– Ты очень темпераментный, – уточнила я. – А я могу бросить все на полпути. Мы были обречены с самого начала.
– Сколько лет ты жила с Джексоном, зная, что не хочешь выходить за него?
– Очень много, – со стыдом призналась я.
Томас несколько секунд молча смотрел на меня, словно анализируя. Мне это совершенно не нравилось. Я предпочитала сама управлять ситуацией.
– Ты напугана, – мягко, понимающе произнес он.
– А ты разве нет? – Я подняла взгляд и встретилась с его чудесными ореховыми глазами.
Он нагнулся и поцеловал уголок моих губ, задержавшись на несколько секунд, чтобы насладиться моментом.
– Чего ты боишься? – прошептал Томас, беря меня за локти.
– Хочешь правду?
Он кивнул, закрыл глаза и провел носом по моему подбородку.
– Через несколько дней ты увидишься с Камиллой и вновь окажешься с разбитым сердцем. Мне это совсем не понравится, как и другим твоим подчиненным.
– Ты считаешь, что я снова буду страдать и разносить всех в пух и прах как ненормальный?
– Да.
– Ты ошибаешься. Не стану врать. Весело не будет. Особой радости не предвидится. Но… не знаю. Теперь все кажется не таким безнадежным, как раньше. – Томас сцепил наши ладони в замок, пожимая мою руку. Он выглядел таким счастливым из-за того, что произнес все это вслух. Казалось, он совершенно не нервничает и не боится. – И ты права. Нам нужно сосредоточиться и выполнить задание, чтобы уберечь Трэва от беды. Может, к тому времени ты перестанешь сомневаться, что сможешь преуспеть и в работе, и в отношениях, а как только наша совесть будет чиста, ты решишь, пойдешь на свидание или нет.
Я нахмурилась. Томас усмехнулся, прикасаясь большим пальцем к моему подбородку:
– И что теперь?
– Не знаю. Что-то не так. Ты слишком позитивно настроен.
– Поговори с Вэл. Спроси ее, вру ли я.
– Ее детектор так не работает.
– Еще как работает. Спроси.
Я открыла рот, чтобы ответить, но Томас прижал большой палец к моим губам:
– Спроси ее.
– Ладно. – Я отстранилась. – Хорошего дня, сэр.
– Не называй меня «сэр». До церемонии тебе нужно от этого отучиться.
– Агент Мэддокс, – сказала я, быстро выходя из его кабинета.
– И это мне тоже не нравится! – крикнул мне вслед Томас.
На моем лице расплылась широченная улыбка. Я мимолетом глянула на Констанцию – она тоже улыбалась.
Вэл поднесла к губам бокал вина. В темно-серых домашних штанах и бледно-голубой футболке с надписью: «Патриархат себя не трахнет», она лежала на моем диване, вытянув ноги.
– Прошло уже больше трех недель, – заявила Вэл, погрузившись в свои мысли так глубоко, как позволяло ее одурманенное вином сознание.
Между пальцами, словно оружие, она зажала штопор, а ноги скрестила, как настоящая леди.
– К чему ты клонишь?
– Просто он такой… Не хочу говорить, что он влюблен. Это преждевременно. Но он такой… влюбленный.
– Ты сама себе противоречишь.
– А как насчет тебя?
– Он мне нравится, – призналась я после небольшой паузы. – Очень.
Что толку обманывать Вэл?
– Ну и каково это – испытывать влечение к Мэддоксу? Я уже так давно его ненавижу, что мне это чувство неведомо. В моих глазах он и не человек вовсе.
– Может, как раз это мне и нравится.
– Врешь.
– В смысле, человеческое тоже в нем есть, и мне нравится, что он открывается лишь мне. Словно это наш секрет – что-то исключительно для меня.
Вэл поболтала вино в бокале, а потом, запрокинув голову, допила остаток.
– Ой, будь осторожна. Ты словно только жаждешь победы, солнце.
– Ты права. Беру свои слова обратно.
– Что ж, на этой мрачной ноте вино иссякло, как и я.
– Чувствую, что меня использовали.
– Но тебе же понравилось. – Вэл подмигнула. – Увидимся утром.
– Проводить тебя?
– Я живу в соседнем доме. – Вэл неодобрительно посмотрела на меня, но в пьяном виде ей не удавалось выглядеть устрашающей.
– Каково это – жить в одном доме с Сойером?
– Раньше мне нравилось. – Она подняла пустую бутылку и отнесла на столешницу. – Но продлилось это не долго. Теперь я просто его игнорирую.
– Почему все его так ненавидят?
– Сама поймешь.
– И почему это такой секрет? – Я нахмурилась. – Почему ты не можешь просто все мне рассказать?
– Поверь мне. Недостаточно просто услышать, что он ублюдок. Нужно испытать это на собственной шкуре.
Я пожала плечами:
– А Маркс? Разве он не здесь живет?
– Нет, в центре.
– Даже не знаю, что о нем думать. – Я поднялась. – Кажется, он меня ненавидит.
– Между Марксом и Мэддоксом крепкая мужская дружба. Без преувеличений.
Для девушки, выдувшей полторы бутылки вина, Вэл двигалась с невероятной грацией.
Я засмеялась:
– Все, я спать.
– Давай. Спокойно ночи, «чииз» с буквы «Л».
Вэл вышла из квартиры, и я услышала, как звякнул лифт.
Заранее переодевшись, я плюхнулась на матрас и уткнулась лицом в желто-серый плед. Раздался тихий стук в дверь, и я встрепенулась. Сначала я решила, что пришли к соседям, но потом стук стал громче.
– Вэл! – позвала я, злясь, что снова приходится вставать.
Я пересекла кухню и гостиную, чтобы открыть дверь.
– Можно было просто остаться… – Я осеклась, увидев на пороге Джексона, совершенно несчастного и вдрызг пьяного.
– Лииз.
– Бог ты мой, Джексон! Что ты здесь делаешь?
– Я пошел в бар «Лучший стрелок», как ты советовала. Напился. В этом городе женщины очень… – он прищурился, – очень горячие. – При этих словах он совсем поник. – Мне стало еще тоскливее… из-за тебя, – заныл он, проходя мимо меня в гостиную.
Я напряглась всем телом. Джексон принадлежал минувшей жизни, и меня бесило его вторжение в квартиру, где ему совсем не место.
– Тебе здесь делать нечего, – заявила я.
– Я ничего не хочу делать без тебя, – заплетающимся языком проговорил он. – Хочу исследовать Сан-Диего вместе с тобой. Может, если… если я тоже переведусь сюда…
– Джексон, ты пьян. Ты и так почти не слушаешь меня, когда трезв. Я вызову тебе такси.