Из первой грязи родилась Земля,
Из первой темноты вышла темнота,
Из первой ночи возникла ночь.
«Утроба ночи, – думала Элинор. – Место, откуда вышли все противоположности жизни. И война Пеле с Камапуа будет длиться вечно».
Из утробы ночи – сплошная ночь.
Темнота ночью, темнота днем.
Из темноты вышел Кумулипо, мужчина,
Из темноты вышла Поэле, женщина.
«Но нужно постоянно поддерживать равновесие, – думала Элинор, уже начиная понимать. – Неужели я умру?»
Молли Кевалу, продолжая петь, взяла Элинор за руку и повела ее к выходу. Где-то неподалеку был слышен гром.
Рожден мужчина для узкого потока, Рождена женщина для широкого потока, Рождена была ночь богов.
– Иди, Элинор Перри. – Молли отпустила ее руку. – Иди и делай то, что должна делать.
Будь храброй.
Элинор сделала шаг, потом обернулась:
– Нет! Ты должна быть там! Ты должна помочь.
– Кто-то обязательно поможет. – Слова Молли едва слышались за шипением раскаленной лавы. – Всегда найдется женщина, чтобы помочь тебе.
Элинор упрямо покачала головой:
– Ты должна…
– Не сегодня. – Молли показала на реку лавы, текущую мимо них. – У меня слишком много дел. – Она в последний раз сжала руку Элинор и исчезла в пещере.
Элинор постояла недолго, глядя ей вслед, и начала карабкаться по склону Танцующего Камня.
Через минуту подлетел вертолет, ослепив ее прожектором. Ее втащили в кабину, кто-то что-то говорил, и она долго не могла вникнуть в смысл английских слов, будто их произносили на чужом языке.
– Нет. – Она наконец поняла. – Там никого не было.
– Ясно, – сказал Майк, и вертолет взмыл вверх, набирая скорость.
* * *
– Байрон-сан, – сказал Хироси Сато, когда принесли улиток, запеченных с томатной пастой и белым вином, – здесь не слишком надежное электричество. – На длинном столе мигали лампы. Официанты уносили блюда из-под малазийского салата с креветками и лесными орехами.
– У нас есть запасной генератор. – Трамбо кивнул Бобби Танаке, который включил свет и тут же опять выключил. – Просто при свечах совсем другая обстановка.
Тех, кто не ел креветок, официанты в белых ливреях обнесли греческим салатом из шпината с чесночным соусом. К нему подали выделяющийся на фоне зелени козий сыр и теплые, только что из печи, булочки. Престарелый эксперт по винам Андре откупорил бутылки, и Трамбо дал команду наливать.
– Мы продолжаем беспокоиться о нашем друге Цунэо, – прошептал Сато, наклонясь к самому уху гостеприимного хозяина. – При всем его легкомыслии он никогда не пропускал деловых мероприятий.
– О, я уверен, что с Санни все в порядке. Думаю, он придет на подписание соглашения.
Сато издал тихое рычание, которое у японцев означает вежливое сомнение, и занялся улитками.
– Извините, Хироси. – Трамбо увидел в конце комнаты Уилла Брайента и коршуном бросился ему навстречу. Они вышли на террасу, где бешено свистел ветер. По небу неслись тучи, подсвеченные снизу вулканом.
– Тела в морозильнике, – доложил помощник, стараясь говорить тише. – Люди Майклса стерегут вход.
– А что Фредриксон?
– Он звонил несколько минут назад. Говорит, что надвигается шторм, и просит разрешения уйти.
– Пускай остается на месте. – Трамбо подвел Брайента ближе к перилам. – Уилл, у меня для тебя есть работа.
Помощник ждал. Глаза его за увеличивающими линзами очков казались удивленными.
– Помнишь, я говорил про пещеру и кабана? И про Диллона и Санни, похожих на зомби?
Уйлл Брайент кивнул.
– Кабан обещал мне вернуть Санни, если я спущусь и поговорю с ним.
– Да, сэр.
– Вот я и хочу, чтобы это сделал ты. Брайент медленно поднял голову и посмотрел боссу в глаза:
– Сэр, я только что положил тело Санни в морозильник.
– Да, но я думаю, кабан забрал его душу или что-то такое. Спустись, забери ее, и мы попробуем вернуть ее в тело до подписания соглашения.
Глаза Уилла приобрели еще более удивленное выражение:
– То есть вы хотите, чтобы я в шторм вышел отсюда, нашел Фредриксона, спустился в пещеру, побеседовал с кабаном и забрал у пего душу Санни? И все это до подписания соглашения?
– Да.
Когда инструкции были четкими, Уилл Брайент всегда выполнял их неукоснительно.
– Пошли вы на хер, – сказал помощник.
– Что?
– Пошли вы на хер. – Подумав, Уилл добавил:
– …Сэр.
Трамбо с трудом подавил желание схватить гарвардского выпускника за тощую шею и выбросить с седьмого этажа.
– Что ты сказал?
– Я сказал: «Пошли на хер». Погибла уже уйма людей, и я пока не готов присоединиться к ним. Это не входит в мои служебные обязанности.
Трамбо на всякий случай спрятал руки за спину.
– Я заплачу, – сказал он сквозь зубы, – Десять тысяч долларов.
Уилл Брайент рассмеялся.
– Хорошо, пятьдесят. – Можно было послать кого-нибудь из охраны, но эти парни слишком тупы. Бобби Танака – трус, а Картера он уволил. Оставался Брайент.
Помощник покачал головой.
– Ладно, черт побери! Сколько?
– Пять миллионов. Наличными. Перед глазами у Трамбо замелькали красные пятна. Немного успокоившись и придя в себя, он выдавил:
– Миллион.
– Пошли на хер, – последовал ответ.
* * *
Оставалось удавить чертова вымогателя или уйти. Трамбо выбрал второе и вернулся в зал, где официанты как раз разносили главное блюдо – ягненка, зажаренного с медом и кокосом, под имбирным соусом.
– Вы в порядке, Байрон-сан? – осведомился Сато. – У вас лицо цвета лобстера. – Он сказал «робстера».
– В порядке. – Трамбо взял нож, с наслаждением представляя, как втыкает его в горло предателя. – Давайте лопать эту дрянь.
* * *
Корди услышала вертолет еще до того, как он приземлился. Луч прожектора скользнул по Большому Хале, затарахтел мотор, и легкая тень скрылась в темноте.
Корди знала, что задумала Элинор. Она хотела спуститься в Милу, как это сделала сто лет назад ее тетя, и вывести оттуда души хаоле, чтобы Пеле могла сражаться с врагами, не опасаясь за судьбу заложников. Еще она хотела взять с собой красавчика куратора, следуя древнему правилу: спускаться должны мужчина и женщина.