Я направилась к телефону, но Джексон перехватил его и бросил через комнату. Мобильник проехался по полу и ударился о плинтус.
– Да что с тобой такое? – закричала я и тут же прикрыла рот рукой.
Я кинулась к телефону и подняла. Мобильник лежал экраном вниз возле плинтуса. Я осмотрела аппарат, проверяя, не сломался ли. Каким-то чудом он не треснул и даже не поцарапался.
– Прости меня! – Джексон подался вперед, поднимая руки. – Лиизи, не надо такси.
Джексон покачивался из стороны в сторону, пытаясь сохранить равновесие. Таким пьяным я его раньше не видела.
– Я всего лишь посплю здесь с тобой.
– Нет, – твердым голосом проговорила я. – Ты здесь не останешься.
– Лииз… – Он подошел ко мне.
Стеклянными глазами из-под полуопущенных век он смотрел не на меня, а мимо, еле стоя на ногах. Джексон схватил меня за плечи и нагнулся вперед, сложив губы бантиком и зажмурившись.
Я уклонилась, и мы вместе повалились на пол.
– Черт тебя дери, Джексон! – крикнула я, поднимаясь на ноги и глядя, как он барахтается, тоже пытаясь встать.
Джексон раскачивался, стараясь сесть, и походил на черепаху, перевернутую на спину. Я раздраженно простонала. Он сел на колени и громко зарыдал.
– Нет, нет! Пожалуйста, прекрати! – Я вытянула руки перед собой, потом помогла ему подняться и стала набирать номер такси.
Джексон выхватил телефон у меня из рук, и тот вновь полетел на пол.
Я отпустила руку Джексона, и он упал – грохнулся всем весом.
– Ладно! Я правда пыталась быть вежливой. Выметайся!
– Лииз, ты не можешь просто выкинуть меня из своей жизни! Я тебя люблю!
Он медленно встал.
Я прикрыла глаза рукой:
– Завтра тебе будет очень стыдно.
– Нет, не будет! – Он схватил меня за плечи и потряс. – Ну что тебе стоит послушать меня? Я не могу вот так тебя отпустить! Ты любовь всей моей жизни!
– Ты не оставляешь мне выбора.
Я перехватила его ладонь и загнула пальцы назад.
Он вскрикнул, скорее от потрясения, чем от боли. Этот трюк мог сработать с любым другим пьяным придурком, но только не с оперативником полицейского спецназа из ФБР. Даже в нетрезвом виде Джексон быстро высвободился и вновь схватил меня.
– Какого хрена ты делаешь? – Томас впечатал Джексона в стену и убийственно воззрился на него, крепко держа за рубашку.
Джексон оттолкнул Томаса и замахнулся, но Томас вовремя пригнулся и пригвоздил Джексона к стене, приставив локоть к его горлу.
– Не двигайся, мать твою, – тихим и угрожающим голосом предупредил Томас.
– Джексон, делай, как он говорит, – посоветовала я.
– Что ты здесь забыл? – спросил Джексон и посмотрел на меня. – Он здесь живет? Вы живете вместе?
– О господи! – Я закатила глаза.
Томас глянул на меня через плечо:
– Я отведу его вниз и посажу в такси. В каком отеле он остановился?
– Понятия не имею. Джексон?
Глаза Джексона были закрыты, он глубоко дышал, а его колени подгибались.
– Джексон? – громко позвала я, тыча пальцем ему в плечо. – Где ты остановился?
Он не ответил, и я приуныла.
– Мы не можем посадить его в такси в бессознательном состоянии.
– Но здесь он не останется, – со злостью заявил Томас.
– Не вижу другого варианта.
Томас слегка отстранился, чтобы Джексон упал ему на плечо, а потом перетащил того на диван. Даже с большей осторожностью, чем я ожидала, он уложил Джексона и накинул на него плед. А потом взял меня за руку:
– Идем.
– Что? – спросила я с нотками возмущения, но он потянул меня к двери.
– Сегодня переночуешь у меня. Утром предстоит важное совещание, и я не смогу уснуть с мыслями, что он очнется и поковыляет к тебе в кровать.
Я отдернула руку:
– Очень жаль, если ты явишься на совещание не в лучшем виде.
– Избавь меня от дерзостей, – вздохнул Томас. – Уже поздно.
Я изогнула бровь.
Он раздраженно отвернулся, потом вновь посмотрел на меня:
– Признаюсь. Я не хочу, чтобы он, мать его, тебя трогал. – Томас взбесился от одной только мысли, но потом злость улетучилась. Он сделал шаг ко мне и нежно обхватил за бедра. – Разве ты не видишь меня насквозь?
– А нельзя просто… ну не знаю… говорить то, что думаешь или чувствуешь?
– Мне казалось, я так и делаю. Твой черед.
– Ты был прав, – ответила я, грызя ногти. – Я испугана. Боюсь, что не справлюсь с этим, даже если захочу. Не уверена, что ты справишься.
Томас поджал губы: видимо, его позабавили мои слова.
– Бери ключи.
Я подняла телефон, подошла к столешнице, сгребла одной рукой ключи, а другой сумочку. Обула тапочки и напоследок все же глянула на Джексона. Он распростерся на диване и храпел, приоткрыв рот.
– С ним все будет хорошо. – Томас протянул мне руку.
Следом за ним я вышла в коридор и заперла дверь. Мы миновали лифт и молча двинулись вверх по лестнице. Оказавшись на месте, Томас толкнул дверь и жестом пригласил меня внутрь.
Он включил свет, и передо мной открылась безупречная, даже не жилая на вид комната. На столике веером лежали три журнала, а у стены стоял новехонький диван.
Каждая вещь была здесь на своем месте – комнатные растения, журналы и даже картины. Все, что необходимо для домашнего уюта. Однако за всем этим декором квартира казалась слишком идеальной, даже стерильной. Томас словно пытался убедить себя, что за пределами Бюро у него есть обычная жизнь.
Я прошла к пристенному столику рядом с плоским экраном на противоположной стороне комнаты. В трех серебряных рамках там стояли черно-белые фотографии. На первой, как я предположила, были родители. На другой – Томас и его братья, и я подивилась тому, как сильно походили друг на друга четверо младших. На третьей был запечатлен Томас с женщиной.
Она определенно была красивой в своей необузданности и непринужденности. Короткая стрижка и тугая майка с глубоким декольте удивили меня: девушка совсем не походила на тот тип женщин, которые, по моему мнению, могли понравиться Томасу. На черно-белом фото подведенные глаза с густыми тенями становились еще более выразительными. Томас обнимал девушку так, будто она была очень ему дорога, и к моему горлу подкатил ком.
– Это Камилла?
– Да, – стыдливо проговорил он. – Прости. Я редко бываю дома. Даже забыл, что фото все еще здесь.
В груди у меня все сжалось. Эта фотография в рамке дала ответ, который мне требовался. Несмотря на мои усилия, я влюблялась в Томаса, но он все еще любил Камиллу. Даже при идеальных условиях, где двое, помешанных на своей работе, могли построить отношения, возникало еще одно препятствие – неразделенная любовь. Пока это была проблема Томаса, но если я позволю своим чувствам сделаться глубже, то она станет и моей.