В колонне «духи» вычислили радийную машину и подорвали заряд, но почему они его не усилили – вот это осталось загадкой.
Тем временем разведгруппы Ивашко и Платонова, насколько позволяли местность и крутизна склона, стали быстро подниматься на вершину горы. Через какое-то время они увидели то, что их поразило. На соседнюю высоту карабкалась группа вооруженных мятежников. Их замысел был понятен разведчикам как дважды два: поднявшись на высоту, душманы могут спокойно и внезапно открыть огонь по колонне. А главное – у них был крупнокалиберный пулемет. Несмотря на то что их было 9 человек, в горах, да еще и с господствующей высоты, они могли натворить немало бед. Пока бы десантники уточняли, с какой высоты ведется огонь, ставили задачу артиллеристам, вызывали вертолеты – они за это время могли легко уйти от возмездия безнаказанными. Лейтенанты мгновенно приняли решение, и разведчики открыли огонь по душманам. Расстояние до душманов было метров шестьсот. Те залегли и в ответ стали стрелять по разведчикам. Снизу запросили:
– Что там у вас происходит?
– Обнаружили группу, которая поднималась на соседнюю вершину, вот и открыли огонь, чтобы не позволить им свободно маневрировать на горе, – ответили разведчики.
В это время Петряков и потребовал доложить обстановку. Выслушав доклад, начштаба распорядился, чтобы самоходно-артиллерийский дивизион приготовился к стрельбе с места. Через несколько минут артиллеристы доложили, что орудия к стрельбе готовы. Первый снаряд был пристрелочным, белого дыма. Разведчикам передали, чтобы они наблюдали за разрывом и корректировали стрельбу. Мина разорвалась на склоне горы с небольшим недолетом от «духов». И вот там стало твориться что-то непредсказуемое: душманы с громким криком стали метаться по склону, решив, что «шурави» хотят их отравить! Разведчики, пользуясь суматохой, которая царила среди мятежников, передали координаты места разрыва и, не дожидаясь артиллерийского огня, сами стали стрелять по «духам». В это же время артиллеристы внесли поправки в прицел, и давай лупить по душманам! Остатки мятежников наконец очухались и поспешили укрыться от огня артиллеристов и разведчиков за обратными скатами высоты. Однако мины, описав крутую траекторию, стали взрываться за высотой, достигая своей цели. Тем не менее, несмотря на интенсивный огонь, нескольким душманам все же удалось улизнуть из этого ада. Когда огонь артиллерии прекратился, решено было отправить для проверки результатов огня одну роту ферганского батальона. Но пока раздумывали, какую роту послать, и пока она спешивалась бы и выдвигалась на высоту, ушла бы масса времени. Чтобы не терять время, я предложил руководителю операции послать разведчиков: тем более что они уже наверху и знают, где и на что смотреть. Тот сразу же согласился, но внес небольшую поправку. Ну не мог он без этого!
– Когда бойцы будут обследовать местность, пусть ведут себя осторожно. Нам только не хватало здесь потерять своих солдат, – проворчал Петряков.
В ожидании результатов время тянулось медленно. Начальству всегда не терпится, и начштаба начал нервничать и торопить вопросами: «Ну как там с результатом?» И вдруг все отчетливо услышали короткую очередь из автомата, которая громыхнула наверху. И тут же, в ответ на эту очередь, – море огня. А потом, через несколько секунд, все как-то сразу стихло. Я посмотрел на начштаба. Тот внешне выглядел спокойным, но это было только внешнее, а внутри у него все бурлило. И сразу:
– Ну что там могло случиться?
– Сейчас уточним, – ответил я.
– Привыкли все уточнять! – недовольно высказался шеф.
И надо же, как назло, радист сверху не отвечает. Всегда в таких случаях действует «закон подлости»! В тревоге прошло некоторое время, и все же в конце концов в наушниках раздался треск и послышался знакомый позывной.
– Что у вас происходит?
– Да одна сволочь по нам из-за камней как шарахнет очередью! – ответил лейтенант Ивашко. – В ответ мы открыли огонь, а затем обошли место стрелка и забросали гранатами. Хорошо, что «дух» струсил и от волнения промахнулся, – продолжал докладывать он.
Пока офицеры беседовали с Петряковым, подошел Никифоров, начальник ферганских разведчиков.
– Как, Володя, дела в тылу колонны? – спросил у него я.
– Пока спокойно, но на всякий случай усилили наблюдение.
И не зря! Во время нашего разговора колонну стали обстреливать из стрелкового оружия из-за речки. Личный состав, который находился около машин, укрылся за броней. Боевые машины открыли ответный беспорядочный огонь пока наугад, скорее для устрашения и самосохранения. Никифоров тут же отдал по радио указания своим разведчикам, чтобы те переправились вброд через речку (за лето она обмелела), но предварительно попросил Петрякова прекратить бестолковый огонь, чтобы избежать случайных потерь. Огонь с трудом удалось прекратить. Существовала какая-то порочная практика: если на марше кто-то выстрелит в какую-то цель, все, хана. Стрелять начинают все, и главное – куда попало! Но еще важнее то, что стрельбу удается остановить с большим трудом. Чем длиннее колонна, тем труднее остановить огонь. Спрашиваешь: «Ты куда стрелял?» – «Туда, куда и все стреляли, и я тоже!» – «А все-таки по какой цели?» – «Куда трассеры, туда и я». Исправить этот мальчишеский задор в боевой обстановке было делом трудным.