– Я говорил, что этого нельзя делать. Моко должны оставаться под землей. – Он отпил большой глоток.
«Леонард – «кахуна-лапаау», целитель, – поняла она в шоке. – Темными силами повелевает улыбчивый Леопольд».
Словно прочитав ее мысли, Леопольд улыбнулся.
– Можете вы остановить это? – спросила она.
Оба старика покачали головами.
– Все кахуны уже пытались, – сказал Леонард. – Заклинания открыли Милу, но не смогли его закрыть, не смогли вернуть демонов под землю.
– А Пеле…
Леопольд безнадежно махнул рукой:
– Пеле сердита на нас. – Он указал на дым за окном. – И она нас не слышит.
– Уже несколько поколений, – добавил Леонард. – Мы лишились древних способов связи с ней.
Элинор наклонилась ближе:
– А кахуны Пеле? Тайный орден жриц, которые раньше общались с Пеле?
– Откуда ты знаешь об этом, хаоле? – спросил Леопольд.
– Она читала. – В голосе Пола Кукали сквозил еле заметный оттенок иронии.
Элинор оглянулась на куратора и опять повернулась к близнецам:
– Разве я не права?
– Нет, – сказал дядя Леонард. – Сто лет назад у нас были кахуны Пеле. Но теперь они все умерли и никому не передали своих секретов. Никого не осталось.
– Никого? – переспросила Элинор, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. Весь ее тщательно продуманный план шел насмарку. Она оглянулась на женщину на кушетке, но ее взгляд оставался неподвижным. Элинор подумала, что она, должно быть, слепа.
– Никого, кроме Молли Кевалу, – сказал Пол.
Дядя Леопольд фыркнул:
– Молли Кевалу – пупуле. Сумасшедшая.
– И она ни с кем не говорит, – добавил дядя Леонард.
Леопольд опять безнадежно махнул рукой:
– Она живет на вулкане, далеко от дорог. Чтобы добраться до нее, нужен не один день. Может быть, ее уже поглотила лава.
– Но как она живет там? – спросила Элинор. – На вулкане ничего не растет.
– Ее кормят женщины. – Леопольд опять фыркнул. – Они верят, что она обладает маной, и носят ей еду вот уже пятьдесят лет или больше. Но она всего лишь сумасшедшая, пупуле.
Элинор вопросительно взглянула на Пола, но тот покачал головой:
– Молли Кевалу считает, что говорит с Пеле, но это же считает половина женщин, которые лежат в больнице Хило со старческим слабоумием.
– Но…
Пол остановил ее тем же повелительным жестом, что и его дядя:
– Элинор, вы слышали, что нельзя брать с вулкана ни одного камня, чтобы не разгневать Пеле?
– Конечно. Об этом знают все туристы. Богиня не любит, когда крадут ее лаву.
– Поэтому каждый год национальный парк завозит тонны камней – в основном из Японии. Четыре раза в год эти камни привозят на грузовиках к вулкану и оставляют там с подношением…, обычно это бутылка джина.
– Ну и что?
– А то, что нет такого поверья и нет табу.
– Капу, – поправил дядя Леопольд.
– Я проследил происхождение этого суеверия в одной из своих статей, – продолжал Пол Кукали. – «Древнее табу» было придумано в 50-х годах водителем автобуса, которому надоело выгребать из салона пыль и лавовую крошку.
Элинор рассмеялась, чувствуя, как у нее желудке переливается «железное дно».
– Это правда?
– Сущая правда, – сказал Пол.
Она так же сокрушенно махнула рукой.
– А при чем тут Молли Кевалу?
– Тоже легенда, ни на чем не основанная. В принципе любая старуха на Гавайях можно решить, что общается с Пеле. Никаких подтверждений этому нет.
– Где она живет? – спросила Элинор.
– В Кау. В пещере на лавовом поле, далеко от дорог. Эту местность раньше называли Кахау-комо, потому что там растут только два дерева хау.
– «Хау»? Это железное дерево? Леонард продолжал:
– Пещера Молли Кевалу находится рядом с большим камнем, который древние называли Хопоэ. Он стоит на таком маленьком основании, что даже ветер может качать его. Потому его и назвали Хопоэ – в честь знаменитого танцора из Пуны, который учил танцам Хииаку, младшую сестру Пеле. – Он помолчал, потом закончил:
– Камень рухнул, когда Пеле разгневалась на людей в 1866 году.
Элинор взяла стариков за руки, и они удивленно взглянули на нее из-за своих бокалов.
– Вы освободили этих демонов. Неужели нет силы, способной опять отправить их в подземное царство?
Безнадежный взгляд обоих был достаточно красноречивым ответом. Старуха по-прежнему молчала.
Пол поглядел на часы.
– Пора возвращаться. – Он одним глотком опорожнил свой бокал. – Может, лава уже добралась до джипа.
Элинор пожала плечами:
– Он все равно прокатный. – Выходя, она кивнула молчаливой старухе, удивленная, что ни Пол, ни другие как бы не замечают ее присутствия.
Пейзаж снаружи был таким же сюрреалистическим. Дым теперь струился быстрее, гонимый ветром с юга. От океана ясно слышалось шипение выкипающей при столкновении с лавой воды.
– Капуна, – сказал Пол, – лава движется быстро. Уже эвакуированы все селения отсюда до Мауна-Пеле. Может, вы поедете с нами?
Леонард Камакави покачал головой, Леопольд Камакави рассмеялся, и оба вернулись в свой трейлер.
На обратном пути лавовый поток показался им еще более зыбким и опасным. Элинор засомневалась, удастся ли его пересечь, но все случилось быстрее, чем она дала своим страхам волю. Дерево возле джипа уже горело, но сама машина была невредима.
– Нам нужно поговорить, – сказал Пол, когда они достигли шоссе № 11 и повернули на север. Полуденный свет отпечатал их тень на черной лавовой гряде справа от них. Дым здесь был еще гуще, а запах серы – сильнее.
– Хорошо, – сказала она.
– Марк Твен никогда не писал о том, как Идущие в Ночь построили хеиау на том месте, где сейчас находится Мауна-Пеле. Мы…, кахуны знают об этом из преданий. Вы узнали откуда-то еще.
Элинор попыталась сменить тему:
– Вы полноправный кахуна. Пол? Куратор печально улыбнулся. «Совсем как дядя Леонард», – подумала Элинор.
– Я никогда не стану настоящим кахуной. Мое западное образование лишило меня необходимой для этого веры. Мои глаза хаоле затуманены рационализмом.
– Но вы верите в то, что ваши дяди и другие сделали с Мауна-Пеле?
Пол в упор посмотрел на нее:
– Я видел пса… Ку…, с рукой его жертвы. Я видел и другие вещи.